Владимир Тан-Богораз - Восемь племен

Он продолжал чувствовать отвратительный вкус и

113

зловонный запах гнилого мяса, и ему казалось, что часть покойника осталась у него во рту и что ему никогда не отвязаться от нее.

Через несколько минут, накинув на себя одежду, они опять переходили реку, прыгая с камня на камень своими босыми ногами. Ваттан спрятал частицу в свой шейный мешочек, где лежала голова горностаевой шкурки, данная ему шаманами во время очистительного обряда при рождении. На самой середине речки Ваттувий, бывший немного впереди, остановился и дождался племянника. Они стояли рядом расставив ноги, как жонглеры, и слегка балансируя, чтобы сохранить равновесие на скользких камнях.

Спереди, сзади, под ногами шуршала бегущая вода, заглушая все остальные звуки.

Ваттувий приблизил свое лицо к лицу молодого оленевода.

— Отняли! — сказал он. — Захватили!

В глазах его блеснуло торжество.

— Слушай, — продолжал он, — кругом вода, никто не услышит, ни люди, ни духи. В этом сильная порча, присуха, тайное колдовство. От белой суки, не родившей щенков, возьми сердечной крови, тем обмажь. У пятнисто-черного кобеля вырежь кожу из-под горла, сшей мешок, туда вложи, надень на шею. Тогда ищи ее, кого тебе нужно...

Он все время избегал называть имя девушки.

— Ну? — жадно спросил Ваттан.

От его прежнего спокойствия не осталось и следа.

Шаман еще ближе нагнулся к уху Ваттана и дал ему последнее наставление.

— А что тогда будет? — спросил Ваттан.

— Надвое, — сказал шаман. — Я тебе говорил, все надвое. Если твои духи сильнее, — будет она у тебя, как важенка, пьющая из рук, а если ее духи сильнее, порча твоя отскочит и вернется к тебе!

— А она? — спросил Ваттан.

— И ей тоже не поздоровится! — объяснил Ваттувий. — Будет на гибель обоим. Ты сам выбирал!

— Лишь бы вместе! — сказал Ваттан. — Что за беда! Все равно уходить надо, — прибавил он с странным равнодушием к смерти, которое всегда лежало в самой

114

основе характера северных племен и делало их такими бесстрашными в битвах и поспешными к самоубийству.

Уже третью неделю Ваттан странствовал пешком, переходя с сопки на сопку и с реки на реку и направляясь на север. Это было трудное и необыкновенное путешествие, ибо летом не странствует никакое из племен северной пустыни.

На каждом шагу ему попадались неожиданные препятствия. Он переходил болота, перепрыгивая с кочки на кочку и погружаясь при каждом неверном шаге в холодную воду, хранившую в глубине вечно не тающее дно, и целыми часами искал брода на горной реке, вздувшейся от внезапного прилива, выносил дождь, и солнцепек, и нападение комаров в сырых низинах. Он не имел с собой запасов и питался случайной добычей: мелкой рыбой, попавшейся на крюк во время вечернего отдыха, куропаткой, подстреленной из лука, горстью ягод, парой съедобных корней.

Сперва ему попадались по дороге стойбища соплеменников, потом началась горная пустыня и продолжалась много дней без малейших следов человеческого пребывания, столь же дикая, как тот Щелеватый перервал, на котором он одержал победу над Мышеедами.

Наконец воды, попавшиеся ему навстречу, потекли на север, сопки стали ниже и горные отроги стали перемежаться полосами открытой равнины. Это начиналась земля Таньгов, соплеменников Мами. Снова стали встречаться стойбища и стада. Шатры были похожи на южные, но более грубы и грязны; люди говорили сходным языком, но были более свирепы, чем соплеменники Ваттана, и однажды он набрел на разграбленный лагерь, где несколько трупов валялось среди опустевших шатров. Однако его принимали приветливо на стойбищах и даже не насмехались над его южным произношением, ибо Таньги ненавидели Мышеедов непримиримой ненавистью, и по всем стойбищам их земли с увлечением передавался рассказ о великой победе Ваттана над хищниками.

Ваттан все шел вперед, расспрашивая о предмете

115

своих поисков, и на двадцать пятый день приблизился к стойбищу Мами.

Его последний ночлег был в шатрах Коплянто, приходившегося старому Кумаку двоюродным братом, и здесь ему рассказали странные вести.

Мами с самого ухода с Щелеватой сопки, продолжала избегать людей и проводила все время с оленями.

Придя на родную землю, она внезапно отбила лучшую половину стада и угнала его на юго-запад в ближайшие предгорья. Никто не осмелился последовать за ней, ибо она забралась в Ущелье Каменных Людей, наполненное каменными столбами и обломками странной формы.

Таньги считали их недоделанными, людьми и верили, что Всемогущий Ворон, вырубив на заре творения еще неопытным резцом такие неуклюжие фигуры, рассердился и не захотел вдохнуть в них жизнь.

Мами жила в ущелье уже третий месяц, и никто не посещал ее, тем не менее Коплянто рассказал, что, по словам людей Камака, она ведет в ущелье странную жизнь: не ест мяса, и не разводит огня, и все время проводит в разговоре с оленями, которые понимают ее речь, как люди.

На тундре верили, что под влиянием духа Ивметуна иные люди уподобляются различным животным — оленям, волкам и даже лисицам — и живут с ними одной жизнью, из года в год питаются мхом и листьями или сырым мясом и под конец даже покрываются шерстью и приобретают когти или копыта.

На ранней заре Ваттан оставил стойбище Коплянто и отправился на юго-запад. Сердобольные девушки стойбища, которым были известны многие подробности его неудачного сватовства, почти насильно навязали ему котомку с сушеным мясом и проводили до ближайшей реки.

Ущелье Каменных Людей отстояло оттуда на два долгих дневных перехода, и Ваттан торопился, сгорая желанием увидеть свою прежнюю невесту.

На другой день, поздно вечером, с сильно бьющимся сердцем, он вступил в ущелье. Это была широкая круглая долина, среди которой лежало небольшое, но глубокое озеро. Берега его были покрыты разнообразной

116

порослью, дающей летнюю пищу оленям, а горные склоны белели от пышных меховых пастбищ. Все они были усеяны странными каменными обломками, остатками неудачных творений Полярного Бога. Каменные люди стояли и лежали в разнообразных позах поодиночке и группами; другие камни, побольше, представляли окаменевшие шатры и хижины. Все вместе действительно напоминало недоделанный город, капризно брошенный художником в половине работы.

В одной из стен ущелья открывался темный ход внутрь.

Впереди лежал большой обломок скалы, круглый, как купол, и подъеденный снизу подземным ключом. Пещера была известна по всей северной тундре под именем Каменного Шатра, а купол назывался Сенями.

Между обломками окаменевшего города там и сям спокойно паслись олени. Ваттан подвигался вперед, пытливо разглядывая все закоулки ущелья и стараясь отыскать ту, ради которой он предпринял свое необыкновенное путешествие.