Дмитрий Абрамов - Ордынская броня Александра Невского

Феодор вышел из палаты спокойно, но затем стремглав бросился в гридницу и поднял на ноги Судимира и еще четверых гридей, велев им надеть доспехи, взять оружие и заседлать коней. Через двадцать минут он в сопровождении пятерых всадников уже скакал по дороге на Липну.

К полуночи они достигли тиунова сельца под Липной, и Феодор, отправив гридей во главе с Судимиром к тиунову двору, сам не спеша поехал к их постоянному месту встречи — баньке у опушке леса. Каково же было его удивление, когда вместо баньки он увидел большое кострище с тлеющими головешками. Он развернул коня и поскакал к тиунову двору. Еще издали он услышал яростный лай собак. Подъехав ближе, он заметил, что гриди в нерешительности объезжают тиунов двор, ворота которого были заперты. Подозвав к себе Судимира, князь велел не мешкать, а немедля вызвать к нему Неле, и если уж пошло на то, так побить собак и любого, кто помешает ему встретиться с девушкой. Осмелевшие гриди во главе с Судимиром ворвались на подворье тиуна через маленькую калитку за амбаром. Тут же решительно перекололи собачью свору копьями и перебили стрелами. Дворня и носа не казала. Никто не вышел из домов и клетей на собачий лай и визг. Видимо, все хорошо знали, что происходит, и связываться с княжескими дружинниками никто не пожелал.

Через десять минут Неле уже вышла с тиунова двора в сопровождении гридей. Князь поцеловал ее испуганную и бледную и, подняв к себе в седло, тронул коня. Они достигли окраинного овина, стоявшего недалеко от сгоревшей баньки, зашли под крышу и остались вдвоем. Вои стерегли их снаружи. Феодор, понимая, что наступил решающий момент их отношений, стал рассказывать Неле о своем разговоре с отцом и о том, что тот хочет женить его. Из глаз девушки брызнули слезы. Феодор пытался успокоить ее, целовал в ланита, утирал слезы. И тут она впервые упрекнула его в неверности. Он просил у нее прощения, но она, продолжая рыдать, вновь упрекая его в том, что он не отказал батюшке в решении женить его. Утирая слезы, набегавшие ей на глаза, она напомнила ему о том, что он когда-то сотворил крестное знамение, обещая ей никогда не оставаться более с другой. Понимая, что Неле права, Феодор встал перед своей любимой на колени и просил у нее прощения. Казалось, она стала успокаиваться, но видимо чувства были сильнее ее. И тут, вдруг, словно решившись на что-то, она сказала ему, что все равно Бог, видимо, не сулил счастья им. С ним она будет так же несчастлива, как несчастна ее сестра Анхен с его отцом. Услышанное словно ударом молнии поразило молодого князя. Феодор с удивлением посмотрел на ее заплаканное, искаженное страданием, красивое лицо, заглянул ей в любимые, родные глаза и… оттолкнул от себя. Не раздумывая, он влетел в седло и поскакал обратной дорогой на Городище.

Уже второй день как Феодор был сильно пьян и, лежа одетый на своей постели, с тоской и слезами рассказывал брату Александру о том, что случилось с ним. Брат, как мог, помогал Феодору справиться с душевной мукой, оповещал о том, что творится на дворе. Феодор многое не воспринимал совсем. Но лишь одно известие встревожило его и вызвало интерес к жизни. Александр рассказал, что тиун Яким уехал в Новгород искать немецких купцов, чтобы вести с ними разговор о выкупе полоняников. Рассказ этот насторожил молодого князя, но он осушил новую чашу меда и забыл о сказанном. Вскоре Феодор заснул, а Александр, оставляя заснувшего брата, перекрестился На образа и вышел из горницы.

Прошло еще несколько дней. Наступал июнь. Феодор немного оправился, но продолжал пить хмельное, хотя и в меньших количествах. Все как будто понимали, что происходит с ним, и потому никто не смел упрекнуть его в бражничестве. Был солнечный июньский день. Феодор вместе с Александром вышел на высокое гульбища княжеского терема и воззрел окрест. Он увидел, как по дороге к тиунову подворью подъехало несколько крытых возков, остановившихся у его ворот. Все это вызвало интерес молодого князя, и он громко окрикнул одного из дворовых слуг, чтобы сбегал к Якимову двору и узнал, кто это приехал. Слуга быстро исполнил волю господина и через три минуты прибежал назад. С его слов, приезжие были немецкими купцами во главе с любекским торговым гостем Иоахимом Бором. Имя это показалось знакомым князю Феодору и он, вцепившись дланями в перильца крыльца, стал расспрашивать, зачем приехали купцы. Слуга пожал плечами, и Феодор махнул на него рукой. На какое-то время Александр отвлек брата от того, что творилось по соседству, разговором о соколиной охоте. Но Феодор, видимо, не выпускал мысли о приезжих. Всмотревшись, он вдруг увидел двух молодых женщин в голубых немецких покрывалах, вышедших из ворот. Одна из них обернулась и внимательно посмотрела на гульбище княжеского терема. Зоркий глаз лучника не подвел Феодора. Он узнал бы ее из тысячи других. Это была Неле. Она же, увидав его на гульбище терема, прощаясь с ним навсегда и утерев слезы, махнула ему рукой.

Феодор и сам не понял, как его уста силой всех его легких исторгли бешенный и отчаянный крик:

— Несть!..

Из глаз его брызнули слезы, дыхание перехватило, и он, вцепившись обеими дланями в перильца гульбища, стал биться головой о них. Так продолжалось всего несколько мгновений. Затем, словно обезумев, он выхватил меч из ножен и попытался броситься вниз по ступеням крыльца, истошно крича:

— Избью!

Но рядом был Александр. Преградив брату дорогу и глядя в его хмельные, несчастные и яростные очи, он схватил Феодора двумя дланями за руку, державшую меч и твердо, громко спросил:

— Убо ти хочеши, брате, погубите ея?

После этих слов Феодор выронил оружие и, рыдая, упал к брату в объятия.

Тем временем Неле вытерла слезы и вместе с Анхен села в крытый возок, уносивший ее навсегда от ее любимого князя на ее далекую, забытую ею и чужую родину. Феодор же продолжал рыдать, опершись на плечи младшего брата. А по ступенькам крыльца к ним со двора, утирая слезы, поднималась их мать княгиня Феодосья.

Прошло еще несколько дней. На Городище полным ходом шло приготовление к свадьбе. Закупались дорогие фряжские вина, мука, привозили меда, пригоняли скот, били и коптили птицу. Стали съезжаться первые гости. Сама же торопецкая княжна-невеста и большинство гостей еще были в дороге. Дворовые, слуги бегали и суетились с каждым днем все более. Князь Ярослав был занят делами в Новгороде, приглашал все новых гостей на свадьбу. Резвились, забавлялись младшие братья князя Феодора и Александра: Михаил, Андрей, Константин, Афанасий, Даниил. Печальна была только матушка да брат Александр. Сам же молодой князь вел себя так, будто все то, что происходило, его и не касалось. Все эти приготовления словно происходили сами по себе, никак не задевая его, не имея к нему никакого отношения. Он даже ни разу не поинтересовался, как зовут его невесту и какая она. Он был в каком то отрешенном от всего мира состоянии и не хотел понимать, что происходит с ним и вокруг него. Александр, хорошо знавший старшего брата, впервые видел его таким и пугался этого. Феодосья пыталась заговаривать со старшим сыном, гладила дланью его по голове, заглядывала ему в глаза, говорила трогательные, ласковые слова, какие может говорить только любящая мать. Феодор на какие-то мгновенья приходил в себя, смотрел на матушку широко открытыми глазами, в которых появлялись слезы, не отвечал на ее вопросы и молча уходил. Только с одним Судимиром он мог как-то общаться.