Александр Холин - Юность Моисея

Китайское изречение

В каждой стране есть своя удивительная природа, свои животные и люди, а так же каждая запаслась всеми четырьмя сторонами света. Не то, что б очень надо, но так положено от природы, от Творца. Только в любой стране люди относились и относятся с наибольшим интересом к прилегающим государствам с северной, а также южной стороны. Гораздо меньше внимания уделяется западу и востоку, хотя не всегда.

Европа, например, с очень большим аппетитом заглядывалась и заглядывается до сих пор на восточного соседа, а вот одна только русская Евразия чуть ли не на цыпочки становится перед забугорным общечеловеческим мнением, несмотря на то, что забугорье идеями не очень-то было богато во все времена. Наоборот, именно оттуда черпали, что в Восточной Европе плохо лежит. В общем, идеи идеями, но что-де люди скажут?! Как посмотрит и отзовётся знаменитая многоуважаемая Заграница на всяческие «народные» решения?

Только время — такая любопытная штука, расставляющая всё и везде на свои отведённые Создателем места для каждой страны в определённых витках временного цикла. И развивалась цивилизация в разных государствах по-разному, в основном от близости уничтожающего жизнь полюсного холода. А ещё от агрессивных соседей, которые плевать хотели на самую главную Заповедь Вседержителя: «Не убий!», и душили всех соседей не хуже любого холода.

Если, скажем, в том же древнем Аркаиме, столице царства Десяти городов, что находится далеко-далеко за Понтом Эвксинским, реки текут в Студёное Северное море, и каждый год с неба сыплется вода, превращающаяся там в белый песок, который местные жители радостно величают снегом, то долину Нила, и весь Египет ежегодно с апреля до середины июля, не покидала страшная испепеляющая душу жара, а соседствующие гунны и ассирийцы готовы были при любом удобном случае ворваться в благоденствующий Египет, разрушить всё построенное и превратить ныне могущественных египтян в многочисленное рабское племя.

На севере Африканского континента плескалось тёплое море, в которое животворный Нил катил свои полнокровные воды. Правда, на речную долину тоже наступали пески и с запада и с востока от Великого Зелёного моря, [1] Великое Зелёное море — так в Египте называлось Красное море. но эти пески были настоящими жаркими и жгучими. В октябре Нил разливался и тем самым приносил жизнь пахотным землям долины. Местные жители могли с помощью полноводной реки собирать до трёх урожаев в год.

Египет, в общем-то, не боялся никаких природных напастей за исключением дыхания коварного ветра пустыни Самума, приносящего удушающую смерть. Это было настоящим бедствием, гневом Египетских богов, способных за несколько минут стереть с земли всё человечество без остатка. Во всяком случае, египтяне искренне верили в божественную мощь, так что Вышних надземных правителей обижать не полагалось. Более того, неоднократно чревовещатели-жрецы оповещали народ о воле святых богов, и этому не мог сопротивляться даже фараон, поскольку слова святых — неписанный закон для благополучной могущественной страны.

В сторону юга, в пятидесяти милях от Снута, дикие скалы почти подступали к самой воде, а Ливийские горы отодвигались от Нила так далеко, что раскинувшаяся там долина была, несомненно, самая широкая во всём Египте. И там расположились два высокочтимых в Египетском царстве города: Абидос и Тин, [2] Тин (Тинис) — главный город 8-го нома, недалеко от Абидоса. Родина фараонов двух династий (3200–300 до Рождества Христова). где родился Менас — первый фараон страны; там же в начале исторических времён было опущено в землю святое тело Осириса, которого злодейски прикончил его брат Тифон.

Более того, в этих местах великий фараон Сети воздвиг храм в память незабываемых событий погребения великого Осириса. Сюда постоянно стекались паломники, из которых многие были даже чужестранцами. Но среди египтян существовало поверье, что каждый человек, а тем более египтянин, должен хотя бы раз побывать в этой земле, поклониться богам и получить благословение на жизнь и дела человеческие. Именно отсюда, из древнего Египта, по всей земле и во всех религиях укоренился подвиг паломничества к святым представителям потустороннего мира, ибо только получив помощь от богов Египта или же от Единого Вседержителя, известного уже тогда, человек мог что-то сделать на земле, ничуть не прозябая в безделии.

С этим нельзя было не считаться, поскольку ни один египтянин, не получивший благословения богов, то есть, не совершивший паломничество, непроизвольно соглашался с тем, что не способен в этой жизни ни к чему, кроме поедания пищи и послеобеденного отдохновения в блаженной тени сикомор. Но никчёмный человек никогда не сможет сделать ничего даже для своего номарха, [3] Номархи (греч.) — правители Номов, регионов, на которые делился Египет. не говоря уже и о несчастной семье этого бездельника.

Храм Сети не принадлежал ни к каким из величественных или древних святилищ в стране, но он был копией храма Амона-Ра в Мемфисе, хотя занимал огромную площадь около ста пятидесяти моргов, [4] Морг — 56 аров. на которых уютно покоились сады с пальмами, тамариндами и сикоморами.

Среди живописной зелени, тёмных рощ акаций, окружённых прекраснейшими цветами, то тут, то там виднелись дворцы жрецов, истинных хозяев этих мест.

Водоносы постоянно занимались поливкой садов и пахотных угодий. Для этого вода из реки закачивалась в каналы, а иной раз орошение случалось и просто вручную.

Такие же дворцы, но ещё великолепнее прижились ниже, в южной части Мемфиса, на правом берегу Нила. Город с храмом Амона-Ра со стороны севера соединяла единственная, можно сказать, дорога, уставленная двумя рядами каменных сфинксов, у которых огромные бычьи тела с львиными лапами и орлиными крыльями были увенчаны человеческими или же бараньими головами. Сфинксы вольготно разлеглись по обе стороны дороги, уставившись, друг на друга, беззвучно споря о чём-то своём сокровенном, или же просто беседуя о прошлом, грядущем и настоящем. А, может быть, опять обсуждали болезненную тему охранения живущих на земле людей, находящихся у богов в неисправимой опале. Но от кого же охранять опальных? В этом вопросе сфинксы до сих пор не могли разобраться.

Но город не интересовался их каменными разговорами. И, если дворцовый квартал Луксор отвоевал для себя южную часть города, то Карнак был строгим северным кварталом. Более того, Карнак считался признанным кварталом богов, имеющим в центре своё бессмертное сердце — храм Амона-Ра, возле которого красовалось несколько прудов, окружённых смоковницами, апельсинами и тополями. Живописная природа северной части города выглядела как самый обширный парк с ухоженными аллеями, проложенными на четыре стороны света. Стоит ли сомневаться, что южная часть города оставляла в египтянах и приезжих гостях только общепринятое поклонение. А южная часть радовала глаз любому пришедшему сюда своей кипучей жизнью.