Александр Холин - Юность Моисея

— Не ты ли Мессия? — всё ещё дрожа, спросил Креститель.

Окрещенный им Незнакомец ничего не ответил, или просто ему пока что нечего было ответить пророку. Иисус лишь попросил благословения у Крестителя, скрестив руки на груди. Пророк Иоанн, ничего больше не говоря и не спрашивая, простёр над головой новоокрещённого свои руки, и обряд был закончен. А когда крестились и остальные, все пятеро тут же отправились назад в Енгадди, стараясь не задерживаться в Иорданской купели. Так просил Закхей.

— Послушай, Иисус, — обратился один из спутников к Старшему Послушнику, — почему ты ничего не ответил Иоанну Крестителю? Ведь он не спрашивал тебя ни о чём несусветном.

— Мне пока нечего ответить, — Иисус даже опустил глаза, отвечая на вопрос брата. — Мне действительно нечего ответить, потому что я — такой же, как и вы, Сын Человеческий. Но готовит ли меня Отец к подвигу задруги своя — этого не можем знать пока ни вы, ни я. Никогда нельзя бежать впереди стада верблюдов и оглашать воздух ненужными беспричинными криками. Это знал даже предтеча Крестителя Моисей, поэтому пока не поднялся на Эльбрус и не получил скрижалей с Заповедями Господа нашего, он не спешил никому об этом сообщать. Всему своё время.

— Может, я и ошибаюсь, прости меня, — возразил один из послушников. — Но человек всегда что-то должен отвечать, ежели выбрал свой путь. Тем более пророку. Или я не прав?

— Мне пока нечего ответить, — кротко повторил Иисус.

Надо сказать, вопрос Крестителя тревожил Его с самого раннего детства: когда он был ещё несмышлёныш, но уже чувствовал Бога в себе и вокруг; когда задавал этот же вопрос матери и доподлинно знал, что Саваоф — настоящий Отец. Только говорить об этом!.. Во всяком случае, мама никогда не приветствовала таких разговоров. И недаром. Просто она всегда чувствовала то, что Иисусу ещё предстояло познать и почувствовать. Всему своё время.

Мудрецы Енгадди угадали сразу необычность мальчика, когда встретили его в кафедральном храме Иерусалима на Пасху. Он за годы жизни в монастыре прошёл пять посвящений и сам стал Иерофантом, но считал себя лишь Старшим Послушником — никогда не садись сам в Красный угол. Если достоин, то и место найдут, и честь окажут.

Между Енгадди и Мёртвым морем в одной из пещер была отшельническая келья, куда и хотел отправиться Иисус после принятия Крещения. Первосвященник с радостью принял вернувшихся паломников, а, выслушав Иисуса, одобрительно кивнул головой.

— Тебе после принятия Крещения надо побыть одному, — промолвил Закхей. — Потому что с нами Господь разговаривает только когда мы отделяемся от толпы, от стада и стремимся познать путь Небесной истины. А путь у каждого один, и только свой. Дорог и тропинок много, но свой путь никогда нельзя переплетать с остальными. Знаю, именно сейчас тебе, Иисус, будет дан выбор, каким путём идти. Готов ли ты?

— Да, я знаю, что должен принять решение и прошу благословить меня, — Иисус скрестил руки.

Первосвященник встал в позу Оранты, произнёс молитву и жестом отпустил Старшего Послушника.

Иисус шёл из Енгадди и размышлял о грядущем. Мало кто из молодых обращается мыслями к грядущим временам. Камо грядеши? — этот вопрос возникает обычно в критических ситуациях, либо от самой банальной человеческой безысходности. Иисус же чувствовал, что Крещение станет переломным моментом его земной жизни. А выбор переломного момента должен состояться именно сейчас. Но будет ли то, что он ожидает?

Тропинка вилась между кунжутом и виноградником, потом круто стала подниматься в гору. Не так далеко от города возвышавшийся горный массив звал подняться ближе к небу и в то же время предупреждал крутизной склонов об опасностях, стерегущих человека в любой момент жизни. В одной из скал находился неприметный с виду вход в пещеру, обрамлённый вырезанными в скале дорическими колоннами. Много позже примерно такие же были вырублены в Иосафатской долине в Убежище Апостолов.

Войдя в пещеру, Иисус огляделся. Несмотря на помпезный вход с колоннами, сама пещера была крохотной. Скорее не пещера, а живописный грот, частично висевший над пропастью. В сторону Мёртвого моря в скале было прорублено отверстие. Водное пространство протянулось далеко к северу и действительно своей неподвижностью очень походило на мёртвое пространство, но никто и никогда не смог бы ответить, когда это море умерло.

Между морем и скалой виднелось ущелье, где приютилось множество ухоженных виноградников и кустов кунжута, среди которых затерялась тропинка, невидимая из кельи. По ней совсем недавно прошагал Иисус, отправляясь навстречу будущему. Но уже сейчас казалось: как это было давно!

Пещера, хоть и была маленькой, но намоленной. Сюда приходили ессеи, если надо было побыть наедине со Всевышним. Являлся ли Саваоф к кому-либо здесь на свидание? — это было неизвестно никому. В гроте на деревянной подставке были сложены свитки с изречениями и молитвами пророков. Тут же лежали сухие фиги, изюм и плоды сушёного кунжута, а из стены струилась чистая родниковая вода.

Прежде всего, Иисус совершил молитву за всех верующих в Господа Бога и пронёсся мысленно по всему миру. Полёт над странами, морями, островами и горными кручами новокрещёному удался, всё получалось преотлично. У Иисуса даже поднялось настроение и пропало чувство всякого опасения за всевозможные рогатки, подставляемые демонами каждому и каждый день.

Израильский народ получил от Моисея священную миссию: передавать по времени и по различным странам веру в Единого Бога Отца и Святаго Духа. Но получилось ли это у народа, царей, первосвященников? Удалось ли? Скорее всего, нет, так как иудеи до сих пор считали себя избранным народом, готовым править над всем остальным человечеством; так как в Израиле царствовал Рим, поделившийся с иудеями всеми пороками, на которые очень охочи все римляне без каких-то исключений. Пророки многих стран открыто называли Иудею царством сатаны, поэтому Израиль медленно погибал, съедая самого себя под присмотром легионеров.

Но если Иисус в действительности Мессия, если Он посланец Отца Небесного, то стоит ли воскликнуть, как воскликнул Исайя:

«Я растопчу народы во гневе моём, я напою их моим негодованием, я опрокину их силою на землю».

Поскольку в словах пророка просвечивает правда, то можно ли уничтожить насилие насилием и кровь кровью? Не лучше ли научить людей любви, смирению и терпению. Сможет ли человечество принять Божественные истины? Вероятно, сможет, если каждый человек будет понимать, что только через эти чувства можно получить Благодать Божию.

А царство Закона не сможет противостоять царству Благодати. Когда человек узнает свою душу, близко познакомится с ней, силы зла сгинут бессильно. Только что следует сделать Иерофанту, чтобы проповедь услышали в городе, в стране, в народе? Чтобы сгинули духи злобы, демоны жадности и ненависти, надо научить людей обращаться прямо к Божественным духам, а не через инфернальных тёмных посредников. Ведь Господь живёт в сердце каждого человека, поэтому путь к Нему много короче, чем думают люди. Просто те же человеки сплошь и рядом творят дела несусветные, а обвиняют во всём только Бога? А кого же иначе? — ведь не себя же.