Николай Платонов - Курбский

Иван Васильевич стоял как в столбняке, зрачки его расширялись, рот жалко кривился. Но Ангел был неумолим, и Иван хорошо понимал его — он и сам был неумолим. «А за то ночное дело… Какое оно, какое?.. Я не ответил Ангелу на это, но отвечу, — сказал он себе, пытаясь искренностью отдалить возмездие. — То дело — бесовское!» — выкрикнул он, глянул в пасмурные глаза Ангела и защитно вскинул руки: хулящим Духа Святого нет прощения, и оттого лик Ангела словно озарился отблеском небывалого зарева, тень его острых крыл уходила в тени туч, и Иван, отбросив все царское, как ветошь, рухнул мешком костей на ледяной пол: он покорился. Он стал умолять. Это были слова не церковного канона, а его собственные, сухие, но отчаянные, мольба об отсрочке: на полное прощение Ангел Смерти права не имел.

Иван шептал, задыхаясь, чувствуя, как подымается, начинается в нем нечто, как последняя мольба: «…Возвести мне конец мой, да покаюся дел своих злых, да отрину от себя бремя греховное. Далече мне с тобой путешествовати! Страшный и грозный Ангел, не устраши меня, маломощного!» Бессознательный речитатив прервался, и он с тоской ощутил свое дрожащее толстое тело, горечь в гортани, удары жилки на шее — скоро ничего этого не будет, а будет… Что?! «…Святой Ангел, грозный воевода, помилуй меня, грешного раба твоего Ивана!.. Да не ужаснуся твоего зрака…» Он не мог взглянуть на Ангела, он пытался вспомнить тех, кто смог бы за него искренно просить: сыновья? жена? митрополит? «..Люди Божии, благочестивые, и все племена земные, когда увидите смертное мое тело, поверженное на землю и объятое зловонием, помолитесь ко Ангелу смертоносному о мне, да ведет душу мою в тихое пристанище, да весело и тихо напоит меня смертной чашею…»

Толстая свеча в высоком литом подсвечнике оплыла, укоротилась, когда царь поднялся с пола. Он сделал два неверных шага и ничком упал на ложе: вся сила и гордость вышли из него сейчас вон, и он знал, что в этом отсрочка приговора: ведь он только что обещал Ангелу отречься от престола — от самого себя.

Это было обещание невозможное, но он его дал, потому что надо было получить отсрочку. Он спасет себя и ближних своих: он примет постриг, и они с ним. Но принявший постриг не может править царством земным. «А почему? — спросил голос. — Почему не может? Для Бога все возможно. Днем — править, служить людям, Руси. А ночью — молиться, служить Богу. Никто до этого не домыслил, но мне это Бог послал в разум как откровение. Днем мы из-за государственных дел вынужденно оскверняемся кровью и гневом. Ночью мы очищаемся, чтобы с утра яснее видеть правду и судить нелицеприятно. И будет новый орден монашествующий! Не такой, как у рыцарей тевтонских [84] Тевтонский (Немецкий, Прусский) орден — католический духовно-рыцарский орден, осуществлявший в XIII–XIV вв. агрессию в Восточной Европе; основан в конце XII в. в Палестине во время крестовых походов, в начале XIII в. переселился в Европу; установив господство над территорией Восточной Пруссии и части Литвы, захватив польское Поморье с Гданьском, образовал на завоеванных землях феодальное государство; в Грюнвальдской битве 1410 г. разгромлен объединенными силами литовцев, поляков, русских, чехов; в 1466 г. признал себя вассалом Польши и вернул ей ряд земель, оставшаяся у ордена Восточная Пруссия в 1525 г. была превращена в герцогство Пруссию; в дальнейшем значительной роли не играл. , или Тамплиеров [85] Орден Тамплиеров (Храмовников, от фр. temple — храм) — католический духовно-рыцарский орден, основан около 1118 г.; название — от первой резиденции ордена вблизи храма Соломона в Иерусалиме; приобрел обширные земли на Востоке и в Западной Европе в конце XIII в.; упразднен Римским Папой в 1312 г. по настоянию французского короля Филиппа IV Красивого. , или Иоаннитов [86] Орден Иоаннитов (Госпитальеров) — католический духовнорыцарский орден, основан в начале XII в. в Палестине во время крестовых походов; в начале XIV в. переселился на о. Родос, в 1530 г. — на о. Мальту (мальтийские рыцари), где оставался до 1798 г. , а такой истинный, какого ни у кого не было…»

Эти мысли прошли сквозь него как вихрь, они совпадали с его обетом отречься и не совпадали, и он опять испугался, хотя чуял, что Ангел остановил свой удар. Еще тогда остановил, когда он говорил ему свою молитву. Она излилась из него как песнь предсмертная. Разве это не знак свыше?

Он лежал, уткнувшись в ладони, и все еще дрожал, как большое, насмерть напуганное животное, но постепенно дрожь стихала. Ангел услышал его вопль-молитву, и это — его дар Ангелу, и дар был принят. Он глубоко вздохнул, лежал опустошенный до дна, но уцелевший. Это было краткое промежуточное состояние меж двух состояний, с детских лет главных: жажды власти и страха смерти. Он лежал, уже отходя от страха, но не показывая виду, — Ангел все смотрел в спину; незаметно Иван стал спускать ноги на пол, боком, ни разу не глянув на Ангела, морщась болезненно, даже охнув, он подтащился к стене, нащупал, нажал в лепнине скрытую пружину и нырнул в черный лаз, который вел вверх, в его царскую опочивальню. Там никого не было, в оконце брезжил весенний рассвет, свежей листвой дохнуло из оконца, росой, землей. Иван Васильевич вздохнул всей грудью, накинул меховую безрукавку, крикнул слугу:

— Годунов [87] Годунов Борис Федорович (ок. 1552–1605) — русский царь с 1598 г.; приближенный Ивана IV Грозного, в 1584–1598 гг. фактический правитель государства при царе Федоре Ивановиче, женатом на его сестре Ирине. здесь? Позови. И принеси сбитня горячего. Быстро!

Он сел, задумался: «Нет, Ангела страшного обмануть нельзя — я исполню обещанное, если такова воля Божия. Но людей для пользы власти нашей обманывать не грех, а не то они раньше времени истребят и меня, и друг друга». Поэтому он сказал вошедшему Борису Годунову, постельничему и начальнику его, царя, личного сыска:

— Собрались, кому велел?

— Да, государь. Ждут.

— Пусть идут спать — из-за Андрейки-беглеца нечего шум разводить. Стражу удвоили? Кем?

— Удвоили. Во дворе Басманова сотня. А здесь, в сенях, я своих поставил да дворян Юрьева и Плещеева.

— Хорошо, Борис. — Иван Васильевич отпил два больших глотка горячего сбитня, подумал Годунов пытливо посмотрел на его измученное, но спокойное лицо и потупился. — Главное, Борис, поставь тайный глаз за князьями Александром Горбатым, Иваном Сухим [88] Сухой-Кашин Иван Иванович (ум. в 1565 г.) — князь, боярин; казнен по приказу Ивана IV. , Димитрием Шевыревым [89] Шевырев Димитрий (ум. в 1565 г.) — князь; казнен по приказу Ивана IV. , Петром Горенским [90] Горенский-Оболенский Петр Иванович (ум. в 1565 г.) — князь, воевода, казнен; его брат, Юрий Иванович, бежал в Литву; на них прекратился род Горенских-Оболенских. … Да и за суздальскими надо бы…