Олег Ерохин - Гладиаторы

Накануне Палатинских игр, в начале января, у Корнелия Сабина опять собрались его единомышленники, а дума-то у всех была одна — уж как бы нам исхитриться да убить Калигулу…

Пропуском им, как и в прошлый раз, служил золотой перстень и пароль; а для маскировки они использовали плащи с капюшонами — верное средство от назойливых глаз. Войдя в предназначенную для тайной беседы комнату, заговорщики скидывали свои плащи и рассаживались в специально приготовленные для них кресла.

Всего в комнате стояло семь кресел, к началу второй стражи четыре из них были заняты — наиболее дисциплинированными или, быть может, наиболее торопливыми оказались Марк Виниций, Павел Аррунций, Фавст Оппий и Корнелий Сабин. Впрочем, пятому креслу не пришлось долго пустовать: не успели гости перекинуться и парой слов с хозяином, как в комнату вошел Валерий Азиатик. После обычного приветствия Корнелий Сабин удивленно сказал:

— А где же Муций Меза? Ты, Валерий, кажется, обещал привести его…

— Меза вот-вот должен прибыть, — ответил Валерий Азиатик. — Хотя я, честно говоря, думал, что он уже прибыл сюда. Он скрывается в одной из моих загородных вилл, еще утром я послал за ним своего доверенного раба.

— Раз так, то давайте подождем еще немного — вряд ли Меза обрадуется, если мы начнем без него, — проговорил Корнелий Сабин. — Ну а пока его нет, я вам представлю нашего нового товарища…

Корнелий Сабин скрылся за дверью и тут же вернулся назад. За ним шел Кассий Херея.

Все оживились.

— Кассия я знаю, как себя самого; я не раз говорил вам о нем, — сказал преторианский трибун. — Правда, он долго колебался, прежде чем примкнуть к нам, но, как известно, решение тем тверже, чем оно обдуманнее.

— Видно, у Хереи много ума, раз ему пришлось его так долго переворашивать, как сопревшее сено, — проворчал Валерий Азиатик. — Да, друг ты милый, долго же нам пришлось дожидаться тебя!

Слова Валерия Азиатика можно было посчитать оскорбительными, только отказавшись признать их справедливыми, но Кассий Херея был не таков — самолюбие его явно не достигало степени слепоты, не говоря уж о более высокой ступени развития, именуемой глупостью. Как совестливый человек, Кассий Херея нуждался сейчас в подобной грубости, он был благодарен Азиатику за нее — эта грубость притупляла его досадование на самого себя, ведь и в самом деле он поздно прозрел. «Правда, к счастью, не слишком поздно», — подумал про себя Херея.

Вслух же преторианский трибун сказал, опустив глаза долу:

— Я долго служил цезарям — привычка повиноваться ослепляла меня, но не страх, нет, не страх… Калигула раскрыл мне глаза на свою «божественность»: это всего лишь зад, и больше ничего… Так что же, повиноваться заду?.. Нет, никогда… Калигула не может приказывать, он украл право приказывать, и это право у него надо отнять, пока он не наделал еще худших злодеяний…

— Отнять и передать сенату! — подхватил Валерий Азиатик. Все это ты правильно говоришь, но где же ты был раньше?

— Да хватит вам, — примирительно сказал Павел Аррунций. — Теперь Херея с нами, и это — самое главное, а не то, что привело его сюда… Ты, Азиатик, лучше скажи, где же все-таки твой Меза? Может, нам следует начать без него — ведь скоро закончится вторая стража.

— Ну что ж, давайте начнем… — медленно, словно раздумывая, проговорил Валерий Азиатик. — Что же касается Мезы, то он вот-вот должен появиться, иначе и быть не может, иначе я и не знаю, что думать… Так как там насчет Палатинских игр, Корнелий?

— Палатинские игры пропускать нельзя — кто знает, когда нам еще подвернется подходящий случай?.. Хотя, должен признаться, нельзя сказать, что тут все благоприятствует нам. Как вы помните, я рассчитывал, да и продолжаю рассчитывать на то, что мою когорту в один из дней Палатинских игр поставят охранять Палатин вместе с когортой Кассия Хереи. Так вот — сейчас поговаривают, что для придания играм особого блеска (а скорее всего — из-за страха) Калигула, возможно, прикажет охранять Палатин одновременно трем когортам, что было бы крайне нежелательно для нас: мы с Хереей можем положиться только на несколько человек из своих когорт, но не из других. Будем надеяться, что Калигула не станет нарушать традиции, но если это даже и произойдет, мы все равно обязаны рискнуть — ожидать далее нету сил… Мы с Хереей разместим своих людей так, чтобы те, кто будет знать о наших планах, оказались рядом друг с дружкой. Это возможно сделать в переходе между дворцом и театром: обычно одна когорта охраняет театр, а другая — дворец, в переходе же они соприкасаются. Когда Калигула будет проходить это самое место соприкосновения, я подам знак, и все свершится…

— Только не забудь про нас, — сказал Валерий Азиатик. — Я, Аррунций, Оппий, Виниций будем в театре; когда представление закончится и Калигула отправится во дворец, мы напросимся сопровождать его, чего б это нам не стоило — хотя бы нам пришлось для этого, проявляя свои верноподданнические чувства, ползти рядом с ним на коленях. Когда же ты подашь свой значок, мы все оприходуем его… А вот и Меза наконец-то пожаловал!

В комнату заговорщиков вошел человек, закутанный, по их правилам, в плащ.

— Чего-то ты, Меза, больно долго добирался сюда… — начал было Корнелий Сабин и осекся.

Вошедший скинул капюшон — это был не Меза, а… Каллист!

— Все дернулись назад, словно увидевши змею, но, осознав, что Каллист один, опомнились. Все разом вскочили. Вокруг грека заблестели кинжалы.

Марк Виниций — тот самый сенатор, которому так и не терпелось убить Каллиста, это препятствие на пути к Калигуле, — кинулся к двери и загородил ее собой. Грек не мог выйти, не напоровшись на его клинок.

— Я бы посоветовал уважаемым сенаторам и всадникам поосторожнее обращаться с оружием, — спокойно проговорил Каллист. — Ведь впопыхах можно запросто порезаться и самому. Что же касается меня, то я на этот счет спокоен — при мне нет ничего металлического, кроме, разве что, вот этого перстня, который помог мне войти сюда… Так что берите пример с меня!

Заговорщики мало-помалу успокоились. Они попрятали кинжалы и расселись по своим местам: только Марк Виниций продолжал, сжимая оружие, стоять около входной двери.

— Ты… зачем ты пришел сюда? — глухо спросил Валерий Азиатик. — Здесь не Мамертинская тюрьма, в которой ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится!

Каллист улыбнулся.

— Ты, Азиатик, можешь успокоиться: я еще не настолько стар, чтобы перепутать тюрьму с домом Корнелия Сабина… Тому доказательство хотя бы то, что я, как видишь, пришел сюда один, без тюремщиков. А привело меня к вам маленькое дельце: вы, присутствующие здесь, насколько мне известно, собираетесь убить Калигулу. Так вот: предлагаю вам свою помощь, без которой вам, боюсь, не справиться!