Александр Юрченко - Фёдор Курицын. Повесть о Дракуле

– Чтобы это значило? – задумался. – Укрепится Московия, не иначе. А победа над древней религией? Нешто Владыку Геннадия уберут?

«Мотивом конца третьего управления Самаэля будет нарушение устоявшегося единства. Здесь не обойтись без иллюстрации новой религии: в 1525 году от Р.Х. кресты появятся в предметах одежды людей. Десять лет, что позже пройдут, покажут последствия этого. В 4-й день июня 1525 года снова придёт царствие ангела Габриэля и по прошествию 354-х лет и 4-х месяцев наступит 1879 год и 11 месяцев. Дальнейшее требует пророчеств слишком далёких».

Курицын потёр лоб – чтение требовало большого напряжения внутренних сил – и закрыл манускрипт. Нужная книга, подумал.

За окном поднималась заря.

Утром не выспавшийся, но полный сил, спешил Фёдор Курицын в великокняжеский дворец. Там его ожидала государева невестка, вдова Ивана Молодого Елена Волошанка и её девятилетний сын Дмитрий. С недавних пор государь приказал Курицыну учить молодого наследника уму разуму.

По смерти мужа прошло не так много времени, чуть больше года. Но перемены в судьбе Елены были существенными. Оставаясь в тени при жизни Ивана Молодого, теперь, благодаря личным качествам – уму, красоте и доброму нраву, стала она любимицей всеобщей. Косые взгляды царевны Софьи не будем принимать во внимание, как достаточное и необходимое обстоятельство. Ведь Елена Волошанка, соперница Софьи в борьбе за великокняжеский трон, была хоть и не императорского, а всё же весьма знатного рода.

Прапрадедом её по линии матери являлся Великий князь Литовский Ольгерд, а прапрабабкой – Тверская княжна Ульяна Александровна. Елена была связана родством и с Великими князьями Московскими. Её бабушка, Анастасия Васильевна – дочь Великого князя Московского Василия Первого, приходилась родной тётей Ивану Третьему.

Мать Елены Волошанки – киевская княжна Евдокия Олельковна – умерла, когда та была маленькой девочкой, и Елену воспитывала вторая жена Стефана Великого мангупская княжна Мария, предки которой вели родство от византийских императоров династии Комнинов.

Светлица Елены Волошанки, как и царевны Софьи, обставлена на европейский манер. Так же, как и у царевны, главное её богатство – библиотека. От матери и бабушки, литовской и русской княгинь, достались русские православные книги, от мачехи, княжны Марии – греческие.

Знаменитые украшения, принадлежавшие матери мужа, первой жене Иоанна Васильевича Тверской княгине Марии Борисовне, и тайком похищенные Софьей, отобраны государем и подарены ей, Елене, на крестины Дмитрия – предмет зависти всей женской половины Великого княжества Московского.

Есть у Елены и свой летописный двор. Переписчики книг составляют для неё летописный свод Великого княжества Тверского, отданного в удел мужу. От него к Елене Волошанке перешёл титул Великой княгини – скорее, номинальный, чем реальный, о чём больше напоминает золотая монета с изображением Ивана Молодого, рубящего хвост змею. Это аллегория. Змей – дядя мужа, изменник Великий князь Тверской Михаил, бежавший от гнева свёкра, Иоанна Васильевича, в Литву. Монетой любит играть наследник – маленький княжич Дмитрий.

Сам Бог велел Курицыну бывать здесь. С Еленой Волошанкой, матерью нового воспитанника, его объединял общий интерес – желание снизить влияние церкви, упростить церковные обряды, переписывать не только церковные, но и мирские книги – сказания, путешествия, поучения, былины. Такого рода литературу Иосиф Волоцкий и Владыка Геннадий считали ненужной и вредной для ума своей паствы. И запретили бы, если бы не нашлись влиятельные защитники. Ну, Курицын – понятно, начальник еретиков. А Елена, мать наследника престола? Откуда у неё любовь к ереси? Видать, из книг, что достались по наследству. Ведь чернокнижник Схария, смутивший умы духовенства и горожан Великого Новгорода, расплодивший ересь новгородскую, служил при дворе брата её матери, князя Михаила Олельковича.

Яблоко от яблони недалеко падает. Как и вольнодумец дядя её, не верила Елена Волошанка в близкий конец света. Знала, загорится яркой звездой судьба её кровиночки, Дмитрия. Не стал отец наследником, сгубила болезнь лихая, а больше зависть людская, так сын станет. Как похож он на Ивана Молодого. Такой же красавец. Не заносчив, скромен, нрава тихого, и спокойного. И, что больше всего радует: к ней, матери своей, особенное участие проявляет. Сверстники его, дети царевны Софьи, те – сорванцы, весь день по двору гоняют. То кошку за хвост подвесят, то в птиц каменьями бросят. Так и норовят больше шума да переполоха сотворить. Дмитрий же засядет с книгой у окна – Псалтырь с картинками разглядывает. А застанет мать за вышиванием, так усядется рядом, смотрит, да таким взглядом… как будто вслед за иглой с нитями вглубь узоров проникает. Рассказывает ему Елена об отце своём Стефане Великом. О победах над турками и поляками. О помощи, которую батюшка афонским монастырям оказывает: молятся за здоровье его монахи и Ватопеда, и Зографа.

Но вот беда, и батюшка, как муж её, занемог болезнью ног. Встревожена Елена, письма в Молдавию с гонцами посылает, о здравии справляется. А как узнала, что стало отцу хуже, решила для монахов афонских знамя-хоругвь вышить с просьбой о молитве. На знамени том Георгия Победоносца изобразила. Сидит на троне с мечом в руках. Ногами поверженного змея попирает. К Святому Георгию надпись ведёт: «Прими от нас и эту мольбу смиренного раба твоего, господина Стефана воеводы, Божьей милостью господаря Земли Молдавской, сохрани его невредимым в этот век».

И что же? Целый год красу эту вышивала, ещё не окончила, а батюшка уже в письме отписал: «Стало лучше мне, дочь моя, спасибо за молитвы твои».

Заглянул как-то свёкор в светлицу, подивился на работу её.

– А мне так сможешь угодить?

– Почему же нет, Иоанн Васильевич? – отвечала Елена. – При первой оказии, что предоставит мне Бог.

– А как Курицын внука моего научает?

– Довольна я дьяком твоим. После рассказов Фёдора Васильевича Дмитрий на бумаге Московское княжество изобразил.

– Поди ты? – подивился государь. – И Можайск там есть?

– И Можайск, и Новгород Великий, и Киев-град – мать городов русских.

Тут уж, нашто Иоанн Васильевич суров, не выдержал, слезу уронил, поцеловал Елену и внука:

– Князь Ольгерд, твой пращур, говорил: «Вся Русь должна принадлежать Литве». А внук мой, Дмитрий, уже Киев в границы княжества моего определил. Сие есть Провидение Господне! Теперь верю – все русские города соберём воедино. Если не при мне, так при внуках моих!

В то время как русские послы Траханиот и Кулешин завершали свою миссию в Германии и готовились покинуть её пределы, от ворот герцогского замка в Ландсхуте отправлялся гонец герцога Георга Богатого с письмом к тестю, королю Казимиру. Загнав шесть лошадей и обменяв их на новых рысаков, уже через десять дней въезжал он в Краков, столицу Польского королевства.