Дзахо Гатуев - Зелимхан

Не знаем, искренне, нет ли писал начальник области, искренне ли увлекался старый палач такой весенней мечтой. Помним только, что 24-го декабря он же ввел военное положение в области и наполнил тюрьмы и судебные установления делами привлекаемых по 129 ст.

В дальнейшем развитие и просвещение пошли соответствующим темпом, и 7 марта 1909 года приказом по области формируется временно-охотничий отряд, задачей которому ставилось «возможно спешное искоренение краж, грабежей, разбоев в пределах Хасавюртовского, Веденского, Грозненского и Назрановского округов, совершаемых здесь и в сопредельных районах отдельными порочными лицами из туземцев».

Мысль об организации отряда занимала терскую администрацию долго. Задолго до приказа, в порядке производственном, был набросан сюжет предполагаемой драмы. Недоставало героя. В Терской области соответственного не нашли. И из Кубанской выписали Вербицкого.

Итак, герой был найден. Официозная пресса подняла вокруг его имени необходимый шум. Частная, буржуазная, не отставала. Не отставал и сам герой. Для начала своей деятельности он обратился к населению с воззванием на русском и арабском языках:

«Приказом по области я, войсковой старшина Вербицкий, назначен искоренить разбойничество в родном нам крае. Обращаюсь поэтому к чеченскому и ингушскому народам и всему туземному населению.

Вы — храбрые племена. Слава о вашем мужестве известна по всей земле: ваши деды и отцы храбро боролись за свою независимость, бились вы и под русскими знаменами во славу России.

Но за последние годы между вами завелись люди, которые своей нечистой жизнью пачкают, грязными делами позорят вас. Эти отбросы ваших племен все свои силы направили на разбой и воровство, заливая краской стыда ваши честные лица. Имам Шамиль за разбой рубил им головы, а за воровство отсекал им лапы.

Правительство наше решило положить конец всем творящимся ими безобразиям. Оно требует, чтобы, каждый пахарь, купец, пастух и ремесленник, к какому бы племени он ни принадлежал, мог спокойно трудиться на свою и общую пользу.

Призываю честных людей сплотиться и перестать якшаться с ворами и разбойниками, изгнав их из своей среды и лишив их свободы святого гостеприимства.

Я обращаюсь и к вам, воры и разбойники.

Объявляю вам, что ваше царство приходит к концу. Я поймаю вас, и те, на ком лежит пролитая при разбоях кровь, будут повешены по законам военного времени. Поэтому советую вам помнить мои слова и отнюдь не отдаваться моим отрядам живыми, а биться до последней капли крови. Кто не будет трус, умрет как мужчина, с оружием в руках.

Все же, кто еще не отдался целиком самим Кораном осужденному пороку воровства и разбоя, опомнитесь и займитесь мирным трудом. Возрастите ваших детей в почитании закона и выучите их в школах во славу пророка Магомета. и на пользу своего народа.

Теперь ты, Зелимхан!

Имя твое известно всей России, но слава твоя скверная. Ты бросил отца и брата умирать, а сам убежал с поля битвы, как самый подлый трус и предатель. Ты убил много людей, но из-за куста, прячась в камни, как ядовитая змея, которая боится, чтобы человек не раздавил ей голову каблуком своего сапога. Ты мог пойти на войну, там заслужить помилование царя, но ты прятался тогда, как хищный волк, а теперь просишь у начальства пощады, как паршивая побитая собака. Ответ начальства тебе уже известен. Но я понимаю, что весь чеченский народ смотрит на тебя, как па мужчину, и я, войсковой старшина Вербицкий, предоставляю тебе случай смыть с себя пятно бесчестия и, если ты действительно носишь штаны, а не женские шаровары, ты должен принять мой вызов.

Назначь время, место и укажи по совести, если она у тебя еще есть, число твоих товарищей, и я являюсь туда с таким же числом своих людей, чтобы сразиться с тобой и со всей твоей шайкой, и, чем больше в ней разбойников, тем лучше. Даю тебе честное слово русского офицера, что свято исполню предложенные тобой условия. Кровникам твоим не позволю вмешаться в паше дело. Довольно между вами крови.

Но, если ты не выйдешь на открытый бой, я все равно тебя найду (даже и в Турции, куда ты, кажется, собирался удрать), и тогда уже пощады не жди и бейся до конца, чтобы не быть повешенным.

Докажи же, Зелимхан, что ты мужчина из доблестного чеченского племени, а не трусливая баба. Напиши мне, войсковому старшине Вербицкому, в гор. Владикавказ…»

Согласился Зелимхан. Но на такую встречу, в которой были бы один на один. Через одного, другого, третьего договорились. Место назначили. На лужайке, что около Ведено. Согласился Зелимхан и в ночи пришел на опушку леса. И утром увидел, как выходят из крепости войска, чтобы оцепить лужайку.

— Эх ты, царский сукин сын!

Посмеялся и ушел Зелимхан.

Написал письмо Вербицкому, ответ написал. Письмо Зелимхана пришло в редакцию «Терека». «Терек» по обстоятельствам, от него не зависящим, письмо не опубликовал, переслал Вербицкому…

В грозненском клубе выспрашивали у войскового старшины:

— Как ответил Зелимхан?

— Вот как, — показывал письмо Вербицкий.

— Принимаете?

— Конечно, принимаю, — ответил храбрый войсковой старшина и продолжал доигрывать преферанс.

Начальник области генерал-лейтенант Михеев выработал инструкции Вербицкому. Вербицкий выработал инструкции для чинов своего отряда. В них герой раздевался донага.

«Нам нужно помнить, — говорил он, — что наше дело не пугать разбойников, идущих на разбой, а истреблять их по возможности до одного, чтобы не повадно им было, когда действует отряд, разбойничать и проявлять пренебрежение к нам.

Если разбойники засели в сакле, то в саклю отнюдь не бросаться, а, засев от сакли подальше, занять ее огнем; засесть надо так, чтобы можно было стрелять по выходам (по дверям, по окнам) и наискось: тогда разбойник в нас из сакли попасть не может. Один из выходов, устроив против него засаду, остановить без обстреливания и заставить таким образом выманить разбойников, чтобы бежать, и как только они из сакли будут выскакивать — подстрелить. Если выманить разбойников из сакли не удастся, то, заняв огнем с одной стороны, с другой — поджечь саклю. По мере того, как они будут выскакивать, — убивать.

Всякий выстрел есть верный шаг к победе и, наоборот, каждый промах ободряет противника, отчего силы его удесятеряются. Поэтому каждый стрелок должен пристреляться к своей винтовке и знать, куда именно нужно целиться, чтобы попасть в лоб противнику при всяком его положении. Для этого будет пройден особый курс по указанию и под руководством помощника моего штабс-капитана Григорчука.

Разрешается попасть противнику не в середину лба, а например, в бровь, в висок, но следует твердо помнить, что всякое отклонение вниз и вверх поведет к промаху обязательно…