Ильденфонсо Фальконес - Собор Святой Марии

Фелип де Понте опустился на одно колено.

— Я прошу вас, сеньора, — взмолился он. — Я уверен, что, если вы пожелаете, ваш супруг отложит это решение. Если он взыщет долг, моя жизнь потеряет смысл. Сделайте это для меня! В память о тех давних временах!

Элионор заставила себя просить еще несколько мгновений. Глядя на коленопреклоненного рыцаря, она притворилась, будто размышляет над его просьбой.

— Поднимитесь, — наконец приказала она. — Может, и появится какой-то шанс…

— Прошу вас! — повторил Фелип де Понте, прежде чем встать.

— Но это очень рискованно.

— Что бы ни было! Я ничего не боюсь. Я сражался с королем повсюду…

— Речь идет о том, чтобы похитить одну девушку, — понизив голос, произнесла Элионор.

— Не… не понимаю вас, — пробормотал рыцарь после паузы.

— Вы прекрасно поняли меня, — ответила Элионор. — Речь идет о том, чтобы похитить девушку, — повторила она и добавила: — И обесчестить ее.

— Это карается смертью!

— Не всегда.

Элионор слышала об этом, но не хотела обсуждать столь щекотливый вопрос сейчас, когда у нее был план.

Ожидая, пока доминиканец отбросит свои сомнения, она решила начать действовать самостоятельно.

— Поищем кого-нибудь, кто ее украдет, — выпалила она, уставившись на Жоана испытующим взглядом.

Монах, опешив, округлил глаза.

— Пусть ее изнасилуют, — продолжала баронесса.

Жоан поднял руки к лицу.

— Как я поняла, — заявила Элионор, — в Уложениях говорится, что, если девушка или ее родители согласны на брак, к насильнику не применяется наказание.

Жоан продолжал молчать, не убирая рук от лица.

— Так ли это, брат Жоан? Так ли это? — настойчиво допытывалась баронесса, не обращая внимания на подавленность монаха.

— Да, но…

— Это так или не так?

— Так, — подтвердил Жоан. — Изнасилование наказывается смертью. Если же была только попытка к насилию, то пожизненным изгнанием. В случае же, когда есть согласие на брак или насильник предлагает кандидатуру мужа такого же положения, как и девушка, и родители пострадавшей принимают ее, наказание отменяется.

На лице Элионор появилась злорадная улыбка, но она поспешила спрятать ее, как только Жоан снова повернулся к ней. Сейчас баронесса приняла такой вид, словно она и была той женщиной, которую обесчестили.

— Уверяю вас, что нет такого варварства, на которое я не могу пойти, чтобы вернуть своего мужа.

Поищем кого-нибудь, кто похитит эту девушку и изнасилует ее, — заявила она, — а потом дадим согласие на брак. Да и какая разница? — настаивала Элионор. — Мы могли бы выдать Мар замуж даже против ее воли, если бы Арнау не был так ослеплен своей страстью к этой особе. У него помрачился рассудок от этой девушки.

Вы бы и сами выдали ее замуж, если бы Арнау позволил. Только так мы сможем избавиться от навязчивого влияния этой особы на моего супруга. Мы сами выберем ей будущего мужа и таким образом сделаем то же самое, как если бы выдавали ее замуж, не считаясь с согласием Арнау. С ним нельзя считаться, он сошел с ума, и возможно, от этой девушки. Вы знаете хоть одного отца, который бы позволял своей дочери стариться в одиночестве? И это при его деньгах! При его знатности! Вы знаете такого? Даже король выдал меня против моей воли, не спрашивая моего мнения.

Под напором доводов Элионор Жоан начал уступать. А она воспользовалась слабостью монаха, чувствуя, что он колеблется и не знает, как поступить в отношении греха, который совершается в этом доме. Жоан пообещал подумать, и вскоре Фелип де Понте получил одобрение доминиканца, правда, с оговорками, но получил.

— Не всегда, — повторила Элионор. Рыцари обязаны знать Уложения.

— Вы утверждаете, что девушка согласится на брак? — спросил Фелип де Понте. — Почему же она не выходит замуж?

— Ее опекуны согласятся.

— Тогда почему они до сих пор не выдали ее замуж?

— Вас это не касается, — отрезала Элионор. «Это, — подумала она, — моя цель… и монаха».

— Вы просите меня похитить и изнасиловать девушку и утверждаете, что это не моего ума дело. Сеньора, вы заблуждаетесь на мой счет. Я должник, но я рыцарь…

— Это моя подопечная, — объявила баронесса и, глядя на опешившего мужчину, добавила: — Да, речь идет о моей подопечной, Мар Эстаньол.

Фелип де Понте вспомнил девушку, которую удочерил Арнау. Он видел ее в лавке отца, и между ними даже состоялся приятный разговор в тот самый день, когда он должен был прийти к Элионор.

— Вы хотите, чтобы я похитил и изнасиловал вашу собственную подопечную?

— Мне кажется, дон Фелип, что я выразилась достаточно ясно. Могу вас уверить, что за это преступление не последует никакого наказания.

— Но какая причина?..

— Причины — мое дело! Вы готовы?

— Что я за это получу?

— Можете быть спокойны: приданого Мар хватит для того, чтобы погасить все ваши долги. И поверьте, мой муж будет более чем щедрым относительно приемной дочери. Кроме этого, вы получите мою благосклонность, а вам наверняка известно, насколько я близка к королю.

— А барон?

— Я сама займусь бароном.

— Не понимаю…

— Больше ничего не надо понимать. Выбирайте: разорение, потеря доверия, бесчестье или моя благосклонность.

Фелип де Понте сел, исподлобья глядя на баронессу.

— Разорение или богатство, дон Фелип. Если вы откажетесь, завтра же утром барон начнет взимать долг и отберет ваши земли, оружие и лошадей. Это я вам обещаю.

Прошло десять дней томительной неопределенности, пока у Арнау не появились первые известия о Мар.

Десять дней, в течение которых он занимался только тем, что было связано с поисками Мар. Однако расследование, организованное им, ничего не дало: девушка, казалось, бесследно исчезла. Арнау продолжал встречаться с викарием и советниками, умоляя их действовать, приложив все силы к поискам его приемной дочери. Он объявил об огромном вознаграждении за любую информацию о судьбе или местонахождении Мар. Сам Арнау молился столько, сколько не молился всю свою жизнь. Наконец Элионор сказала, что получила сведения от одного проезжего купца, который искал Арнау. К несчастью, подозрения подтвердились. Мар была похищена рыцарем по имени Фелип де Понте, его должником, который удерживал ее силой в одном укрепленном загородном доме возле Матаро, что на расстоянии менее суток ходьбы на север от Барселоны, Арнау отправил туда миссаджей из консульства, а сам тем временем пришел в церковь Святой Марии, чтобы помолиться.

Никто не осмелился беспокоить его, рабочие даже приостановили свои работы. Стоя на коленях перед маленькой каменной фигуркой Святой Девы, под покровительством которой прошла вся его жизнь, Арнау пытался прогнать ужасные видения, которые стояли перед его глазами в течение целых десяти дней. Но страшные сцены насилия вновь замелькали в его воображении вперемешку с лицом Фелипа де Понтса.