Ильденфонсо Фальконес - Собор Святой Марии

Начался ливень. Внезапно все потемнело, шторм принес молнии, пронизывающие насквозь черные тучи; море блестело в их ярких вспышках. Арнау и Бартоломе, промокшие до нитки, находились на берегу. Все корабли покинули опасный порт Барселоны, чтобы укрыться в Салоу. Королевская каменоломня была закрыта. В тот день у грузчиков не было работы.

— Как у тебя дела, сынок? — спросил Бартоломе у зятя.

— Хорошо. Очень хорошо… но…

— Что-то не так?

— Дело в том, что… Я не привык, чтобы со мной обращались так, как это делает Мария.

— Мы ее так воспитывали, — сказал Бартоломе с довольным видом.

— Это слишком…

— Я же говорил тебе, что ты не пожалеешь, женившись на ней. — Бартоломе посмотрел на Арнау. — Ты привыкнешь. Радуйся, что у тебя такая жена.

Они подошли к де лас Дамес, маленькому переулку, выходящему к тому же берегу. Здесь было более двадцати женщин, молодых и старых, красивых и уродливых, здоровых и больных; все они, несчастные, бродили под дождем.

— Видишь их? — снова заговорил Бартоломе, показывая на женщин. — Знаешь, чего они ждут? — Арнау отрицательно покачал головой. — В дни шторма, как сегодня, когда неженатые рулевые рыболовецких судов исчерпали все свои силы, когда они уже воззвали ко всем святым и покровителям, но и это не помогло успокоить бурю, им остается только одно. Команда это знает и требует от них. В этот момент рулевой в присутствии своего экипажа клянется перед Богом, что, если ему удастся привести свое судно в порт целым и невредимым, он вступит в брак с первой же женщиной, которую увидит, как только ступит на землю. Понимаешь, Арнау? — Тесть снова посмотрел на зятя, который пристально наблюдал за женщинами, беспокойно снующими по улице то вверх, то вниз. — Женщины рождены для того, чтобы выйти замуж и угождать мужчине. Такой мы воспитали Марию, и такой я тебе ее отдал, — добавил Бартоломе.

Дни шли своей чередой, и Мария продолжала из кожи вон лезть, чтобы угодить Арнау. Но он думал только об Аледис.

— Эти камни когда-нибудь поломают тебе спину, — сказала как-то Мария во время массажа.

Арнау не ответил.

— Этой ночью я посмотрю твою капсану. Странно, что камни оставляют на коже такие порезы, как эти, — продолжала жена, осторожно смазывая рану на его лопатке.

Арнау вновь не ответил. Он пришел домой, когда уже стемнело. Мария сняла с него обувь, налила ему стакан вина и заставила сесть так, чтобы было удобно массировать натруженную спину. Будучи ребенком, она наблюдала, как ее мать делала массаж отцу. Арнау, как всегда, не сопротивлялся. Сейчас он слушал Марию, не говоря ни слова. Да и что он мог сказать ей? Эта рана появилась не из-за камней для Святой Девы, да и капсана тут ни при чем. Жена промывала и обрабатывала царапины, сделанные другой женщиной, от которой Арнау сходил с ума и не мог отказаться.

— Эти камни изуродуют всем вам спины, — повторила Мария.

Арнау выпил глоток вина и замер, наслаждаясь нежными прикосновениями рук Марии.

С тех пор как муж позвал ее в мастерскую, чтобы показать следы розг на спине подмастерья, осмелившегося взглянуть на нее, Аледис ограничилась тем, что украдкой подглядывала за юношами.

Она узнала, что большинство из них ходили ночью в сад, где встречались с женщинами, которые перелазили через забор, чтобы встретиться с ними. Подмастерья, имея доступ к материалу и инструментам и обладая необходимыми знаниями, изготовляли из тончайшей кожи что-то вроде колпачков, которые они смазывали и надевали на член, прежде чем начать распутничать с женщиной.

Уверенность, что они не забеременеют, молодость любовников и темнота ночи были искушением, перед которым не могли устоять многие женщины, жаждущие тайных приключений. Аледис без труда пробралась в комнату подмастерьев и обзавелась несколькими такими колпачками. Мысль об отсутствии риска забеременеть при встречах с Арнау дала Аледис полную волю, чтобы удовлетворить свою похоть.

Она сказала, что благодаря этим колпачкам у них не будет детей, и Арнау смотрел, как она надевала это приспособление на его член. Останется ли потом эта смазка у него на члене? Накажет ли его Бог за то, что он противится божественным предписаниям природы? Мария не беременела. Она была крепкой и здоровой девушкой. Какая причина могла помешать ей забеременеть? Какое еще основание, кроме грехов Арнау, могло появиться у Господа, чтобы не наградить его желанным потомком?

Бартоломе нужен был внук. Отец Альберт и Жоан хотели, чтобы Арнау стал отцом. Вся община была в ожидании, когда молодые супруги сообщат наконец благую весть. Мужчины подшучивали над Арнау, а жены бастайшей приходили к Марии, чтобы дать ей совет и рассказать о прелестях семейной жизни.

Арнау тоже хотел сына.

— Я не хочу, чтобы ты надевала мне это, — воспротивился он, когда Аледис в очередной раз преградила ему дорогу в каменоломню.

Аледис не испугалась.

— Я не собираюсь тебя терять, — заявила она. — Прежде чем это случится, я брошу старика и ославлю тебя. Все узнают, что было между нами, и ты попадешь в немилость: тебя выгонят из общины, а может быть, и из города. Вот тогда у тебя буду только я, и только я буду готова следовать за тобой повсюду. Я не представляю своей жизни без тебя, и не собираюсь оставаться возле помешанного импотента.

— Ты хочешь погубить мою жизнь? Зачем тебе это?

— Потому что я знаю, что в глубине души ты любишь меня, — с твердостью в голосе ответила Аледис. — На самом деле я просто помогаю тебе сделать тот шаг, на который ты не отваживаешься.

Когда они спрятались за кустами на откосе горы Монжуик, Аледис таки надела колпачок на член своего любовника. Арнау, наблюдая за ней, думал: была ли правда в ее словах? Действительно ли он хотел жить с Аледис, бросить свою жену и все, что у него было, и бежать с ней? Вот если бы его член не проявлял такую готовность… Откуда в этой женщине способность подавлять его волю? Арнау собрался рассказать ей историю о матери Жоана и предостеречь, что, если их связь будет раскрыта, старик опозорит ее на всю жизнь. Но вместо этого… снова бросился в ее объятия. Аледис глубоко дышала, подстраиваясь под ритм толчков Арнау. Этот бастайш только и думал, что о своих страхах: Мария, работа, община, Жоан, бесчестье, его Святая Дева Мария. Его Святая Дева…

Сидя на троне, король Педро поднял руку. Он находился в окружении своего дяди и брата — инфантов дона Педро и дона Хайме, — которые стояли справа от него, а также графа де Террановы и отца Ота из Монткады, занявшими места слева. Король ждал, пока замолчат остальные члены совета. В королевском дворце в Валенсии принимали Пэрэ Рамона де Кодолера, мажордома и посланца короля Хайме Мальоркского. По словам господина де Кодолера, король Мальорки, граф Руссильона и Сардинии и владыка Монпелье, решил объявить войну Франции за постоянные оскорбления, наносимые французами его величеству. И, как вассал короля Педро, он просил, чтобы 21 апреля следующего 1341 года его сеньор возглавил в Перпиньяне каталонские войска и тем самым помог ему в войне против Франции.