Ильденфонсо Фальконес - Собор Святой Марии

— Помолитесь за меня, отче, — попросил Арнау и вышел из церкви Святой Марии. На площади он увидел около двух десятков бичующихся. «Покайся!» — кричали они, не переставая хлестать свои спины плетками. «Это конец света!» — орали другие, плюясь словами в прохожих.

Арнау видел кровь, которая стекала по исполосованным до живого мяса спинам, и обнаженные до ляжек ноги, обгоревшие от кремния. Он видел их лица и безумные глаза, вылезшие из орбит. Развернувшись, он бросился оттуда бегом, к улице Монткады, чтобы не слышать этих душераздирающих криков. Здесь царила тишина. Но было другое! Двери! На некоторых дверях особняков белели кресты, такие же, как и на большинстве дверей города. Внезапно Арнау оказался перед домом Пуйгов. На нем не было белого креста, но из-за того, что окна закрыли наглухо, дом казался безжизненным. Арнау мысленно пожелал, чтобы чума настигла их там, где они спрятались, чтобы они страдали так, как страдала его Мария, и поспешно ушел оттуда.

Когда Арнау приблизился к перекрестку улиц Монткады и Кардере, он снова столкнулся с возбужденной толпой, на этот раз вооруженной палками, мечами и арбалетами. «Они сошли с ума», — подумал Арнау, удаляясь от беснующихся горожан. Судя по всему, никакой пользы от всех этих проповедей, произнесенных в многочисленных церквях города, не было. Булла Климента VI не успокоила души людей, которым нужно было выплеснуть свой гнев. «В еврейский квартал! — кричали они. — Еретики! Убийцы! Покайтесь!»

Бичующиеся тоже были там, продолжая хлестать себя по спине, брызгаясь кровью и возбуждая своими воплями окружающих.

Арнау прибился к тем, кто плелся в хвосте этой орды. Среди орущих людей он видел и зачумленных. Вся Барселона сошлась к еврейскому кварталу, наполовину окруженному стеной, и обступила его. Одни подошли с севера, со стороны дворца епископа; другие расположились в западной части, напротив старой римской стены; третьи разместились на улице Бизбе, которая ограничивала еврейский квартал с востока; самая многочисленная группа, где был Арнау, подошла с юга, с улицы Бокериа, и остановилась напротив Нового Замка, у входа в квартал. Крик стоял невыносимый. Люди призывали к мщению, ограничиваясь пока яростными возгласами и размахиванием перед воротами палками и арбалетами.

Арнау удалось занять место на крутой лестнице церкви Святого Хауме, той самой, откуда их с Жоанетом однажды вышвырнули, когда они искали Святую Деву, чтобы Арнау мог назвать ее мамой. Церковь Святого Хауме высилась как раз напротив южной стены еврейского квартала, и оттуда, сверху, Арнау мог видеть все, что происходило. Гарнизон королевских солдат под предводительством викария был готов защищать еврейский квартал. Прежде чем атаковать, группа горожан вышла на переговоры с викарием и потребовала, чтобы он убрал оттуда солдат. Бичующиеся кричали и пританцовывали вокруг переговорщиков, а толпа продолжала угрожать евреям, которых даже не было видно.

— Они не уйдут, — услышал Арнау женский голос.

— Евреи — это королевская собственность, — заметил какой-то мужчина. — Если евреи умрут, король лишится всех налогов, которые они выплачивают.

— И всех кредитов, которые он берет у еврейских ростовщиков.

— И не только это, — добавил еще один. — Если еврейский квартал будет разгромлен, король потеряет даже мебель, которую евреи оставляют ему и его двору, когда он приезжает в Барселону.

— Знати придется спать на полу! — крикнул кто-то, и все засмеялись.

Арнау невольно улыбнулся.

— Викарий будет защищать интересы короля, — сказала женщина.

Так и было. Викарий не уступил, и, когда переговоры закончились, он поспешно заперся внутри еврейского квартала. Это послужило сигналом, и люди, которые находились ближе к стене, бросились на нее. На стену обрушился шквал палок, стрел и камней. Штурм начался.

Арнау видел, как толпа горожан, ослепленных ненавистью, беспорядочно и бездумно атаковала ворота еврейского квартала. Никто не руководил людьми, и своим поведением они напоминали бичующихся, которые продолжали истязать себя у крепостных стен и подбивали горожан идти на штурм и убивать еретиков. Многие из тех, кому удалось взобраться на стену, падали под мечами королевских солдат. Однако еврейский квартал подвергался массированному штурму со всех четырех сторон, и некоторые из нападавших сумели отбиться от солдат и вступить в рукопашную схватку с евреями.

Арнау оставался на лестнице церкви Святого Хауме в течение двух часов. Воинственные крики сражающихся напоминали ему те дни, когда он был солдатом и сражался в Кастелль-Росселльо. Лица дерущихся горожан смешались с лицами тех, кого он когда-то убивал; запах крови перенес его в Руссильон, напомнив о той лжи, которая подтолкнула его убежать от Аледис и Марии, чтобы затем оказаться на абсурдной войне. Вскоре он покинул свой наблюдательный пункт, откуда следил за бойней.

Шагая по направлению к морю, Арнау думал о Марии и о том, что его заставило пойти на войну. Когда он поравнялся с Кастелль де Регомир, бастионом старой римской стены, его размышления были прерваны криками, которые раздавались где-то неподалеку. Это заставило его вернуться к реальности.

— Еретики!

— Убийцы!

Арнау увидел около двух десятков вооруженных палками и ножами людей, которые заполонили всю улицу и кричали на нескольких человек, от страха вжавшихся в стену одного из домов. Что они здесь делают?

Почему не оплакивают умерших? Не останавливаясь, Арнау прошел сквозь толпу возбужденных горожан, чтобы продолжить свой путь. Но пока он расталкивал их, его взгляд на мгновение задержался у того места, которое окружали люди: у дверного косяка окровавленный раб-мавр пытался защитить своим телом троих детей, одетых в черное с желтым кружком на груди. В тот же миг Арнау оказался между мавром и нападающими. Повисло напряженное молчание. Дети подняли свои испуганные личики. Арнау, глядя на них, с горечью подумал о том, что не подарил Марии ребенка. В этот момент кто-то бросил в детей камень и ранил прикрывавшего их Арнау. Следующий камень попал в живот мавру, и тот согнулся от боли.

Расширившиеся от страха детские глаза смотрели прямо на Арнау. Его жена обожала детей, и ей было все равно, кто они: христиане, мавры или евреи. Мария провожала малышей ласковым взглядом, когда встречала их на берегу, на улицах. А потом она с грустью смотрела на него…

— Отойди! Уходи отсюда! — услышал Арнау злобные выкрики.

Арнау посмотрел на дрожащих детей.

— Что вы собираетесь с ними сделать? — спросил он.

Несколько мужчин, вооруженных ножами, встали перед ним.

— Это евреи! — ответили ему.

— И только поэтому вы собираетесь убить их? Вам мало их родителей?