Френк Слотер - Чудо пылающего креста

— Присядь-ка рядом со мною, Флавий, — попросила она сына, подходя к кушетке, на которой накануне вечером сидела вместе с Констанцием. — Нам многое нужно обсудить.

Он упрямо покачал головой.

— Лучше я постою.

— И что все это значит? — Марий опустился в кресло, скривившись от боли в ноге, — Суешь свой нос в дела отца, юнец?

— Прошлой ночью ты разбудил меня своим храпом, — язвительно сказал Константин. — Я пошел попить воды — я не знал, что кто-то еще не спит, — и услышал, как отец с матерью разговаривали в этой комнате.

— Подслушивал — ты это хочешь сказать?

— Я… я, наверное, так удивился, что не мог двинуться с места, — Константин быстро взглянул на мать. — Это правда, что император Диоклетиан дал моему отцу постановление о разводе, чтобы он мог жениться на Феодоре?

— Все, что ты слышал, правда, — подтвердила Елена, — И сегодня утром я подписала это постановление, согласившись на развод.

— Но почему? Ведь прошлой ночью отец говорил, что любит только тебя, я слышал.

Елена быстро отвела взгляд, и, увидев, как от рыданий содрогнулись ее плечи, он встал перед ней на колени и обнял ее. Она уткнулась лицом ему в тунику [30] Туника — рубашка длиной до колен. , сквозь тонкую ткань которой он ощутил на коже теплую влагу слез.

— Нам казалось, что пока тебе бы лучше не знать всей правды, — уже более мягко пояснил Марий. — Но кто-нибудь непременно проговорится, поэтому будет лучше, если ты узнаешь ее сейчас от тех, кто тебя любит.

Елена вытерла глаза рукавом Константина.

— Ты всегда должен верить только тому, Флавий, что я самая везучая женщина, — твердо сказала она. — Меня любит твой отец, у меня есть ты. Те, кому предназначено править, редко имеют возможность жениться по любви, поэтому я счастлива, что благодаря своему рождению не стала фигурой в игре, которую можно двигать куда угодно, или игральной костью, которую можно бросать как попало.

— Но почему отец развелся с тобой?

— На Западе нужен сильный военачальник с авторитетом цезаря, чтобы изгнать узурпатора Караузия из Британии и править префектурой Галлии, — стал толковать ему Марий. — Если бы Диоклетиан отправил туда человека талантливого, каким является твой отец, не заверив Максимиана, что его не сместят с поста августа, то Максимиан попытался бы всячески мешать ему. Но женитьба Констанция на Феодоре умиротворит Максимиана, и твой отец сможет вести войну без помех. Если бы Елена была всего лишь конкубиной, не возникло бы никаких затруднений: у многих знатных людей есть наложницы. Но твои родители сочетались законным браком в Дрепануме. Я сам оказался свидетелем на брачной церемонии. Поэтому императору пришлось составить постановление о разводе.

— Твой отец отказался подписать его, пока не переговорит со мной, — сказала Елена, — но я люблю его и не хочу помешать ему стать августом — ведь это много значит для всех, особенно для тебя.

— Это была его идея: отправить меня сейчас в Никомедию? — спросил Константин.

— За это надо благодарить Галерия, — возразил Марий. — Наш новый цезарь испугался, что союз твоего отца с династией Максимиана будет означать сосредоточение слишком большой власти на Западе. Он нашел выход из этого положения, убедив Диоклетиана в том, чтобы тот заставил Констанция отправить тебя в Никомедию для обучения военному делу.

— Но тогда Флавий будет мало чем отличаться от заложника! — Теперь пришла очередь Елены забить тревогу. — В этом я как-то не отдавала себе отчета.

— Так хотел Констанций, — заверил ее Марий. — Диоклетиан всегда считал его почти что сыном, а Флавий так похож на отца, что император непременно заметит это сходство и, конечно, хорошие качества мальчика. Галерий хитер; но на этот раз он перехитрил самого себя. Если я не ошибаюсь, не пройдет и года, как Флавий станет любимчиком Диоклетиана.

В середине прекрасного весеннего дня Марий и Константин обогнули низкую отвесную скалу на дороге из Дрепанума, где осталась Елена со своей семьей, в римскую столицу восточной части империи Никомедию и на минуту попридержали своих лошадей. Их взорам открылся ландшафт редкостной красоты — с волнистыми на переднем плане холмами, покрытыми зеленью виноградников, пастбищ и крестьянских полей, фоном которым служили далекие горы.

Местность полого спускалась к заливу Никомедии, довольно узкому рукаву, в основном запертого сушей моря Мармара [31] Мраморное море. , соединявшего Средиземное с Эвксинским, или Черным, морем. С холмов по заросшим травой долинам к заливу сбегали ручьи, тут и там натыкаясь на вышедшие на поверхность каменные породы. Но, как правило, земля отличалась плодородием, и долины в нижнем течении рек лежали в обрамлении шелестящих бамбуков, лавров, можжевельника и косматых дубов, тогда как выше располагались рощи чахлых на вид сосен, окруженных полями цветущего ракитника, вереска и папоротника.

У Константина от восторга захватило дыхание, когда в поле их зрения, обогнув небольшой мыс, появилась гладкая, лоснящаяся от воды галера. Весла ее взбивали вееры брызг, моментально обращаемые солнцем в многоцветную радугу, а на высокой мачте трепетал широкий белый парус. И с каждым поворотом курса матросы карабкались на нее и ставили парус под таким углом, чтобы он снова напрягся от ветра.

В школе он читал о давних приключениях отважной горстки греческих мореплавателей, которых вел один из их героев по имени Ясон. Эти храбрые матросы, как говорилось в книге, проникли в те воды, что лежали теперь пред его глазами, отбиваясь от дикарей, стремившихся помешать им и не дать продолжить трудный путь в поисках манящего их золота. Ибо в древние времена крепкие рудокопы, выкопав груды ценной руды на холмах у Эвксинского моря, отмывали сей редкий металл от земли в ниспадающих горных ручьях, собирая его на расстеленных шкурах овец для просушки, и получили эти шкуры название «Золотое Руно».

— Эх, такие прекрасные места! — ворвался голос Мария в размышления Константина. — Часто вот думаю, и зачем я только променял их на жизнь солдата. Чтобы в конце концов превратиться в калеку?

— Но ты только представь себе, дядя Марий, чего бы ты тогда не увидел. — В новой тунике, с крепкими голыми ногами, Константин уже теперь обещал ладно выглядеть в форме римского военачальника. — Британия! Галлия! Сирия! Палестина! Египет! Ты же повидал весь мир, а я за всю свою жизнь дальше этого места никуда еще из дому не уезжал.

— Поживешь — узнаешь, что в большинстве своем все места одинаковы. Римские лагеря, где бы их ни разбивали, мало чем отличаются друг от друга. И мухи в Британии жалят так же свирепо, как мухи в Египте.