Михаил Ишков - Коммод. Шаг в бездну

— Я постараюсь доказать, что у тебя нет другого выбора, как только принять мое предложение, Квинт. Доводы разума, как учит философия, неотразимы, они способны победить чувства, одолеть внушенные предками запреты, нажитые привычки. Я не буду ссылаться на преступления Фуфидия — мол, почему ему можно, а нам нельзя? Это тоже пустое. Я хочу непредвзято и точно обрисовать ситуацию. Я не призываю тебя юлить и закрывать глаза на безобразия, происходящие в Бурдигале. Ты обязан будешь провести тщательное и беспристрастное расследование, по результатам которого составишь доклад и отправишь его императору. В докладе по пунктам укажешь все преступления, совершенные Фуфидием в провинции. В этом нет ничего бесчестного, не так ли?

— Так.

— Далее тебе придется ждать указаний из Рима. Указания поступят через месяц, а то и позже. Что это будут за указания, не мне тебе объяснять. Цезарь прикажет наложить арест на все имущество наместника или на месте провести его конфискацию. Так?

— Да, если, конечно, вина Фуфидия будет доказана, — пожал плечами Квинт и добавил. — Мое дело — в точности исполнить распоряжение цезаря.

— Давай исходить из того, что Фуфидий по горло увяз во всевозможных преступлениях и пороках. Ты сам убедишься в этом. Согласись, за те дни, которые пройдут с момента отправления доклада и получения предписания, Фуфидий успеет спрятать львиную долю сокровищ, перепишет недвижимость на подставных лиц, не поскупится на взятки вольноотпущенникам императора и квесторам в Риме. Понимаешь, чем это пахнет?

Квинт слабо кивнул, теперь на его лице уже не было прежнего добродетельного энтузиазма, исчезла и гримаса оскорбленного достоинства.

— Тебя, — подхватил Тигидий, — обвинят в сговоре с Фуфидием. Начнут кричать, что ты сознательно затянул дела. На твой боевой плащ выльют ведра грязи, от которой тебе уже никогда не отмыться. Сколько бы ценностей ты не сдал в казну, всегда найдутся доброжелатели, завистники, а то и свидетели, которые не побоятся утверждать, что ты кое‑что утаил. В любом случае карьера будет испорчена. При Марке на эти интриги и происки можно было плевать. В те годы вполне можно было рассчитывать на справедливость и награду за честное исполнение долга. Теперь настали иные времена. Ты можешь быть уверен, что Коммод дотошно и по существу разберет это дело?

Квинт опустил глаза, потом пробормотал.

— Ты, оказывается, неплохо разбираешься в философии, Тигидий. Эти бородатые, в хламидах и с посохами, научили тебя убеждать. Я же глупец, всегда презирал этих грязных умников, а надо было прилежней слушать их, чтобы найти веские доводы, опровергающих твои утверждения.

— В данном случае, Квинт, — откликнулся Переннис, — тебя убеждаю не я, а время. Можешь ли ты быть уверен в императоре, если он без всякой причины сослал меня в захолустье! Каждый из нас должен сам позаботиться о себе. Я предложил тебе достойный выход. Дотошно расследуй на месте все обстоятельства дела, постарайся сразу наложить арест на имущество Фуфидия, заставь местных квесторов пересчитать принадлежащее ему имущество, составь опись и отошли в Рим на рассмотрение императора. Это надо исполнить срочно. Чтобы твой доклад как можно скорее долетел до столицы, воспользуйся услугами того сингулярия, через которого ты сообщил о причине моего вызова в Рим. Я отправлю его в составе твоей почетной охраны. Ему можно доверять. Я же со своей стороны постараюсь как можно быстрее познакомить Луция с этими бумагами и добиться от него приемлемого для нас решения. Ты тоже не теряй зря времени, дави на Фуфидия, размягчи его, чтобы после прибытия курьера не было проблем с дарственными на наши имена. Что‑то придется срочно распродать, деньги доставишь в Рим. Они нам очень понадобятся.

Квинт Эмилий Лет молчал долго, вздыхал, рассматривал настенную роспись, на которой была изображена Темпейская долина — место живописное, радующее глаз. Наконец он подал голос.

— Марк был прав. Доводы разума необоримы. Если все обстоит так, как ты здесь расписал, Тигидий, я не против. Но при одном условии — если ты и в самом деле не имеешь никакого отношения к побегу Матерна.

— А что, — усмехнулся Тигидий, — тебя грызут сомнения?

— Да уж. После того, чего ты здесь наговорил, невольно задумаешься, а не ловушка ли это? Меня успокаивает только то, что в истории ни разу не встречался чудак, который, будучи сопрефектом, метил на место четвертого трибуна.

— Квинт, даю слово солдата, что к побегу Матерна я не имею никакого отношения. Тебе будут представлены любые бумаги из моего архива, какие тебе понадобятся. Еще раз повторяю, в этом деле я чист, а Фуфидий увяз по уши. Подумай, какова ценность подарков, которые он попытается всучить тебе, по сравнению с теми богатствами, которые он накопил за восемь лет царствования в Аквитании. Он поведет себя нагло, будет дерзить, он любит унижать других. Когда же Руф узнает, зачем меня вызвали в Рим, он будет сметен и при умелом обращении выложит все, как миленький. Квинт, мне нужны имена сенаторов и прочих влиятельных в Риме людей, которые покровительствуют Фуфидию Руфу. Эти сведения можешь выколотить из его рабов и доверенных лиц пытками. Я постараюсь, чтобы тебе разрешили поплотнее заняться и Фуфидием. Тогда мы ни в чем не будем нуждаться.

Квинт поиграл бровями.

— Не много ли на себе берешь, префект?

— Я уже сказал, что всегда знаю меру.

— Хорошо, но есть еще одна закавыка. Чтобы потом не было никаких трудностей, добычу придется разделить на пять частей. Две тебе, две мне, одну Клеандру.

— Зачем Клеандру?

— Ты в Риме новичок, Тигидий. Клеандр все равно будет извещен, сколько мы взяли. Ему надо заплатить за доброжелательное молчание.

— Тебе видней, Квинт.

Лет улыбнулся.

— Поживем — увидим, Тигидий. Ты, приятель, по — видимому, считаешь меня простачком?

Тигидий удивленно глянул на приятеля.

— Почему ты так решил?

Квинт засмеялся.

— Вот, решил… По крайней мере, я узнал твои тайные мысли. В любом случае, если все обстоит так, как ты говоришь, и моя честь не потерпит ущерба, я постараюсь помочь тебе получить, так сказать, кое — какое возмещение от Фуфидия. У меня тоже есть кое‑что сообщить тебе. Но как быть с Матерном?

— Его необходимо поймать и казнить. Если это не удастся, по крайней мере, разгроми его банду и заставь его затаиться. Я здесь прикрою тебя.

После короткой паузы Переннис как бы невзначай поинтересовался.

— Ты хотел что‑то сообщить?

— Остерегайся Таррутена Патерна, нынешнего префекта претория, твоего сотоварища по службе. Он льнет к Аннии Луцилле, старшей сестре цезаря.

— Почему же величайший не уберет его?

Квинт вздохнул.