Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3

Хапайот был молод и энергичен; он имел в Италии хорошие знакомства еще с тех времен, когда учился здесь искусству коммерции. Он вынашивал массу выгоднейших проектов, но в некоторых случаях очень кстати была бы поддержка наместника. К сожалению, Респиги совершенно не занимали меркантильные идеи; он плевал и чихал на них, ибо он был рыцарь. Поэтому, как ни старался Хапайот, Респиги ни разу его не принял. Естественно, что, узнав о смене наместника, Хапайот, как истый финансист, решил попытать счастья в первый же день. Тщательно одевшись, при брыжах, шпаге и прочих маркизовых атрибутах, он наудачу направился во дворец.

Ему повезло: наместник оказался у себя и один. Человек в мушкетерском плаще, очевидно, дежурный, проводил маркиза ди Меланж прямо в кабинет.

Наместник, сцепив за спиной руки, стоял у окна и смотрел на стройную башню собора Сан-Лоренцо, всю исчерченную поперечными полосами белого и черного мрамора. Он обернулся навстречу Хапайоту. Вид его не предвещал особо приветливого приема; тем не менее Хапайот бодро представился и для начала попробовал изящно пошутить, что у его светлости-де наверняка имеются письма к нему, маркизу ди Меланж, за подписью графа Манского. Наместник с довольно вялой улыбкой подтвердил, что такие письма воистину у него имеются, и попросил объяснить цель визита. Тогда маркиз ди Меланж принялся рассказывать маркизу де Плеазант о компании Святого Георгия, чей дом — Каза Сан-Джорджо, или, как его еще называют, Палаццо дель Маре, хорошо виден вот из этого окна. Никколо Макьявелли в свое время предостерегал, что Каза Сан-Джорджо может поглотить всю республику, и он был прав, ибо дело явно идет к тому. Алые кресты на парусах генуэзских галеот-то видела Африка, и Турция, и обе Индии. Каза Сан-Джорджо — это и есть подлинная жемчужина Генуи. Именно потому, что Каза Сан-Джорджо находится в Генуе, великий король наш Карл и желал столь сильно овладеть ею, а его славная дочь…

— Погодите, — сказал наместник, — давайте-ка выпьем в честь великого короля Карла…

Когда они сделали по первому глотку, Макгирт отворил двери и доложил:

— Полковник граф Арвед Горн.

Оба маркиза отставили свое вино. Вошел Горн, кинул взгляд в сторону Хапайота. Он тяжело дышал от быстрой ходьбы.

— Простите, ваша светлость, меня задержали, — сказал он.

Наместник понял значение его взгляда.

— Маркиз Меланж, у нас с вами еще будет время побеседовать, сейчас мне недосуг, — сказал он. Хапайот с поклоном вышел. Наместник нетерпеливо повернулся к Горну:

— Что случилось, господин полковник?

— В гвардейском батальоне капитана Гатама была сделана попытка бунта, — сказал Горн. — Я арестовал там половину офицеров, начиная с самого капитана, сейчас, полагаю, опасности больше нет Мерзавцы, они потребовали верительных грамот…

Лицо наместника внезапно исказилось. Он сгреб хрустальный фужер и хлопнул его об пол.

— К черту! — закричал он срывающимся голосом. — Вы знаете, что значит по-итальянски marionetto, господин полковник?.. Кукла! Паяц на веревочке! Чудное словечко! Теперь я выучил его на всю жизнь. Кровь Господня, когда я командовал моим взводом, я, по крайней мере, знал, кто я такой! Маркиз де Плеазант! Кавалер Святого Духа! Наместник! Тайные полномочия, будь все трижды проклято! Marionetto! Кухонный мальчишка, чумазый ангелочек, показал мне на пальцах, что это такое! За заслуги, ведомые нам… преклоните колено, преклоните шею!..

— Ма-алчать! — рявкнул Горн, так что зазвенели стекла. — Сопляк, мальчишка! Рыцарь без страха и упрека! Да как ты смеешь осуждать здесь волю Ее Величества? Какой ты после этого дворянин? Паршивый молокосос!

Наместник, всхлипнув, схватился за шпагу. Горн пригнулся со сжатыми кулаками. Несколько мгновений два человека — пожилой и молодой — неподвижно смотрели друг на друга.

Пожилой выпрямился первым.

— Мы оба наговорили здесь лишнего, — спокойно сказал он. — Простите меня, лейтенант Я беру свои слова обратно.

Лейтенант Бразе бросил шпагу в ножны и шумно передохнул.

— Простите и вы меня, господин полковник. Я вел себя, как последняя скотина Мне стыдно, простите меня.

Он протянул руку, и Горн ответил ему крепчайшим пожатием.

— Ее Величество выразила надежду, что мы станем друзьями, — сказал он, — и мы оправдаем эту надежду Я знаю, вам тяжело, но таков удел дворянина. Мы должны честно выполнять свой долг на том месте, на какое угодно поставить нас королеве. Мы с вами, и вы, и я — солдаты, нам претит заниматься политикой. Это на редкость грязное дело. Но здесь никто не сделает этого за нас, придется нам самим. Я обещаю вам быть вашей правой рукой.

— Спасибо вам, — с чувством сказал лейтенант Бразе.

— Отлично. — Горн перешел на деловой тон. — Итак, я проверил все гвардейские батальоны. Нами арестовано около ста человек. Черт возьми, я просто инстинктивно не доверяю гвардейцам. Сейчас у меня одна надежда: мы взяли если не всех активных заговорщиков, то уж наверняка большую часть. Жало вырвано.

Лейтенант Бразе тоже вернулся к своей роли:

— Кстати, капитана Денхотра вы тоже арестовали?

— Нет. А что?

— Вчера вы показывали мне его, он был наряжен чертом и сидел в компании Респиги. А сегодня он представлялся мне; я поговорил с ним, и он показался мне порядочным человеком.

— Денхотр — каршандарец… — задумчиво сказал Горн. — Пришел в Италию вместе с Вильбуа… Ничего плохого я за ним не знаю… Ладно, увидим.

Он рассеянно взял недопитый фужер Хапайота и выпил.

— Итак, непосредственной опасности мятежа в Генуе я не вижу. Наша задача — следствие. Нужно вы тряхнуть из Респиги самое важное — где находится штаб Лиги Голубого сердца и кто в нее входит Это знает он один. Значит — начнем с него.

— А кто будет вести следствие?

— Как кто? Я, — сказал Горн. — Итальянцы? Это их меньше всего касается… Я боюсь, что Толет потребует переслать Респиги к ним. Пока они не успели этого сделать — надо узнать у него все. А там пусть делают с ним что хотят. Я больше чем уверен, что ему дадут бежать по дороге.

— Вы кого-то подозреваете, — сказал Бразе без вопросительной интонации.

— Да. Подозреваю. Но вам пока не скажу кого…

— Не надо, — грустно улыбнулся Бразе. — Я сам подозреваю его…

Они оба прекрасно знали, о ком идет речь.

— Мда, — тяжело вздохнул Горн. — Ладно, уже темнеет, я поеду в цитадель, допрашивать Респиги.

— А я?

— А вы, ваша светлость, — Горн положил руки на плечи лейтенанта Бразе, — вы останетесь здесь. Дворец хорошо охраняют мои телогреи, я буду спокоен за вас… Советую вам покрепче выпить и спать. Вам нужно отоспаться. А я вернусь поздно, или, лучше сказать, рано — на рассвете. Доброй ночи.

В голосе Горна была грубоватая отцовская ласка. Он тряхнул лейтенанта за плечи и вышел.