Нид Олов - Королева Жанна. Книги 1-3

— Кто еще? — спросил Гроненальдо. — Вы, граф Вимори?

Уэрта, уже давно вертевшийся на месте, вскочил:

— Я согласен с герцогом Марвы. Затем — если я могу положиться на качества моих батальонов, стоящих здесь, то я сомневаюсь в качествах батальонов, стоящих в Ахтосе. Их могли соблазнить мятежники…

— Разумеется, — сказал Альтисора, — сомнения графа Вимори кажутся мне справедливыми. Равным образом и на полки телогреев, что стоят на острове Ре, могли воздействовать проповедники епископа Понтомского…

Еще несколько человек высказались в том же духе: кому можно доверять, кому нельзя. Настроение падало. Все взоры наконец обратились на маршала. Викремасинг посопел в усы.

— Все это лишнее, — заявил он. — Нужно доверять. Не бояться тени. Речь не об этом. Мы варим суп для врага. Этот суп надо посолить погуще, а соли мало. Вот о чем надо думать сейчас. Первое — набор в армию. Второе — назначить суммы сеньорам для военной кассы. То же — купцам и банкирам. Третье — пушки, порох и вообще оружие. Арсеналы.

Он оглядел собрание, фыркнул и продолжал:

— Четвертое — услуги наших вассалов. Польские, богемские и венгерские дворяне охотно постоят за королеву, Доверять им можно, это я вам говорю. Многих знаю лично. Пятое — еда и девки для армии. Особенно важно. Воюем у себя дома. Грабить и насиловать нельзя. Ganz unmoglich [128] Совершенно невозможно (нем.). . У меня все, господа.

Встречая Эльвиру, Гроненальдо знал заранее, что она спросит его, нет ли вестей из Генуи, а он ее — как здоровье Ее Величества. Это напоминало уже какой-то тягостный ритуал. Поэтому сегодня Гроненальдо уже издали покачал головой, а Эльвира, подойдя поближе, произнесла всего одно слово:

— Беспросветно.

Он и так знал об этом. Синьора Гроненальдо, которая проводила у королевы целые дни, достаточно подробно рассказывала обо всем. Ее ближние женщины — члены ордена Воителей Истины — прилагали героические усилия, чтобы отвлечь мысли Жанны от страшной потери. Беда была в том, что потерь было две: одна — известная, уже свершившаяся, и с ней надо было сжиться; но вторая была неизвестная, предполагаемая — она была куда страшнее. Дамы тщательно очертили для себя круг запретных тем и даже слов, которые никоим образом нельзя было произносить при королеве. Нельзя было говорить о диспуте, о любви, об обществе пантагрюэлистов, да и сама книга мэтра Назье была под запретом — все это могло напомнить об Алеандро; нельзя было говорить об Италии, о государственном секретаре, о нимфах, об одежде оливкового цвета — все это могло напомнить о Вильбуа. В сущности, ни о чем нельзя было говорить — все могло напомнить королеве о Вильбуа или об Алеандро. Узнав от Гроненальдо про наследников, дамы взволновались еще пуще и на всякий случай исключили из своего лексикона слово «наследник». И все-таки, несмотря на эти оковы, дамы мужественно пытались читать вслух, скрупулезно выбирая «безопасные» новеллы из «Гептамерона» [129] «Гептамерон» («Семидневник») — сборник новелл, автором которых была Маргарита Наваррская (1492–1549), сестра короля Франциска I. Книга вышла в свет в 1559 г. , пытались музицировать или даже разыгрывать фарсы, в которых особенно хороша была Анхела на ролях плутов и кокеток. Все было напрасно. Жанна как будто бы и слушала, и принимала участие в разговоре, и даже улыбалась, но затем — раньше или позже — она внезапно принималась плакать. Никак нельзя было угадать, что именно вызывает ее слезы. Плакала она тихо, молча, но так беспросветно, что дамы и девицы приходили в отчаяние. Утешить ее могла одна герцогиня Альтисора, которая обнимала Жанну, гладила ее по голове и говорила с ней, как с маленькой девочкой: графине было тридцать пять лет, и она годилась Жанне в матери. Иногда не действовало и это. Тогда призывали Кайзерини; он появлялся с уже готовой микстурой, деловито и сухо говорил по-итальянски: «Мадонна, выпейте вот это», — Жанна подчинялась ему беспрекословно и засыпала.

— Все в порядке вещей, — говорил он Эльвире. — Мадонна должна как можно больше спать, а плакать она скоро перестанет.

Эльвире было труднее всех — она была ближе всех к Жанне. Каждый раз она со страхом ждала ночи. Даже усыпленная с помощью искусства Кайзерини, Жанна почти каждую ночь явственно произносила одну и ту же фразу: «Зачем я послала его на смерть?» Она говорила это как-то даже вдумчиво, с ужасающим спокойствием, не просыпаясь при этом ни на секунду. Эльвиру мороз подирал по коже при одном воспоминании. Она осаждала Гроненальдо: ну неужели он, самый могущественный человек в Виргинии после королевы, неужели он ничего не может узнать, что происходит наконец в этой проклятой Генуе? Его курьеры пропадали, как камни, брошенные в воду. Он послал их уже не менее двадцати — и ничего. Все сроки их возвращения проходили, а они не возвращались. Его самого бесило собственное бессилие.

Девятнадцатого ноября оттуда прискакал Анчеп — один из мушкетеров, посланных вместе с маркизом де Плеазант. При нем не было ни письма, ни записки; он передал на словах: «Дело сделано, Респиги арестован», — и тут же упал от смертельной усталости. После этого не было ничего. Как ни старался Гроненальдо — Генуя молчала, точно мертвая.

Он мог бы послать туда армию — просто завернуть с полпути ту же армию Викремасинга; но он не делал этой глупости: возможно, именно этого от него кое-кто мог ждать. Да и армия не принесла бы ему желанных вестей раньше, чем через месяц, — и то в лучшем случае. А ему нужны были вести — хотя бы какие-нибудь — сегодня, сейчас.

Его великолепный сангвинический темперамент начал давать заметные трещины. Он готов был понять королеву, но и она, казалось бы, должна была понять его. Да, он первый, но все-таки он не король! А она не может, видите ли, без вестей из Генуи. Временами его охватывало желание самому скакать в эту «проклятую Геную».

Сегодня он был настроен решительно и резко и не желал этого скрывать.

— Синьора де Коссе, — сказал он Эльвире с первых же слов, — быть может, вы все-таки позволите мне побеседовать с Ее Величеством? Время сурово, и дела не терпят оттяжки. В конце концов, за все решения я отвечаю сам. Но мне нужна подпись королевы, только подпись, без этого росчерка ни один указ не имеет юридической силы…

— Да, я понимаю вас, милый принц, — ответила Эльвира, глядя в его осунувшееся лицо. — Сколько подписей вам нужно сейчас?

— Уф! — с облегчением вздохнул принц. — Не менее пяти на первый случай. Минуту… рекрутский набор, сеньориальная кассовая роспись… купеческая роспись… указ по арсеналам… указ комиссару Палвантского дистрикта… мм… остальные могут подождать.

— Где подлинники? — спросила Эльвира.