Наталья Павлищева - Дом Счастья. Дети Роксоланы и Сулеймана Великолепного

– Госпожа, вам плохо?

Махидевран вздрогнула:

– Нет, просто тревожно что-то. С маленьким Селимом все в порядке?

– Да, он здоров и весел.

Махидевран все-таки попросила сына:

– Мустафа, держись подальше от этого босняка, потерпи еще немного. Мне пишут, что нога у султана совсем разболелась, едва ходит.

– Конечно, матушка. Я буду в стороне и среди своих…

Шехзаде Мустафа из Амасьи все же отправился, но прибыл почему-то не в Кайсери, куда ему велено, и не в Аксарай – место общего сбора, а в Конью, что гораздо дальше и совершенно ни к чему. Словно таким поведением бросал вызов Рустему-паше.

Тот привычно посмеялся:

– Тот, кто не дотянется до морды верблюда, стегает его седло.

Тут же до него стали доходить слухи о том, что Мустафа считает главой похода не визиря, а себя самого и готов отдавать совсем иные приказы.

И снова Рустем-паша смеялся:

– Петух тоже считал себя птицей, пока его орел не унес.

Неизвестно, чем закончилось бы их противостояние, если бы не посланец от Джихангира.

Рустем-паша не поверил своим глазам. Этого не могло быть, потому что одно дело за спиной Повелителя советоваться с санджакбеями, как лучше управлять государством, когда султан еще полон сил и достаточно молод, но совсем иное связываться с чужаками, понимая, что Повелитель уже устал от жизни…

Нет, Рустем не боялся Мустафу с его янычарами, под рукой самого визиря воинов в десятки раз больше, Мустафу можно было просто уничтожить вместе с его любителями колотить в днища котелков. Но визирь вдруг понял, почему шехзаде встал в Конье, а письмо отправил Тахмаспу через Алеппо.

Как только Тахмасп двинется с места, Рустем с войском вынужден будет уйти ему навстречу на восток, но сам Мустафа никуда не пойдет, он просто дождется, пока войско основательно ввяжется в привычную погоню за Тахмаспом и… отправится в Стамбул! У оставшегося в Стамбуле султана не так много войск, а янычары всегда готовы поддержать своего воспитанника, их аги сейчас как раз те, кто учил Мустафу держать в руках оружие.

Часть армии на севере в Эдирне, чтобы никто не смог во время похода напасть оттуда, защитить Повелителя будет просто некому! Удара исподтишка от своих он не ждет.

Как поступить Рустему? Он сочувствовал Джихангиру, понимая, как тому трудно предать обожаемого Мустафу (ни для кого не секрет, что в последние месяцы младший шехзаде буквально жил у старшего, недаром отец вынужден отправить Джихангира в Алеппо, подальше от влияния Мустафы).

Младший царевич просил Рустема-пашу только об одном: чтобы султан не узнал о письмах, просил просто повлиять на Мустафу, чтобы подождал еще, чтобы не наделал глупостей. Наивный мальчик, он считал, что Рустем-паша, как великий визирь, может влиять на наследника престола, тем более, того, который его на дух не переносит.

На рассвете из Аксарая в сторону Анкары, а затем Стамбула галопом пронеслись трое гонцов. Это никого не удивило, визирь часто сносился с султаном, докладывая ему о том, как идут дела. Глядя вслед всадникам, кто-то из воинов вздохнул:

– Видно, скоро с места двинемся.

Другой откликнулся:

– Пора бы, надоело на месте сидеть. Что это за поход?

Гонцы получили наказ преодолеть расстояние до Стамбула как можно скорей. 650 км они мчались стрелой, спали по очереди, ведя лошадей друг друга на поводу, если позволяла дорога.

Султан уже немолод, его тело изношено множеством походов, постоянно болит раненная еще в молодости на охоте нога, разум устал, Повелитель много лет не знает покоя, отдыха, живет в постоянном ожидании беды, нападения, покушения…

Слава и победы достались нелегко. Он часто бывал сильней, опережал, просто нагонял страх. Расширил границы империи, которую получил от отца, сумел сделать ее сильней и на суше, и особенно на море. Турки хозяева Средиземного моря почти везде, держат в руках и побережье Красного… По-прежнему караваны идут с востока на запад через Стамбул, вернее, в Стамбуле смыкаются торговые пути между западом и востоком, что приносит империи огромную прибыль.

Только вот за прибылью Сулейман гонялся не всегда. Старался получать ее от успешных захватов территорий, от торговли, но никогда обирая собственных подданных. Возможно, поэтому не было в его империи бунтов и потрясений. Вернее, были, но только в начале правления.

Установил несколько жестких правил: тот, кто работает на земле, не должен быть обобран, налоги постоянны, они не должны расти, а еще какой бы веры ни был человек, живущий на его земле, он не должен быть обижен. Конечно, правоверным легче, но и иностранцы и иноверцы не чувствовали себя плохо, иначе не селились бы в таком количестве в Османской империи. И пусть ворчат, что в Стамбуле иностранцев скоро станет больше, чем турок, эти чужаки становятся своими и честно работают на пользу империи.

Армии скучно без завоевательных походов? Пусть воюют на востоке, Тахмасп всегда готов заставить турок гоняться за ним по просторам восточных земель. Бессмысленная гибель воинов, бессмысленная трата средств, но иногда на это приходится идти, чтобы не вызывать недовольство тех, у кого в руках оружие.

Плохо, что на сей раз он сам не смог идти в поход, слишком болела нога. По-хорошему отправить бы Мустафу, но что-то подсказывало Сулейману, что делать этого не стоит. Тем более, старший сын снова провинился. Столько лет терпеливо сидел в Амасье и вдруг решил подружиться с Джихангиром. Хуррем радовалась этой дружбе.

Но все закончилось плохо. Верные люди, приставленные к младшему царевичу, донесли султану, что старший брат попросту спаивает того дурманящими средствами. В Трабзоне забыли как и выглядит их правитель, Джихангир все время проводит в Амасье. Но и там не учится править у старшего брата, а пребывает в наркотической полудреме.

Конечно, никто не рассчитывал, что Джихангир станет сильным, мудрым правителем, слишком трудно ему жить вообще, но дурман совсем ни к чему.

Рассердившись, Сулейман отправил младшего сына подальше от старшего – в Алеппо. Пусть лучше сидит там. А его наставникам под страхом смерти наказал не давать ничего дурманящего принцу вообще!

Поход на Тахмаспа не задался с самого начала, но вины в этом сераскера похода Рустема-паши не было. Тахмасп не бегал как заяц, как поступал все предыдущие разы, просто войско никак не могло собраться воедино, чтобы наконец двинуться с места. Сам Рустем с основными силами стоял в Аксарае, Мустафе приказано встать в Кайсери, в Карамане собирал войско Баязид, а Селим должен подойти из Манисы вскоре. На Джихангира в Алеппо они не рассчитывали, но его войско присоединится, как только станет ясно, где Тахмасп.

Существовала опасность, что проклятый перс снова удерет на север, потому Мустафа и должен стоять в Кайсери, чтобы суметь быстро развернуть своих всадников и перекрыть персидскому шаху путь на тот же Трабзон.