Грегор Самаров - Адъютант императрицы

— Вы меня поймете, Сергей Семенович, — успокоила генерала государыня, — твердый, гордый мужчина поймет так же императрицу, как когда‑то пылкий юноша понимал мечтательную великую княгиню. Выслушайте меня! Судьба моего государства, того самого государства, о будущем которого мы когда‑то думали с великой надеждой, находится в крайне серьезном положении. Если мне не удастся решительным ударом сразить турок, то слава русского оружия и то выгодное положение, которое заняла Россия по отношению к другим европейским державам, будут надолго утеряны.

— Я это знаю, ваше императорское величество, — воскликнул с гневной горечью Салтыков. — Хотя я был далеко, но все время следил за тем, что касалось чести и славы русской императрицы. Мое сердце сжимается от боли, когда я представляю себе, что турецкие варвары будут оскорблять Россию под злобный хохот Европы или что они могут беспрепятственно ворваться в наши пределы: Румянцев слишком слаб, чтобы одержать победу над ними.

— Мне это известно, — живо проговорила Екатерина Алексеевна, — но решительный, уничтожающий удар должен быть нанесен Турции во что бы то ни стало. Я за тем и пригласила вас, чтобы вручить в ваши руки честь, славу и величие Российской империи. Мною послан приказ в Польшу выделить из стоящих там войск значительную военную силу и двинуть ее ускоренным маршем к берегам Дуная. Вы поведете эту армию, Сергей Семенович. Составляйте полки, выбирайте офицеров и идите на помощь Румянцеву. Передайте ему мой приказ: дать врагам решительное сражение и победить во что бы то ни стало.

— О, ваше императорское величество, — с юношеским жаром воскликнул Салтыков, — если дело обстоит так, то нам нечего тревожиться. Я знаю войска, стоящие в Польше, я долго просидел там в бездействии, и если мне представляется право по своему усмотрению выбрать для Румянцева армию, то я убежден в успехе.

— И я в нем не сомневаюсь, — заметила Екатерина Алексеевна, — я потому и остановилась на вас. Вы спасете честь русского оружия, и громкая слава имени вашей императрицы и друга заглушит насмешливые голоса недоброжелателей Европы. Я знаю, что вы первый нанесете смертельную рану в самое сердце неприятеля.

— Клянусь вам, ваше императорское величество, что я так именно и сделаю, — воскликнул Салтыков. — Я прошу позволения отдохнуть армии лишь один день по приходе к берегам Дуная, а затем мы переправимся — уничтожим турок и заставим склониться перед знаменем святого Георгия Победоносца.

— В таком случае отправляйтесь немедленно, — сказала Екатерина Алексеевна, — молитвы императрицы будут сопровождать вас: вы убедитесь, что я права, говоря, что светлый блеск дня гораздо лучше бледной утренней зари. Идите с Богом, Сергей Семенович!.. Хотя вы будете под начальством Румянцева, но обладаете большими полномочиями императрицы, которая одобрит все, что вы сделаете.

— Каждый военный с удовольствием подчинится великому Румянцеву, — заметил Салтыков. — Мне не придется подталкивать его на активную деятельность, и, затем, он — не такой человек, чтобы завидовать чужой славе и ограничивать деятельность своих подчиненных. Благодарю вас, ваше императорское величество, за милость, которую вы оказываете мне. Да, — прибавил он, подавляя тихий вздох, — вы правы, эта минута искупляет годы страданий.

— Надеюсь, Сергей Семенович, вы теперь не откажетесь протянуть руку своему другу юности, — проговорила Екатерина Алексеевна, — ведь этот друг помнит о том, что императрица не имеет права так мечтать, как мечтала, будучи великой княгиней.

С этими словами она снова протянула руку генералу. Салтыков опустился на колени и прижал пылающие губы к руке государыни.

— Все темное исчезло, — горячо проговорил он, — тихий свет прошлого соединяется с блеском настоящего дня.

Государыня медленно отстранила руку от губ Салтыкова и, как бы забывшись, провела ею по его лбу.

— Счастье прошлого было слишком хорошо для того, чтобы долго длиться, — прошептала она, — но также слишком хорошо для того, чтобы его можно было позабыть. Встаньте, Сергей Семенович, и, прежде чем пойдете добывать славу для отечества и государыни, убедитесь, что я исполнила свой долг по отношению к сыну своего старого друга.

Екатерина позвонила и приказала попросить к ней пажа Николая Сергеевича Салтыкова.

Молодой человек вошел и крайне смутился, увидев генерала, ласково протягивающего к нему руки и заметно дрожавшего от волнения.

— Это твой отец, Коля, — нежно произнесла императрица, — да, твой отец и мой друг; это тот человек, за которого я заставляла тебя ежедневно молиться, когда ты был маленьким.

— Мой отец? — не помня себя от радости, воскликнул Николай Сергеевич и бросился в объятия.

Некоторое время отец и сын не отрывались друг от друга, а государыня стояла рядом с ними и ласково улыбалась.

Долго еще просидели Салтыковы в кабинете императрицы. Екатерина Алексеевна сумела повести разговор так, чтобы все больше и больше соединить между собой не встречавшихся так давно отца и сына. Она дружески–сердечно относилась к генералу и с такой материнской нежностью смотрела на пажа, что ее присутствие не только не стесняло Салтыковых, а, напротив, способствовало их сближению.

— Простите меня, ваше императорское величество, — воскликнул Сергей Семенович, — что я осмелился сомневаться в вас, в чем теперь каюсь. Вы, ваше императорское величество, подобны Провидению: мы никогда не знаем, что оно вам готовит, мы часто ропщем тогда, когда должны были бы благодарить его. Теперь только я узнал, какое великое счастье иметь сына, такого сына, которому я смело могу вручить честь своего имени и имени наших предков. Никогда при своей кочевой жизни я не мог бы воспитать его так, как это сделали вы, наша всемилостивейшая государыня. Вы, ваше императорское величество, заменили ему настоящую мать.

— Я ему такая же мать, как была и буду другом его отца! — сказала императрица, ласково проводя рукой по волосам пажа.

Николай Сергеевич преклонил колени и поцеловал руку государыни; его лицо побледнело от внутреннего волнения; казалось, что он хочет что‑то сказать, открыть какую‑то тайну, покоящуюся в самой глубине души, но Екатерина не дала ему времени на это.

— А теперь, Сергей Семенович, — обратилась она к генералу, — идите и принимайтесь за великое дело. Минуты счастья коротки и мимолетны, но они освещают длинный жизненный путь; надеюсь, что это мгновение ничем не омрачится для вас.

— Яркий блеск этого солнечного луча будет всю жизнь светить мне, — воскликнул генерал Салтыков. — Вы скоро услышите обо мне, ваше императорское величество.

Он обнял сына, еще раз поцеловал руку Екатерины Алексеевны и с высоко поднятой головой вышел из кабинета, чтобы немедленно отправиться в Польшу и составить войско против турок.