Василий Ян - Том 4

Один из полоцких бояр заметил:

— У тебя, княже, отваги много, но быть сторожким тоже необходимо. Уж очень много сейчас налетело литовцев. Не подождать ли переяславцев, обещанной подмоги твоего батюшки, грозного князя Ярослава?

Александр вскипел:

— Ну и разгневается же мой отец, скажет: «Эх вы, вояки! Боитесь за ворота выйти! Полезайте на печку и ждите там, пока литовцы придут к вам во двор!» Выступить надо тотчас, завтра поутру, не теряя ни часу времени. Пойти надо им наперерез, пока болота скованы льдом, чтобы встретить литовцев далеко впереди — там, где они нас никак не ожидают. Когда настанет ростепель, тогда через литовские леса не пробиться.

— Смелые речи отрадно слушать, — сказал князь Брячислав. — И я мыслю так же, как наш молодой гость.

— Поэтому мы и должны торопиться, — продолжал Александр. — Мы должны выступить завтра же, без всякого обоза, без повозок. Мы должны обойти и обогнать литовцев. Мы двинемся двумя потоками: один, большой, пойдет догонять, подбирая упавших и замученных, а другой двинется в обход, чтобы встретить их невзначай на переправе. Речушек по пути немало: и Ушач, и Нача, и Плиса, и другие. Я же весь путь в Литву доподлинно знаю…

— Откуда же ты все проведал, княже Александр? Кто тебе рассказал?

— А вот он стоит перед тобой, Яша Полочанин… А ну-ка, Яша, подойди! — обратился Александр к одному из дружинников.

Тот сделал шаг вперед и остановился. Это был человек лет сорока. В нем сразу видна была иная кровь, иное племя. Он был так смугл, точно вышел из кузницы. На темном лице особенно белыми казались зубы и белки глаз. Волосы, черные, как вороново крыло, тоже говорили, что он откуда-то издалека.

— Откуда ты такой черный? — спросил князь Брячислав. — Над костром, что ли, тебя литовцы коптили?

Дружинник ответил:

— Прозываюсь я Полочанин Яша, и родом мы из-под Полоцка. Отец мой еще у твоего батюшки дружинником был, а после похода в Дикое поле привел одну полонянку, отбив ее от черных клобуков [31] Черные клобуки— среднеазиатские кочевники, осевшие в Х — XI веках в Приднепровье. , да и женился на ней. Она была черноглазая да черноволосая, вот, видно, и я в нее пошел. А Литву я знаю вот откуда. Захватили меня как-то раз во время набега литовцы и увели с собой. Был я у них сперва подпаском, коней стерег у одного князька, потом за моим хозяином по всей Литве бродил. А когда литовцы однажды сделали набег почти до самого Переяславля, я от них отбился и вступил в дружину князя Ярослава Всеволодовича. Он пригрел меня, как отец родной. Теперь я служу его сыну, князю Александру Ярославичу, и много ему порассказал, как и где литовцы живут.

— А как теперь? Сумел бы ты нынче провести нашу дружину по Литве и назад вывести?

— Вестимо, могу. Все переправы и безопасные дороги в обход болотам мне известны. Я проведу дружину хоть до самых Трок, где самое главное гнездо литовских князьков: ригасов и кунингасов.

Князь Брячислав сказал:

— Ну, Бог в помощь! Пусть воеводой всей рати будет наш смелый сокол, князь Александр Ярославич.

Александр наотрез отказался быть главным воеводой:

— Я еще только начинаю учиться ратному делу, и негоже мне указывать многоопытному Ратше: сделай так али этак. Только ему подобает повести всю нашу рать, только под его началом мы разобьем врага.

Старый Ратша ответил:

— Я возле тебя буду всегда неотлучно. Но поведешь нашу дружину ты сам, княже Александр Ярославич. Это будет твой первый боевой почин. Дай Боже тебе удачи и славной победы.

— Верно! Пусть так и будет! — подтвердил князь Брячислав.

Бояре, поклонившись в пояс хозяину, ушли. Остались только Александр и Ратша на последний совет. Брячислав сказал:

— Я хочу еще поведать тебе, княже, какие такие литовцы, и в чем их сила, и какие у них обычаи. Вся земля Литовская заросла искони дремучими лесами. В них литовцы охотятся, собирают бортяной мед, на лесных прогалинах сеют рожь и лен, а поклоняются, как богам, змеям, ужам и старому дубу.

— Какому дубу? — удивился Александр.

— Так, простому дубу, и кланяются, называя кормильцем, и говорят, что еще их деды и прадеды из дубовых желудей растирали муку, подбавляя в хлеб, которого всегда литовцам не хватало. Ты сам увидишь скоро и древние многоветвистые дубы, и негасимый священный огонь «знич» перед ними на каменном жертвеннике, и их языческих волхвов, и главного из них — Криве-Кривейто, и их богатырей, наряженных медведями.

— Почему наряженных медведями?

— Эти медвежатники — самые лихие, отчаянные литовцы, и в бою они никогда не отступают. Обычай у них такой: они надевают на себя медвежью шкуру и мертвую голову медведя с раскрытой пастью. Эта голова им заместо шеломца служит. Вот таких противников тебе и придется встретить в лесу. Дерзай, княже, и завтра выступай в поход.

На том и порешили.

Прошло немало дней, как юный князь Александр с дружинниками и Ратшей ускакали в погоню за литовцами и немцами. Уже снег запорошил поля, когда в Переяславль прибыл первый долгожданный гонец с вестью от князя Полоцкого. Ярослав Всеволодович прочел письмо, задумавшись, погладил бороду и сказал:

— Узнаю речь Даниила Острословца. По-прежнему кудревато пишет. Неизменна повадка его!

Вот что стояло в этом письме:

«Преславный государь мой, княже Ярослав Всеволодович! То не туры лесные утром возревели — загремели мечи булатные, трубы запели воевод сильных, полки русские сзывающе.

Появились снова серые волки, числа-края нет: и великие силы литовские, и рыдели немецкие, алчущие крови нашей, желая пройти войной по земле святорусской. А дороги им ведомы, и перевозы на реках у них уже поставлены.

На реке Двине грозные тучи собираются. Из туч выступают кровавые зори, а в них трепещут синие молнии. Быть стуку и грому великому. Потекут слезы материнские, и вдовьи, и сиротские. Вороны вещие каркают, а галки свою речь так ведут:

«Что там шумит, что гремит рано перед зорями? То князь Переяславльский Ярослав Всеволодович полки свои собирает. Князь могучий вступил в позлащенное стремя, взявши меч в правую руку, помолился Господу Богу и Пречистой Его Матери. Он ведет полки свои на помощь князю Полоцкому и так к нему взывает:

«Друже любимый, государь мой княже Брячислав! Не уступай волкам литовским и клыкастым рыделям немецким! Теперь воеводы у нас крепкие, а дружина грозная. Имеет она под собой борзых коней и на себе калантыри злаченые, и мечи булатные, и шеломы непробиваемые, как солнце блистающие, и щиты алые. Хотят наши дружинники головы свои положити за землю Русскую, за веру христианскую, ищут себе чести и князю своему славу.

Двина, река быстрая! Замкни свои ворота, чтобы злые вороги к нам не бывали, чтобы литовские полки из болота на свет не выбегали, а немцы не радовались, из-за синя моря на земли наши напираючи».