Георг Борн - Султан и его враги. Tom 1

Он слегка постучал в дверь.

Почти в ту же минуту старый могильщик отпер дверь и со страхом взглянул на незнакомца.

— Хорошо, что ты еще не спишь, — сказал Лаццаро. — Я принес тебе покойницу, ты должен выкопать могилу.

— Теперь, ночью?

— Я подожду, пока ты это сделаешь, — отвечал грек, опуская на землю тяжелый сундук.

— Не слуга ли ты принцессы, живущей здесь, в Скутари?

— Ты угадал. Вот твоя плата! — сказал грек, подавая могильщику кошелек.

Это, очевидно, сделало могильщика гораздо любезнее. Он поблагодарил грека и пошел копать могилу.

В это время Лаццаро наклонился к сундуку, в котором лежала Сирра, но было так темно, что нельзя было разобрать, для чего он это сделал. Затем он снова закрыл сундук и понес к тому месту, где могильщик рыл могилу.

Могилы в Турции роются совсем не так глубоко, как у нас, поэтому яма для Сирры была выкопана очень скоро.

Сундук, в котором лежала несчастная, не подававшая пи малейшего признака еще не угасшей в ней жизни, был опущен в могилу и засыпан землей, и на ней сделан холм, чтобы обозначить место могилы.

Все было кончено.

Грек простился с могильщиком и вернулся назад к карете, в которой поехал во дворец принцессы.

Войдя во дворец, он узнал, что принцесса уже удалилась в спальню.

Тогда он снова вышел на террасу и, сев в лодку, приказал везти себя в Галату.

Он отправился к старой Кадидже.

В Галате еще царило большое оживление, в ее лачужках раздавались крики, смех и песни.

Когда Лаццаро дошел до дома Кадиджи, то она уже давно вернулась и сейчас же на его стук отворила дверь.

Лаццаро вошел в темный двор.

— Все ли готово? — спросила Кадиджа.

— Я принес тебе доказательство того, что Черный гном мертва и похоронена, — отвечал грек, вынимая что-то из-под широкого верхнего платья. — Вот, возьми!

На дворе было темно, но из полуотворенной в доме двери пробивался слабый луч света.

— Что это такое? — спросила гадалка.

— Рука мертвой, — отозвался злодей, — теперь у тебя есть доказательство! Спокойной ночи!

Старая Кадиджа не могла не вздрогнуть, она держала в руках холодную, как лед, руку Сирры, руку, которую Лаццаро отрезал у мертвой.

Лаццаро оставил дом, а Кадиджа все еще продолжала держать руку покойницы. Она не знала, что с ней делать. У трупа теперь недоставало левой руки: что если, как думала Кадиджа, покойница явится требовать эту руку назад?..

Прежде чем мы узнаем, что еще случилось в эту ночь с Рецией и маленьким принцем, бросим взгляд на мрачное, как ночь, кладбище в Скутари.

Прошло около получаса после того, как грек Лаццаро оставил кладбище и могильщик вернулся в свой маленький сторожевой домик.

Свеча в его спальне погасла. Могильная тишина и глубокий мрак покрывают могилы, камни и деревья. Но вот в кустах, около стены, что-то зашевелилось, ворота кладбища отворяются, и из них выплывают человеческие фигуры и длинной вереницей вступают на кладбище. Можно насчитать до семи таких фигур — все похожи одна на другую. Когда они выходят на немного освещенное место, можно заметить их оборванные кафтаны. У каждого надета зеленая арабская головная повязка, ниже нее на полузакрытом лице каждого сверкает узкая золотая маска. Безмолвно, как сонм духов, идут они между могилами до свежей могилы Черной Сирры.

Тут они останавливаются.

Духи ли это, призраки, полуночные существа, которые носятся между кипарисами и, кажется, роются в земле? Глубокий мрак не позволяет различить, что делают эти оборванные, таинственные люди на могиле. Через полчаса они снова длинной вереницей неслышно удаляются с кладбища — последний из них затворяет ворота, вделанные в стену, и затем они исчезают в ночной темноте.

Вернемся теперь к Реции и маленькому принцу Саладину, которых Лаццаро передал глухонемому дервишу Тагиру в развалинах Кадри.

Письменный приказ, предъявленный греком старому дервишу, оказался достаточным для того, чтобы указать тому, что ему надо сделать.

Та часть руин, куда привели Рецию и мальчика, лежала в стороне, противоположной башне Мудрецов и залу дервишей, и казалась совершенно изолированной от этих помещений.

Развалины Кадри за несколько столетий до того, как они еще не были развалинами, служили дворцом греческому императору, прежде чем турки овладели Константинополем, свергли с престола и убили греческих государей.

Как Софийская мечеть, чудо Константинополя, которую мы будем позже осматривать с удивлением, была прежде христианской церковью, славившейся сказочным великолепием, так и бывший дворец, расположенный на самом краю рощи, перед Скутари, стал местом магометанского богослужения после того, как выстрелы осаждавших Константинополь турок обратили его в беспорядочную груду развалин. От прежней роскоши, от зал, палат, башен не осталось и следа! Величественные колонны потрескались и почти полностью разрушились, купола исчезли, и мрамор рассыпался. Что пощадили турецкие ядра, то лишило великолепия дикое неистовство завоевателей, и в заключение рука времени в течение веков довершила разрушение, пока наконец с разрешения прежнего султана все руины не перешли во владение дервишей Кадри, могущественного монашеского общества на Востоке.

Та часть развалин, где находились залы и покои, в которых дервиши либо совершали свои религиозные обряды, либо жили, и где помещалась башня Мудрецов, была в основном разрушена, другая часть, которая, казалось, имела особое тайное назначение, более противостояла разрушению. Здесь стены высились до небес, подобно дворцу, местами они были с оконными просветами, кое-где заделанными решеткой. Открытые покои служили дервишам для того, чтобы в тесном кругу предаваться своим безумным молитвам, часто переходившим в исступление.

Но ни один из них не входил в ту мрачную, обнесенную толстыми стенами часть прежнего величественного дворца, которая в продолжение многих лет скрывала бесчисленное множество ужасных тайн.

Эту мрачную, уединенную часть развалин называли Чертогами Смерти, и посвященные знали ее назначение.

Ночью из маленьких решетчатых отверстий очень часто слышались тоскливые стоны жертв, предаваемых мучительной смерти, но никто не осмеливался поспешить к ним на помощь, никто не решался даже обнаружить, что он слышал эти ужасные звуки.

Те несчастные, которые попадали в Чертоги Смерти по какой-нибудь тайной причине, шли навстречу смерти и покидали этот мир в ту самую минуту, как вступали в это ужасное место. Это был предел между жизнью и смертью, это был мост решения. Кто его переходил, тот погибал безвозвратно.

Однако никто не знал, что происходило в обнесенных стенами покоях, никто не смел о том спрашивать, ни одни уста не смели упоминать об этом, непостижимая тайна окружала эту часть развалин Кадри, Чертоги Смерти были непроницаемы для всех!