Георг Борн - Султан и его враги. Tom 1

— Спеши же скорее домой, чтобы Кадиджа не заметила твоего отсутствия! — сказала Реция, смазывая бальзамом раны Сирры.

— Я знаю еще нечто, — прошептала Сирра, — я знаю еще одну тайну, но я умру, если выдам ее. Ах, Реция, милая Реция, я знаю ужасную вещь! Но я скажу ее тебе, только одной тебе, никому больше! А теперь беги со мной отсюда, беги, умоляю тебя, пока еще не поздно.

— Не беспокойся обо мне, Сирра! Благодарю тебя за новое доказательство твоей верности, но я теперь не боюсь за себя!

— Не полагайся на свою безопасность! Ты тоже можешь стать жертвой мести!

— Иди! Возвращайся домой и ложись тихонько в постель, чтобы Кадиджа не узнала о твоем отсутствии. Я же не боюсь за себя! Я встретила одного благородного юношу, который защитит меня и которому я доверяюсь с радостью!

— Тогда я спокойна! — сказала обрадованная Сирра, поспешно поднимаясь. — В этом случае ненависть Кадиджи не навредит тебе. Я предупредила тебя, а теперь пойду! Не бойся за Сирру! Мне никто ничего не сделает. Спокойной ночи, Реция!

Молодая девушка выпустила Сирру из дома, и скоро она исчезла в ночной темноте.

Мы оставили развалины дервишей в то время, когда все бросились искать Золотую Маску, появившегося в развалинах.

Могущественный глава последователей пророка, Шейх-уль-Ислам Мансур-эфенди сам появился среди падавших перед ним ниц дервишей, чтобы убедиться, действительно ли Золотая Маска показывался в развалинах. Дервиши в беспорядке кидались то туда, то сюда, ища таинственную личность, которую великий муфтий, могущественный Баба-Мансур, назвал своим врагом.

Все поиски и преследования были напрасны. Золотой Маски нигде не было! Старый шейх всех расспрашивал — он сам видел фигуру Золотой Маски и отлично узнал ее. Караульный клялгя, что он также ясно видел таинственного незнакомца, но тот вдруг исчез, точно сделался невидимкой.

Поиски продолжались до утра. Даже на следующий день несколько дервишей обыскивали развалины, но, конечно, напрасно.

Поздним вечером следующего дня к старым развалинам подъехал всадник. Когда он подъехал, то можно было увидеть, что он принадлежит к числу высших офицеров турецкой армии. Он был одет в темно-синий с серебряными шнурками сюртук и черные панталоны, на боку была сабля, за поясом — кинжал и пистолеты.

Подъехав к развалинам, он сошел с лошади и бросил поводья караулившему у входа старому дервишу, который приветствовал приехавшего высокопарными выражениями.

Магомет-бей, угрюмый, с ярко выраженным татарским лицом, не обратил никакого внимания на старика и пошел прямо в развалины.

Привратник низко поклонился начальнику капиджи-баши [5] Капиджи-баши называется дворцовая стража, обязанная день и ночь охранять священный плащ Магомета. и ввел его в приемную. Вскоре дверь в комнату отворилась, и бей вошел в нее. Увидя сидящего на подушках Шейха-уль-Ислама, он бросился на колени. Мансур-эфенди был один в комнате совещаний.

— Ты приказал мне явиться, мудрый и великий Баба-Мансур, — начал приведший, — и твой верный слуга Магомет-бей поспешил исполнить твое приказание.

— Мне надо передать тебе важное приказание, Магомет-бей, — сказал Мансур-эфенди таким тоном, каким господин говорит со своими слугами. — Ты знаешь, что 15-е Рамадана очень близко, день, когда султан в моем сопровождении торжественно отправляется в мечеть, где хранится плащ нашего пророка. Для тебя, которого я сделал начальником капиджи-баши, этот день — также большой праздник.

— Я и мой полк всем обязаны тебе, мудрый Баба-Мансур, — вскричал начальник стражи сераля, — приказывай твоему слуге Магомету-бею, я все исполню! Окажи мне милость, дай случай доказать тебе мою преданность! Я горю желанием укрепить твою власть!

— 15-го Рамадана ты будешь иметь возможность снова доказать мне свою верность, Магомет-бей, — отвечал Шейх-уль-Ислам, — Рашид-паша, который будет в серале 15-го Рамадана, не должен выйти из дворца живым, он стал врагом Корана и сделался опасен и вреден для дела нашего святого пророка, поэтому смерть отступника предрешена!

— Твое приказание будет исполнено, могущественный и мудрый Баба-Мансур.

В эту минуту в комнату вошел молодой привратник и низко поклонился.

— Что тебе надо? — спросил Шейх-уль-Ислам.

— Пришел посланный от принцессы Рошаны по имени Сади, который принес письмо и требует лично видеть Мансура-эфенди, — сказал привратник.

— Принцесса очень рекомендовала мне этого юношу, — сказал Шейх-уль-Ислам, обращаясь к Магомету-бею, — и я решил поместить его под твое начало в дворцовую гвардию, я очень рад, что он пришел именно теперь, когда ты здесь. Посмотри на нового лейб-гвардейца!

Затем, обращаясь к дервишу, он приказал ввести Сади.

Дервиш поклонился и вышел, чтобы привести нетерпеливо ожидавшего молодого человека.

Сади вошел в комнату совета и увидел Магомета-бея, в котором по мундиру узнал офицера. Он лежал у ног сидевшего на подушках сановника.

В первую минуту Сади не знал, что ему надо делать, но затем подошел к пристально глядевшему на него Мансуру-эфенди, опустился на колени и подал ему письмо принцессы Рошаны.

Казалось, что красивый и стройный юноша понравился Шейху-уль-Исламу. Он взял письмо, распечатал и стал читать.

— Тебя очень хорошо рекомендуют в этом письме, — сказал он, — говорят, что ты благоразумен, решителен и верен, а это величайшие достоинства мужчины. Ты желаешь служить под знаменем великого пророка! Я исполню твое желание, ты поступишь в полк, который охраняет не только священную мечеть в султанском дворце, но и внутренние покои султана.

— Ты хочешь сделать меня лейб-гвардейцем, мудрый Мансур-эфенди! — вскричал Сади.

— В императорскую гвардию назначаются только за особые заслуги, потому что принадлежать к числу к, апиджи-баши — большая честь, и я надеюсь, что ты отплатишь усердием и преданностью за оказываемое тебе доверие, чтобы мне не пришлось прогнать тебя! Я требую от тебя слепого повиновения и предупреждаю заранее, что всякое нарушение его будет строго наказано.

— Благодарю тебя, великий и милостивый Мансур-эфенди! — вскричал с восторгом Сади. — Ты делаешь меня лейб-гвардейцем! Положись на меня, я буду вечно благодарен тебе за эту милость.

— Магомет-бей, — обратился тогда Шейх-уль-Ислам к офицеру, поглядывавшему на Сади, — возьми этого юношу в ряды твоих храбрецов и давай ему с завтрашнего дня такое же жалование, какое получают все остальные. Пока он может сохранить свое имя, если же он отличится, тогда я достойным образом изменю его имя. Я не сомневаюсь, что из него выйдет хороший солдат, который приложит все усилия, чтобы отличиться!