Лора Мориарти - Компаньонка

Кора попыталась представить эту черноволосую девочку, еще красивей, чем ее красавица мать. Украдкой коснулась волос: темные, но не очень. И уж конечно не совершенно прямые, хотя если их вот так подколоть под соломенную шляпку – вполне прилично. Коре говорили, что лицо у нее доброе и приятное, что зубы удивительно хороши. Но в красотку эти детали никогда не складывались. А теперь ей тридцать шесть.

– Мои девчонки всё пугают, что отрежут волосы, – вздохнула Виола. – Глупо. С ума все посходили с этими стрижками. Поветрие пройдет быстро, а волосы растут долго. И никто их на работу не возьмет. Я предупреждаю, они не слушают. Только смеются надо мной. У них с подружками какой-то свой язык, вроде тайного шифра. Знаешь, как меня Этель намедни назвала? Мымра . Это что за слово вообще? Я им сказала – они смеются.

– Да они тебя просто дразнят, – улыбнулась Кора. – На самом деле они не собираются стричься. Вряд ли. – И впрямь маловероятно. Стриженых девиц полно в журналах, но на улицах Уичиты они попадались редко. – И знаешь, я вот думаю, некоторым девушкам идет, – робко добавила Кора. – В смысле – короткие волосы. И легче, и не так жарко. Ну вот представь себе. И шпильки не нужны.

Виола подняла брови.

– Не беспокойся. Я стричься не собираюсь. – Кора снова потрогала затылок. – Годы уже не те.

Дождь зачастил, выбивая дробь по крыше машины. Виола скрестила руки.

– Ну, если мои девчонки обрежут волосы, то уж не потому, что им шпильки надоели. А чтобы соблазнять. Чтобы выглядеть соблазнительно. Вот это теперь и модно. Молодежь сейчас только об этом и думает. – Голос Виолы нечаянно дрогнул, и слова прозвучали скорее смущенно, чем возмущенно. – Кора, я не понимаю. Я же их учила правилам приличия. И вдруг они обе – нате! – выставляют коленки напоказ. Только за порог – закатывают юбки. По поясам видно, что закатывают. Я так понимаю, это вызов. Мне. А чулки, наоборот, спускают. – Она отвернулась и стала смотреть на дождь. Под глазами ветвились морщинки. – Я одного не понимаю. Зачем? Что у них в головушках делается? Неужели они не соображают, что демонстрируют таким вот образом? Мне в молодости никогда не хотелось выставить коленки на всеобщее обозрение. – Она покачала головой. – Две дочери мне приносят больше горя, чем четыре сына. Везет тебе, у тебя одни мальчики.

Может, и везет, подумала Кора. Ей нравилась в близнецах именно их мальчишеская сущность, их крепкое здоровье, уверенность в себе, и что одевались они просто и удобно, и что быстро остывали после жарких ссор. Эрл был поменьше и потише Говарда, но и он быстро забывал обиды на теннисном корте или бейсбольном поле. Коре нравилось, что оба захотели на ферму – попробовать деревенской жизни, поработать руками. Правда, она боялась, что дети не представляют, сколько придется работать. Кора знала, что ей действительно повезло с сыновьями, и не только в Виолином смысле. У соседей Хендерсонов был мальчик всего на четыре года старше, и эта разница оказалась роковой: Стюарт Хендерсон погиб в начале 1918 года, сражаясь во Франции. Уже четыре года прошло, а Кора все не могла оправиться от потрясения. Стюарт навеки остался долговязым подростком на велосипеде, едет и машет – привет! – ее мальчикам, те еще в коротких штанишках ходили. «Повезло с сыновьями» – это просто «повезло родить их вовремя».

Но, что бы ни говорила Виола, Кора считала, что с дочерьми тоже справилась бы. Наставление и понимание в нужных дозах – и все, наверное, было бы хорошо. Может, Виола просто не нашла к ним подхода.

– Я тебе говорю, Кора, с этим поколением что-то не так. Они не думают о важном. Мы в молодости добивались права голоса, реформы общества. А современные девушки хотят только… шляться голышом и чтобы на них пялились. У них как будто нет другого призвания.

Кора не могла не согласиться. До какой степени девушки оголяются – это просто поразительно. И ведь Кора не какая-нибудь достопочтенная высокоморальная старуха; уж точно не мымра , хоть и не знает, что это значит. Она радовалась, когда юбки поднялись на девять дюймов вверх от лодыжки. Конечно, немного обнажились икры, зато подол не волочился по грязи и не тащил в дом брюшной тиф и прочую заразу. Уж точно лучше, чем смешные узкие юбки, как лошадь стреноженная, Кора сама недавно семенила в них по воле моды. Но теперь… Девчонки стали носить такие короткие подолы, что при малейшем ветерке открывались колени, и уж в этом точно нет никакого практического резона. Права Виола: если девушка носит такую юбку, она просто хочет, чтобы на нее смотрели, и не просто смотрели . Кора даже видела в Уичите нескольких ровесниц с открытыми коленями; уж таким-то матронам точно не пристало столь вульгарно оголяться.

– Вот поэтому я и вступаю в Клан, – радостно сообщила Виола.

– Что?

– В Клан. Ку-клукс-клан. На той неделе в клубе выступал их представитель. Жаль, тебя в тот день не было. Они очень заинтересованы, чтобы женщины к ним приходили, продвигались…

– Конечно, заинтересованы, – буркнула Кора. – Мы ведь голосуем.

– Ну зачем же так цинично? Они гораздо тоньше. Они же знают, что женщинам есть за что бороться. – Страусовое перо затряслось. – Они против всей этой модернизации, всех этих внешних влияний на нашу молодежь. Они, конечно, стремятся к расовой чистоте, но и к тому, чтобы девушки учились хранить свою чистоту сами. Видит бог, мы должны сохранять чистоту расы и делать все, чтобы раса продолжилась. Мой шурин говорит, что готовится настоящий захват – его планируют в кулуарах Ватикана. Вот почему католики столько рожают, а у наших один-два ребенка или вообще…

Виола осеклась. Поджала губы. Кора не сразу поняла, в чем дело.

– Ой, прости, пожалуйста, – сказала Виола. – Я не про тебя. У тебя совсем другое дело.

Кора махнула рукой. В конце концов, у нее два сына. Но некоторое время обе молчали, только дождь стучал по крыше.

– В любом случае, – подытожила Виола, – думаю, девочкам это полезно. Общение с достойными, нравственными людьми.

Коре стало душно. Она носила корсет каждый день уже столько лет, что он ей почти не мешал. Будто срослась с ним. Но иногда, в плохую минуту, вот как сейчас, корсетные ребра давили и впивались в тело. Надо осторожно выбирать слова. Не показать, что она задета.

– Не знаю, Виола, – сказала она беззаботно, и голос ее не выдал. – Клан? Это которые в белых париках, капюшонах с жуткими дырками для глаз? – Она помахала руками в перчатках. – У них еще есть гении, великие маги, костры всякие… – Не переставая улыбаться, Кора заглянула в голубые глазки Виолы, соображая, что в них видно. Надо понять расклад, взвесить шансы. Виола старше, но Кора богаче. Из этого и надо исходить. – Какие-то они… банальные, – Кора пожала плечами, будто извиняясь.