Лора Мориарти - Компаньонка

Впрочем, беспокоиться пока не было причины. До полудня еще несколько минут. Кора проснулась до рассвета в таком возбуждении, что пришлось скрывать его от Луизы, которая, как обычно, не спешила вставать. Луиза любила понежиться в постели и вскочить в последний момент. Кора буквально считала минуты – скорей бы отправить девчонку в «Денишон». Теперь она была свободна и пришла сюда, в то самое место, в тот самый час. Она расстаралась и нарядилась: праздничное шелковое платье, нитка жемчуга, симпатичная шляпка с бледно-лиловой лентой.

Кора пригладила платье, хоть в том не было нужды, и отвернулась от часов. В конце концов, тут есть на что посмотреть. Очевидно, Мэри О’Делл не единственная назначила свидание под часами. У киоска длилась непрерывная счастливая встреча. Дедуля с тростью нагибается, и к нему в объятия влетает девчушка с косичками. Две взрослые женщины держат друг друга за руки и подпрыгивают, как школьницы. Мимо Коры большими шагами прошел мужчина в белом костюме и направился к женщине в платье без рукавов. Они встретились молча. Мужчина нагнулся и поцеловал ее, уронил сумку на пол, обнял женщину за талию, прижал к себе. Она обхватила его за плечи. На ногтях красный лак. Лишь когда оба посмотрели на Кору, она сообразила, что подглядывает.

Кора повернулась к окошечку справочной, где мужчина в чалме на ломаном английском спрашивал про поезд в Чикаго. Он держал за руку мальчика в коротких штанишках, который с раскрытым ртом глазел на потолок – наверно, тоже видел такое в первый раз. Он потеребил папу за пиджак и что-то сказал на иностранном языке, но папа вниз не посмотрел. Мальчик поймал Корин взгляд и прижался к отцу, не отводя от нее глаз. Кора представила, что он такое видит у нее на лице; вероятно, что-то ужасно странное, раз он недавно приехал в саму Америку, а не только на этот вокзал. Она попыталась бодро улыбнуться и отвернулась, чтобы не пугать ребенка.

Сегодня город ей нравился. Нравился вокзал-улей. Нравился список прибывающих поездов – из Олбани, Кливленда, Детройта и городков поменьше, о которых она никогда не слышала. Нравился малыш с отцом в чалме и мужчина с едкой сигарой и кожаным портфелем, который несся по вестибюлю так, будто уходил последний в мире поезд; нравились два старика с бакенбардами, в черных шляпах, похожие на евреев Уичиты, – они громко над чем-то хохотали. Ей нравилась даже эта целующаяся парочка, которая сейчас вышла на Лексингтон-авеню: молодая женщина прижалась к мужчине, а он у всех на виду гладит ее по талии и бедру.

Кора зарылась носом в розы и вдохнула запах. Сегодня она не завидует счастливым.

Кора полюбит ее. Она уже это знает. Она полюбит Мэри О’Делл любой. Даже если она Коре не мать, а и в самом деле только заботливая подруга матери и почерк – странное совпадение, – все равно полюбит, за то, что ей не все равно, ведь она по своей доброте не поленилась приехать из Массачусетса утешить незнакомого человека. Кора будет любить ее за то, что когда-то эта Мэри знала Корину мать, которая сейчас уже, возможно, умерла – нашлась слишком поздно. Кто бы ни сошел с поезда, этот человек скажет ей больше, чем она знала раньше. И она будет благодарна.

Кора оглядела зал в поисках женщины с темными и кудрявыми, как у нее, волосами. Вот тут-то она и заметила, что к киоску подходит дама в летах, в серой шляпке-шлеме. Кора навсегда запомнит, как поразил ее этот рот – ее собственный рот на чужом лице. Дама была толще и старше Коры, но с теми же полными губами, чуть неправильным прикусом, и квадратная челюсть еще не поплыла. В своих практичных серых туфлях она встала на цыпочки и обозревала толпу. Кора двинулась к ней, не чуя ног.

– Мэри? – произнесла она тоненьким голосом. – Мэри О’Делл?

Дама молча посмотрела на Кору. Волосы у нее были светло-рыжие, и хотя они в основном были упрятаны под шляпку-шлем, Кора заметила, что они совсем не такие, как у нее самой, и не такие, как у той женщины с шалью. Вообще, в этой даме все было не так, как Кора воображала и вспоминала. Элегантно одета: серое льняное платье со складками на бедрах, подол спереди вышит цветами. На морщинистой шее – короткая нить маленьких изящных жемчужин.

– Кора? – Они были одного роста. Глаза у нее оказались серые и большие, больше, чем у Коры.

Кора кивнула. Их обтекала толпа, люди ходили, стояли, ждали, смотрели на часы. Но Коре вдруг показалось, что они одни в этом огромном зале. Впитывали друг друга.

– Вы моя мать, – сказала Кора. Она не осуждала, но и не спрашивала. Она сразу поняла: рот, подбородок, даже нос. – Вы. Вы никакая не подруга. Вы моя мать.

Та нервно попятилась.

Кора покачала головой. Нет, она не злилась. Просто на секунду стала ребенком, и этот ребенок не желал больше терпеть, он был в восторге, у него не было времени на недопонимание. Кора раскрыла объятия навстречу этой женщине, вдохнула ее незнакомый запах пополам с запахом своих роз. Обняла ее, застывшую, напряженную. И Мэри О’Делл не оттолкнула Кору, а крепко обняла в ответ – как в самых тайных, невероятных мечтах. Вот и сбылось. Не разжимая объятий, Кора посмотрела на голубой потолок и сверкающие созвездия; взор затуманился, в носу засвербело. Они отступили друг от друга. Кора сообразила, что уронила шляпку. Наклонилась, подобрала. Обе рассмеялись и тут же замолчали.

– Ну что ж, – сказала Мэри О’Делл и потрогала Корину щеку перчаткой. – Отпираться смысла нет, верно? Ты похожа на меня как две капли воды. – Она говорила с ирландским акцентом. Кора подумала: как это славно, как ласково звучит. Она могла знать этот голос.

– Это вам. – Кора отдала ей розы. Слезы она сморгнула, но голос звучал резко, пронзительно. Кора напялила шляпу, чувствуя себя по-дурацки. – Не знаю даже, с чего начать.

Мэри О’Делл взяла розы и торжественно кивнула, как бы признавая, что да, это проблема – когда не знаешь, с чего начать.

У меня только час, сообщила она. Уж извините, но поезд на Бостон уходит в час пятнадцать, надо вовремя попасть домой. Для чего «вовремя», Мэри О’Делл не уточнила, но Кора решила, что детали подождут. И огорчаться не надо. Эта женщина, твоя мать, все утро ехала сюда и полдня будет ехать обратно. Час – неплохо для начала.

Обеденный зал располагался этажом ниже, и в нем было так же людно и шумно, как в вестибюле, но не так светло и красиво. Они отстояли очередь, взяли по чаю со льдом и уселись за единственный свободный столик. Этот столик был весь в хлебных крошках, так что они сели наискось друг от друга, стаканы с чаем поставили на колени, а розы Кора положила на свободный стул напротив. Они сидели в одинаковых позах, прямо, и ноги скрестили под стульями.

– Ты замужем. – Мэри О’Делл довольно глянула на Корино кольцо.