Сергей Жоголь - Сыны Перуна

– Что за чушь он нес, ты понял хотя бы смысл? Почему ты должен был умереть? – Олег грозно посмотрел на своего молодого охранника.

– Это люди боярина Страбы, ссора у нас сними недавно вышла, – и Радмир поведал князю о недавних событиях, произошедшедших на рыночной площади.

– Прости, князь, не хотели мы этого, – парень покорно склонил голову.

– Все равно не верю, а этот уж теперь точно ничего не скажет, – Олег ткнул ногой лежащий в углу труп Моди. – На князя своего руку поднять посмели. Но погоди, Страба, будет у меня к тебе серьезный разговор.

– А где тот, третий, поймали аль нет? Я ведь его, кажется, зацепил, – обратился князь к перепуганной челяди.

– Ушел он, не поймали, как ураган, пронесся, – часто кланяясь в пояс, произнес средних лет мужичонка, исполнявший при дворе Игоря обязанности привратника, – не гневайся на нас, кормилец, не взыщи.

– Ну и раззявы вы сонные, гнал бы я вас таких в шею. А ты молодец, парень, такого воя свалил. Сигвальд Эймундсон тот еще рубака был, – произнес Олег, с задором поглядывая на Радмира, – как тебя звать-то, помню я тебя, ты ведь из радимичей, Горик тебя привел?

– Так и есть, княже, из радимичей, Радмиром меня кличут.

– Как теперь считаешь, тебе тот сбежавший тоже мстить захочет аль нет?

– Не думаю я так, великий князь. Меня этот грозился убить, – юноша указал рукой на Сигвальда, – а тот, что сбежал, Ропше грозил за то, что тот о сестре его сказал слова непотребные, вот, стало быть, и поквитался.

– Вечно вы, молодые, языками трепать любите – и вот тебе результат. Ну да ладно. Этого, – князь, грозно глянув на челядь, указал рукой на тело Ропши, – похоронить с почестями, как подобает, а этих убрать с глаз моих, воняет от них падалью, – и, обратившись к Радмиру, продолжил. – Ну, будет тот третий тебе мстить или нет, не ведаю, да только думаю, что опасно теперь тебе в дружинниках Игоря ходить. Ты вот что, придешь завтра ко мне. Такие храбрецы не в хоромах должны сидеть, баб да детей боярских сторожить, бока наедать да девок дворовых щупать. Такие воины мне самому в дружине нужны для дел ратных. Пойдешь ко мне, а Игорь ничего не скажет, должок у него теперь предо мной за то, что жизнь мою чуть не сгубил, вот я тебя у него в счет того долга и забираю. Коня доброго и оружие подарю, как-никак, а все же жизнь ты мне сегодня спас. Только знай, дружина моя на печи не сидит, а все время в боях да в походах. Ну что, пойдешь ко мне служить аль напугался?

– Твои вои, князь, тех хазар побили, что дом мой сожгли, отца, мать да друзей-приятелей всех моих порезали. Так что в дружине твоей мне самое и место, – голос Радмира чуть заметно дрожал.

– Ну, молодец Горик, таких удальцов мне в дружину приводит. Любо-дорого смотреть. Да неужто мы с такими молодцами любого врага не одолеем? Придет время – до самого Царьграда дойдем, – и князь крепко обнял своего нового гридня.

– Ну, ответь мне боярин, почему люди твои в опочивальню мою рвались с оружием? Почему охранника убили и меня самого жизни лишить хотели? – не сказал, а выкрикнул разбушевавшийся князь.

Глаза его горели праведным гневом, а желваки на суровом лице нервно дергались. Князь сидел на резном кресле, сделанном на заказ византийскими умельцами, и грозно смотрел на вытянувшегося перед ним Страбу. На вечно красноватом лице боярина на этот раз не было ни кровинки. Позади князя стоял приглашенный в качестве свидетеля молодой свей Свенельд в сопровождении неотлучных телохранителей – Альрика и Барди. Так же в комнате находилось несколько княжьих гридней во главе с Гориком. Среди дружинников стоял и новый гридь князя – радимич Радмир. Таким Олега юноша видел впервые.

– Нет в том вины моей, великий князь, – оправдывался провинившийся боярин. – Выгнал я их из дружины своей еще на той неделе, когда узнал о поступке их недостойном. Дело ли – с дружинниками самого княжича Игоря поединки устраивать, да еще посреди города.

При этих словах Олег недовольно поморщился. Все присутствовавшие с интересом слушали оправдания боярина.

– Так что не мои они более, прогнал я их давеча. Вся челядь моя подтвердить это может. А то, что молодых дружинников побить пытались, это их, тех нурманов, стало быть, грязная месть за слова бранные, что отрок погибший на торгах сказал про сестру Кнудову. Вон и Свенельд молодой боярин может подтвердить. Он был там, слышал, как нурманы отомстить грозились, и люди его тоже слышали, – Страба указал на Альрика и Барди, которые стояли в стороне с таким видом, как будто происходившее вокруг их совсем не касалось.

– Ну, что скажешь, Свенди, врет боярин аль нет? – слегка поостыв, спросил Олег молодого свея.

– Да нет, не врет вроде, была ссора, и поквитаться те нурманы грозились. Сам-то я их угроз не слышал, а вот люди мои подтвердят.

Услышав, что речь идет о них, Альрик и Барди согласно закивали головами. Эта неразлучная парочка никогда не отличалась многословностью.

– Ну вот, а я что говорю. Да и сам отрок, то есть, прости, оговорился я, дружинник твой новый, то же самое скажет. Или отрицать будешь, что вы с теми воями ссору затеяли? – и Страба, гневно сверкнув глазами, уставился на Радмира.

– Отрицать не буду, была ссора, только не мы ее затеяли, а твои викинги. Над нами они первые насмехались да над оружием нашим, – ответил молодой радимич. – Ропша и не выдержал, гордый он уж больно был, вот и пал оттого.

От этих слов лицо Страбы ожило и снова налилось кровью. Чувствовал он, что не сможет князь ничего доказать. Хороша была задумка, хоть и не выгорело дело.

«Князь-то – вот он, тут сидит, жив-живехонек, да и денег на убийц отдано немало, – размышлял про себя хитрый боярин. – Жаль, что согласился я всю сумму им наперед выдать. Плакали те денежки. Да кто же предположить мог, что эти птенцы желторотые самого Сигвальда завалят. Да и Кнуд куда-то пропал. Лишь бы его не поймали, а то у Олега найдутся умельцы всю правду у него выведать. А правду узнают, так и за меня примутся, тогда все, конец, ничего не спасет. Надо Кнуда искать, не то…»

– Больно у тебя уж все гладко боярин. И выгнать-то ты тех убийц успел, и в терем княжеский они прошли незамеченными, как будто кто их специально впустил.

И парни те именно в тот день в карауле стояли. Не верю я тебе, да только не буду тебя пока казнить. Помни, боярин, я ведь до правды дознаюсь. Придет и к тебе расплата за поступки твои, попомни мои слова, – подытожил Олег.

В этот момент дверь шумно распахнулась, и в покои вошел Игорь в сопровождении охраны.

– Ты зачем над людьми моими суд без меня чинишь? Ты хоть и князь, да только я наследник законный – Рюрикович. Именем отца моего я запрещаю тебе судить моих людей без моего участия, – тонким голосом выкрикнул молодой княжич и топнул ногой.