Сергей Жоголь - Сыны Перуна

Так что к тому моменту, когда из Константинополя пришли распоряжения о подготовке к военным действиям, Фракия была уже во все оружии. Когда гонец из столицы посетил Аркадиополис, он увидел, что великий Фока снова оказался на высоте. Столица Фракии была похожа на ощетинившегося ежа, городской гарнизон исправно нес свою службу, а все четыре турмы, входившие в подчинение стратига, стояли лагерем у стен города, приведенные в полную боевую готовность.

Полководец и воин, герой Византии, Никифор Фока снова чувствовал себя в ореоле величия и славы, он забыл про рекомендации врача-араба и позволил себе небольшое застолье, на которое были приглашены все четверо турмахов 62фемного войска, которые составляли военный совет стратига. Смех и уверенность в себе, в собственных силах и величии – вот что было присуще воинам, сидевшим за столом. Фока много пил и ел, не ограничивая себя ни в чем, и когда в очередной раз он взглянул на Анисима, который наполнял кубки пирующих, то увидел в его глазах лукавую усмешку.

– Чему ты улыбаешься? – беззлобно выкрикнул Фока, обращаясь к своему верному слуге. – У меня такое чувство, что ты от меня что-то скрываешь. А ну говори, ничтожный плут, что засело в твоей хитрой голове, не то я заставлю тебя пожалеть о своем коварстве.

Все сидящие за столом рассмеялись, понимая, что угроза старика-стратига – всего лишь шутка, уж кто, кто, а они-то знали, как ценил Фока своего верного слугу.

Улыбнулся и сам Анисим.

– Не пристало ничтожному плебею вмешиваться в беседы ученых мужей и великих воинов, а уж тем более, давать советы. Так что мне пристойно будет промолчать, – и Анисим отвесил нижайший поклон всем сидящим за столом.

– Ну-ну, не томи. Твоя скромность тебя, конечно, красит, но если ты задумал сказать что-то дельное, то мы не просим, мы требуем ответа, – величаво произнес предводитель первой турмы Тимон Калисса.

– Ну, если вы так настаиваете, то я, пожалуй, признаюсь в том, что несколько лет назад по доброте душевной оказал помощь одному бедняге. Всем своим видом он тогда был похож на обычного бродягу, но выправка и стать его говорили о многом. Он хотел попасть к вам на прием, – произнес Анисим, обращаясь к Фоке. – Но стража не пустила его в ваши покои.

– Ну и правильно, на то она и стража, чтобы не допускать к стратигу разный сброд, – высказал свое мнение Калисса.

– Так-то оно так, но этого человека я узнал. В свое время он сражался с вами, мой хозяин, в Италии, и по всем отзывам сражался неплохо. Я выслушал историю этого человека и порекомендовал его Еввулу Гебе на должность декарха охраны дворца. Ведь этот воин был когда-то кентархом и командовал сотней воинов.

– Ты помог какому-то дезертиру устроиться в охрану к нашему командиру, а если это шпион? – насупив брови, выкрикнул разгневанный Калисса. – Да и Геба хорош, как он мог взять в охрану дворца кого попало, да еще на командную должность?

Разгневанный турмах вскочил со стула.

– Может, ты успокоишься, Тимон, и дашь мне самому разобраться в этом деле? – спокойным и твердым тоном произнес Фока. – Или теперь ты решаешь, кого наказывать,

а кого миловать в моем войске. Конечно, я уже стар и немощен, и, возможно, мне пора на покой, но сегодня еще попрежнему я решаю, кого брать в войско, а кого гнать прочь.

– Прости, великий, это все вино, оно слишком бьет в голову. Если хочешь, то я готов принести извинения и твоему слуге, достоинства и ум которого всем нам хорошо известны.

– Не пристало великому военачальнику просить прощения у слуги. Анисим слышал, что ты раскаиваешься, и, я думаю, этого будет вполне достаточно.

При этих словах Анисим поклонился Калиссе, тот ответил кивком головы.

– Говори, мой друг, в последние годы ты всегда принимал верные решения, помогал мне во всем, и я с радостью приму твой совет, – обращаясь к слуге, произнес Фока.

– Его зовут Иларий. Он десять лет прожил в славянских землях. Он знает их обычаи и нравы, знает их язык и, самое главное, – Анисим посмотрел на тех, к кому была

обращена его речь. – Он воевал с русами на стороне какого-то славянского племени и умеет их побеждать.

Все пятеро сидевших за столом воинов молча смотрели на ничтожного слугу, дивясь его прозорливости и уму.

Чем дольше Фока слушал Илария, тем более мрачным становилось его лицо.

– Похоже, Фотий, посетивший стратига накануне, не преувеличивал угрозу, которую представляли эти полчища варваров, их нельзя было недооценивать. А Анисим, – Фока еще раз мысленно поблагодарил бога за то, что тот дал ему такого смышленого слугу и помощника. – Анисим словно смотрел в будущее, когда вместо того чтобы выдать этого Илария, оставил его, чтобы использовать для общего дела его знания и опыт. А ведь попади он в руки правосудия в тот момент, когда вернулся из славянских земель, рабский ошейник – лучшее, на что он мог бы рассчитывать.

Иларий стоял перед старым полководцем и говорил, говорил долго, и каждое сказанное им слово было на вес золота.

– Они хитры и коварны в бою, умеют биться пешими и конными, знают толк и в морских сражениях, хотя только дружина князя имеет приличные доспехи и оружие, – каждое слово, произнесённое Иларием, Фока старался запомнить. – В бою они могут использовать отравленные стрелы, которые, попадая в тело, обрекают жертву на смерть в течение нескольких дней. Но если они заключают с тобой договор, то всегда держат свое слово, их хитрость в бою равна их честности в мире. Лучше быть их другом, чем врагом.

«Похоже, этот воин, побывавший в сотнях боев, воевавший в лучшей армии мира, умный и смышлёный, восхищается этими русами и их князем», – думал Фока.

Накануне ночью ужасные боли снова вернулись и с двойной силой терзали его плоть всю ночь. Утро принесло лишь некоторое облегчение, но даже сейчас стратиг не мог сдерживать гримасы боли.

– Князь их, Олег, – прирожденный воин и вождь. Он бил хазар, а те умеют сражаться, и их тяжелая конница – тарханы – не уступят в мощи нашим катафрактариям 63.

– Я слышал от Анисима, что тебе удавалось бить этих русов, ты сам руководил войском и одерживал победы.

– Мне говорили, где и когда пройдет их обоз с малой охраной. Я устраивал засаду и брал этот обоз. Но как-то раз я сам угодил в засаду и потерял всех своих воинов. Русы слабы в штурме укреплений, они не имеют мощных осадных орудий, по крайней мере, не имели тогда, когда я воевал с ними. Они сильны в открытом бою. Их пехота способна сдержать атаку тяжёлой конницы, а конница быстра и умеет мощно атаковать пехоту. Я не стану давать тебе советов, но я бы не стал сражаться с ними на открытом поле, не имея как минимум полуторного превосходства в воинах.

Отпустив Илария, Фока долго размышлял. По приказу Императора он должен завтра отправиться с тремя турмами к Константинополю и присоединиться к общему византийскому войску. Но ночь снова сразила Фоку, и поутру он даже не смог встать с постели. Три турмы вышли в поход под предводительством Тимона Калиссы.