Сергей Жоголь - Сыны Перуна

— Прости, князь, но меня Шига к тебе послал, про коней поведать, что подохли вчерась, — сглатывая слова, произнёс, заикаясь, паренёк. — По первой не посылал, когда лошадка-то твоя помёрла, а тут, когда целых пять, так он и послал к тебе, что неспроста это всё, вот.

Посланцу было от силы лет пятнадцать, и он, конечно же, впервые разговаривал с князем и поэтому, сам того не желая, весь дрожал от волнения.

— Ты что несёшь, дурень, кто там у вас помер вчерась да потом? — тут князь разозлился уже не на шутку. — Кто такой Шига, у кого там конь мой издох? Я коня своего два часа назад сам видел, жив он был, живёхонек.

— Как же ты князь, не знаешь, кто такой Шига. Это же наш старшой, на конюшне, стало быть, твоей да дружинников. Узкоглазый такой да лохматый, хузарин он Шигэ, Шиге, аль Шингун по-ихнему, только у нас его Шигой кличут. Вот он и послал, — важно заявил мальчуган, на этот раз переборов свой страх.

Его, по-видимому, удивило, что князь не знает, кто такой Шига, ведь для самого мальчишки это был ну уж больно важный муж.

— Да на кой мне Шига твой сдался, дурила деревенская. Говори, где конь мой, что с ним сталось!

Парень снова затрясся, поняв, что опять сказал что-то не то.

— Так твой-то конь, он целёхонек. Наверное. Да, да, тот-то конь, он не подох, а этот, что подох, так это другой, бывший. Его ещё давненько привели в конюшни, когда ты к уличам ездил, ещё до похода Царьградского.

Сердце Олега сжалось. Словно клещами стальными сдавило.

«Ох, вот оно, чувство, предчувствие. Ведь недаром павших другов своих вспоминал накануне».

— Так ты говоришь, что конь мой, которого из земель уличских в конюшни привели, помер недавно?

— Да, да, он-то и помер. Тот, бывший конь, старый уж был, еле ходил, да зубов-то у него раз-два осталось. Только Шига его холил, как доброго коня, корма давал лучшие, воду чистую в поилку лить велел. Говаривал, добрый был конь, да ты почему-то от него отказался, будто бы он какой заколдованный. А Шига, он ведь хузар, а они в лошадушках толк знают, он и нас учил, как коня выбирать для боя, как для повозки, как для…

Олег уже не слушал того, что говорил ему расхрабрившийся паренёк. Он думал о своём любимце, от которого он отказался. Которого он, поддавшись минутной слабости, в общем-то, предал. Не нужно было слушать того пророчества, точнее, верить в него. Пусть дружина и настаивала, но ведь он же всё-таки князь, но… Он отослал коня, убоялся, а теперь… Конь-то мертв. Старый колдун пропал и не появлялся, а конь, его лучший конь, не раз спасавший его в битвах, теперь мертв.

Отчаявшись получить вразумительные ответы от молодого посланника, князь быстрым шагом отправился на конюшни.

Прошлое предстало перед глазами, как наяву, когда он увидел, лежащие на постеленной соломе тела нескольких коней, холодные и бездыханные. Тут Олег вспомнил всё: трудная, затяжная война с уличами, леса, непроходимые болота и неуловимые отряды врагов, так ловко и удачно проводившие свои налёты. Он вспомнил того старика, который нагнал страху даже на бывалых дружинников, которые хотели, требовали, чтобы князь сам принёс в жертву Велесу своего коня. Да что там дружинники, ведь он сам тогда испугался, но что теперь…

— Конь-то мертв, так что же пророчество? Эх, а ведь называют меня вещим, а я… Послушал старого шептуна, предал своего верного скакуна, а теперь он мертв. А что же эти кони? Ведь не так просто померли. Не иначе, потравил кто-то. Вон, и пена у ртов, и ноздрями кровь шла. Точно, отравлены. Может, вернулся тот старый жрец, да довёл своё дело до конца?

К князю подбежал тот самый хузарин — Шига и принялся кланяться и молить о прощении.

— Молчи, пес степной. Не уследил за конями. Отвечай на вопросы чётко и не будешь наказан, а попробуешь врать, я тебя… Впрочем, сам знаешь, что с тобой будет.

Шига тут же умолк и продолжал стоять перед князем, изредка моргая своими прищуренными глазками.

— Конь мой. Тот, которого из земель уличских привели, как давно помер?

— С неделю уж прошло, да, да, с неделю.

— Помер он так же, как эти, пена у рта и кровь в ноздрях были?

— Были, мой князь, ох, точно были, — не отвечал, а причитал хазарин.

— Не вой, я же сказал, отвечай всё как на духу. Значит, тоже отравлен был, так? А что ж ты, пёс, сразу тревогу не забил, не догадался?

При этих словах Олега несчастный конюх упал на колени и попытался схватить князя за ноги, моля о прощении.

— Не доглядел, о великий, прости, пощади меня, искуплю вину свою, — несчастный Шига обнимал и целовал ноги Олега, причитая во всё горло.

Князь отпихнул несчастного хазарина сапогом. Презрительно посмотрел на распластанное у ног тело.

— Я же сказал, не будешь врать, не покараю. Встань. Где коня моего схоронили, ведаешь?

Шига поспешно закивал бритой наголо головой.

— Ведаю, ведаю. Сам его отвозил за город. Показать смогу.

— Хорошо, завтра проводишь меня к моему коню. Проститься я с ним должен, — склонив голову, Олег задумался. — А что думаешь сам-то, кто коней моих потравил? Может, кого подозрительного заметил. Аль из чужих кто заходил?

— Как же, как же, князь. Был тут конюх один странный. После того, как коня твоего сюда привели. Когда ты его от себя убрал, аккурат через пару месяцев он тут и появился. Крутился вокруг, коней, дескать, любит. Вот и взяли его работником на конюшни. Работяга добрый был, всё за лошадками следил да приглядывал. Так вот он-то и пропал, аккурат перед тем, как кони померли. Может, он-то их и того, потравил, стало быть?

— Дурак, он и потравил, кто же ещё. Берёте в княжьи слуги кого попадя, а потом… Эх, да что там говорить. Завтра поутру чтобы у моих хором ждал. Желаю с конём своим проститься.

И, произнеся эти слова, Олег быстрым шагом поспешил в свои покои.

«А ведь ошибся Урош тот, жрец Велесов. Помер конь-то, а я вот он, жив».

И от этих мыслей князь довольно улыбнулся.

В доме у Радмира новая радость. На Ярилино возрождение от сна и зимней спячки Невер и Ярина сыграли свадьбу. Правда, свадьба не шибко пышной вышла, но всё честь по чести, со смотринами, сватовством и сговором, медами да яствами, караваем и курником [68] Курник — свадебный пирог с курятиной, олицетворяющий счастливую жизнь и достаток в семье. . Радмир за приемную дочь по тайному уговору с Невера вено [69] Вено — выкуп за невесту. малое взял — что брать, парень молод. Хоть в Царьградском походе и получил княжий отрок долю добычи свою, так ведь молодым на что-то жить надобно, опять же, дом строить, обживать его. Родичи-то у Невера далеко, в землях радимичей живут. Чеслав теперь место Боряты занял, воеводой он в Поречном. Кроме старшенького Невера, что в дружине княжьей теперь, ещё троих детишек Зоряна мужу родила, да все девки. Сам-то Борята на покой ушёл, от дел ратных отошёл, всё больше мирные дела у него, разрослось нынче Поречное, не поселение уж, а целый град.