Ханна Мина - Парус и буря

Они расстались. Каждый пошел своей дорогой. Но оба чувствовали, что рядом идет друг. Что нити, связавшие их, стали еще крепче и прочнее.

«Теперь все решено. Окончательно и бесповоротно», — рассуждал Таруси, ускоряя шаг. Ему не терпелось как можно скорее увидеть Умм Хасан и рассказать ей обо всем.

Больше ему ничто не мешает. Все препятствия устранены. Прежде ему казалось, что бросить этот постылый берег и уйти в море будет легко. Но теперь, когда у него появилась такая возможность, он мучается, терзается. Откладывает отплытие со дня на день. Берег и море при всем их различии слились в его душе воедино, и оказалось, что разделить их на части не так-то просто. Интересно, что скажет Умм Хасан? Их жизни и судьбы тоже переплелись. Его радость — это и ее радость. Но сможет ли она радоваться предстоящей разлуке? Да и он сам — если говорить честно — отлично понимает, что расстаться с ней ему будет нелегко. Он успел не только привыкнуть, но и сродниться с ней. Он не может променять встречи с ней, в которых он черпал силы, находил отдохновение, утешение и радость, на шумные развлечения и мимолетные любовные эпизоды в портах. Нет, ему не может заменить ее даже красавица Мария из Констанцы, в которую, как ему казалось, он был так пылко влюблен. Нет, покинуть Умм Хасан он не может. Но и оставаться на берегу, лишь бы быть рядом с любимой женщиной, тоже не к лицу моряку. Где же выход? Вот еще одно непредвиденное препятствие, которое раньше он не учитывал в своих мечтах и планах.

Таруси долго ворочался с боку на бок, не в силах заснуть. Воспоминания о прожитой жизни, о всем, что пришлось пережить, передумать и перечувствовать за эти годы, возбуждали нервы, будоражили кровь. Казалось бы, он далеко уже не юноша, а в нем все еще бушуют страсти. Очевидно, это потому, что он старался сдерживать их в молодости. И вот с годами они все настойчивее напоминают о себе. Чем дальше, тем труднее становится ему владеть своими чувствами. Такие люди, как он, стареют только внешне, для других, сами же они чувствуют себя до конца дней своих молодыми. В такие вот часы бессонницы, когда воспоминания раздувают, казалось, давно уже потухшие угли, распаляют их и при свете все ярче разгорающегося пламени воспламеняют фантазию, один за другим начинают воскрешаться в памяти видения прошлого — события, встречи, увлечения. Когда-то маленькие, потухшие костры чувств вдруг раздуваются в огромный пожар, неуемное пламя которого грозит сжечь тебя заживо.

За годы вынужденной стоянки у скал Батраны Таруси не раз погружался в воспоминания. В них он находил утешение и поэтому дорожил прошлым больше, чем настоящим. При виде уплывающего вдаль судна он, мысленно следуя за ним, переносился в те далекие дни, когда бороздил море из края в край в поисках приключений, интересных встреч и волнующих свиданий с женщинами, ожидавшими его почти в каждом порту. Может быть, эта мимолетная и непостоянная любовь и была ему наградой за его преданность морю. Море представлялось ему как некий собирательный образ всех женщин, которых он знал в портах. Именно поэтому, очевидно, он тосковал по нему больше, чем по любой женщине. И уж если быть до конца откровенным, то настоящую любовь он питал, наверное, только к морю, а к женщинам чувствовал лишь минутное влечение. Любую из них он мог забыть и не вспоминать. А о море он помнил всегда. В этих воспоминаних он черпал силу и веру в то, что его мечты рано или поздно сбудутся и он опять соединится с морем. Это произойдет обязательно. Он вынесет все трудности, преодолеет все препятствия, стоящие на его пути, но в конце концов достигнет своего. И вот он у желанной цели! Сколько лет он ждал этого момента? Гораздо дольше, чем предполагал. Было трудно? Да, трудно. Но он выдержал. И не просто выдержал. Он жил и боролся. Не гнул ни перед кем спину. Не вешал носа. Шел с высоко поднятой головой. Не трусил, не паниковал. А если закрадывалось минутное сомнение, он не давал перерасти ему в отчаяние. Черпал силы опять же в своей твердой вере в конечную победу. Нет, он не считал дней. Если узник, осужденный на многие годы, попав за решетку, начнет считать дни, он изведет себя, станет неврастеником и выйдет из тюрьмы надломенный и обессиленный. Другое дело, если узник, выглянув через решетку в тюремный двор, увидит там какое-нибудь деревцо или кустик и начнет наблюдать за ним. Он заметит, что оно растет. Растет очень медленно. Ему некуда спешить. Оно просто живет. Вот так должен жить и он. Не считая дней. И тогда он не заметит, как они пройдут. Наступит день, когда свобода постучится к нему в дверь и он выйдет на волю.

Свобода постучала в дверь Таруси. Он может выйти на волю и шагать в свое будущее. В то будущее, которое он себе рисовал, о котором мечтал. Его терпение и вера вознаграждены. Награда всегда приходит к тому, кто, не думая о ней, смело идет к своей цели, не страшась борьбы. Так было с ним, когда он, ни о чем не думая, бросился в разбушевавшееся море, чтобы спасти фелюгу Рахмуни. Он боролся сначала за свою жизнь, потом — за жизнь Рахмуни, боролся из последних сил, веря, что он выйдет победителем. И он победил. Он верил в свою победу, когда торговал в кофейне, верил, что снова станет капитаном. И вот награда. Завтра он может начать новую жизнь. Таруси не имеет права упускать такой случай. Жизнь одна, и каждый прошедший день не возвращается. Он уходит безвозвратно. Безвозвратно может уйти и этот долгожданный момент, если он им не воспользуется.

Мысли роем копошились в его мозгу. Таруси бросало то в жар, то в холод. Он никак не мог уснуть от нахлынувших на него самых противоречивых чувств. Он был обеспокоен и счастлив. Испытывал радость и в то же время тревогу, страх. Вдруг счастье выскользнет из его рук? Нет, теперь он его не упустит. Завтра же с утра примется за дело!

На следующее утро Таруси, придя в кофейню, пригласил Абу Мухаммеда вместе выпить кофе. Они сели за столик под навесом. Таруси предложил Абу Мухаммеду закурить и даже сам свернул ему сигаретку.

«Старик и не подозревает, какой я ему сюрприз приготовил, — улыбнулся про себя Таруси. — Погоди, услышишь, так от радости подпрыгнешь».

Когда кофе был выпит, а Абу Мухаммед по-прежнему оставался в неведении, Таруси решил, что настал подходящий момент преподнести ему этот сюрприз. И он рассказал Абу Мухаммеду о своих планах. Кофейню он продает, сам возвращается в море и его, Абу Мухаммеда, берет с собой.

— Вот видишь, Абу Мухаммед, — заключил он, — пробил и наш час! Можешь радоваться. Теперь тебе не нужно будеть день и ночь хлопотать в кофейне, вертеться как белка в колесе, угождать каждому пьянице и выслушивать его оскорбления и брань. Отныне ты вольная птица. Увидишь свет. Побываешь в дальних странах, о которых раньше и не слышал. Встретишься с новыми людьми. Узнаешь, как они живут, и забудешь про свою прошлую проклятую жизнь. Будешь плавать со мной. Хочешь — считай себя капитаном и хозяином судна, хочешь — моряком. Все тебя будут уважать. Ты будешь моей правой рукой. Сначала, может, не все пойдет гладко. В первом плавании почти каждого тошнит и мутит. Но это ничего. Я тебя научу, как избавиться от головокружения и от тошноты. Главное — никогда не надо оглядываться назад. Смотри всегда вперед — по ходу судна или по сторонам. А лучше всего заняться какой-нибудь работой. Возьмем с собой рыболовные снасти. Будешь ловить рыбу. Что твоя душа пожелает, то и бери. Хочешь — мой правый глаз, хочешь — левый!