Гор Видал - Империя

Но верно ли, что сама она пребывает в царстве мертвых? И если да, то станет ли миссис Камерон ее спасать? Каролина практически не представляла себе иной жизни, чем ее собственная, но она достаточно разбиралась в метафизике, чтобы понимать: пребывание в царстве мертвых — это чаще всего, когда человек не видит альтернативы собственному существованию. Каролина бежала от монахинь в школу вольнодумцев. Из одного круга ада в другой, подумала она теперь. Да, она жила в Аду, или в Аиде, и, царствуя над мертвыми, с нетерпением ждала, когда мать — богиня земли вызволит ее из объятий смерти и — о, прелесть греческого мифа! — принесет весну в мир, скованный холодом.

В лучах яркого утреннего солнца лицо миссис Камерон вдруг засияло, как розовый паросский мрамор, волосы вспыхнули золотистым огнем. Богиня обратила свои лазурные глаза на Каролину. «Внимание, оракулы, — подумала Каролина, — то, что она сейчас мне скажет, изменит мою жизнь, вызволит меня из загробного мира».

— Я позволяю слугам жульничать в пределах восьми процентов. Ни пенни больше! — От Деметры исходило вполне земное сияние. — Переделать их невозможно, впрочем, не только их; поэтому я верю, что в определенных рамках воровство допустимо. Именно так мой муж управляет Пенсильванией.

«Мне был знак, — подумала Каролина, — остается верно его истолковать».

— Отец не смог привыкнуть к чаевым, какие берут себе слуги. Но он вообще так и не примирился с Францией.

И в самом деле, полковник Сэнфорд отказывался даже говорить по-французски, по моральным соображениям, как он утверждал. Французов он находил непристойными, а их язык считал хитроумной западней для простодушных американцев. Долгие годы вдовства полковника длинная вереница английских, швейцарских и немецких дам исключительно высоких моральных качеств служила ему переводчицами; все они были бледной тенью матери Каролины, Эммы, по свидетельству тех, кто ее знал, особы яркой, но темной и загадочной; она умерла вскоре после рождения дочери. Для Каролины Эмма была даже не воспоминанием, а скорее портретом в главной гостиной их особняка в Сен-Клу-ле-Дюк.

Миссис Камерон излучала августовский свет.

— Почему он удалился в изгнание? — В ее голосе слышалось скорее участие, чем досужее любопытство.

— Этого я так и не выяснила. — Разумеется, Каролина и ее сводный брат Блэз кое-что подозревали, но их подозрения не предназначались даже для ушей матери-богини. — Это как-то связано с его женитьбой на моей матери. Она ведь была настоящая француженка. То есть родилась она в Италии, французом был ее первый муж.

— Ее девичья фамилия Скермерхорн-Скайлер, — немедленно уточнила миссис Камерон. В американском великосветском обществе родственные связи были притчей во языцех, в отличие от Парижа, где разве лишь нескольких выживших из ума старых дев в Сен-Жерменском предместье занимала чужая генеалогия. — Конечно, то было не в мое время. Но когда я была молода, о ней еще говорили.

Каролина знала, что миссис Камерон вышла за сенатора Джеймса Доналда Камерона в незабываемый год ее рождения и Эмминой смерти, 1878-й: дата свадьбы была выгравирована на серебряной шкатулке, подарке другого знаменитого дядюшки миссис Камерон, сенатора в течение многих лет и до прошлой весны государственного секретаря в кабинете Маккинли [7] Маккинли, Уильям (1843–1901) — 25-й президент США (1897–1901). . Блестящая карьера подошла к внезапному и бесславному концу, когда государственный секретарь Джон Шерман [8] Шерман, Джон (1823–1900) — американский политический деятель, брат генерала Шермана, в разные годы — конгрессмен, сенатор, министр финансов, государственный секретарь. Один из основателей республиканской партии. Автор т. н. антитрестовского Закона Шермана. , принимая в Вашингтоне австрийского посланника, впал в беспамятство, что само по себе не так уж и страшно; однако Шерман вообразил, что это он — австрийский посланник, а следовательно, обязан говорить по-немецки, хотя языка не знал. Опечаленный Маккинли был вынужден с ним расстаться. Миссис Камерон так с этим и не примирилась. «Дядюшка Джон подписал мой заграничный паспорт», — часто повторяла она.

Теперь миссис Камерон пожелала узнать, что будет со знаменитым имением полковника в Сен-Клу. Каролина искренне ответила, что не знает.

— Все оставлено мне и Блэзу. Однако завещание еще не… как это называется?

— Не вступило в силу, — улыбнулась богиня. — Будем надеяться, что наследство будет поделено поровну.

— О, я уверена. — Однако Каролину одолевали сомнения. В последние годы общеизвестная эксцентричность полковника Сэнфорда достигла грани безумия: опасаясь отравления, он заставлял дворецкого пробовать кушанья. Когда было тепло, полковник отдавал предпочтение дочери перед сыном; когда листья начинали опадать, предпочтение отдавалось сыну. В дни осеннего равноденствия писалось очередное завещание. Судьбе было угодно, чтобы он скончался в холодное время года; когда он переезжал железнодорожные пути, лошадь споткнулась и сбросила его прямо под колеса «Голубого экспресса». Смерть была мгновенной. Случилось это год назад, и нью-йоркские адвокаты до сих пор разбираются в различных вариантах завещания. В сентябре Каролина и Блэз будут знать, кому что досталось. К счастью, сэнфордское состояние достаточно велико и его хватит на двоих. А что касается Сен-Клу, то это дворец, построенный одним из не самых умных, а потому невероятно богатым министром финансов Людовика XV. Когда Каролина была ребенком, во дворце насчитывалось не менее сорока слуг, а две деревни на территории имения обеспечивали рабочие руки для полевых работ. Но по мере того как безумие все сильнее овладевало полковником, потенциальные убийцы скопом изгонялись из имения и в конце концов некому стало поддерживать великолепие, оплаченное компанией «Обожженный кирпич Сэнфорда», расположенной в городе Лоуэлл, штат Массачусетс, а также исключительно прибыльной железной дорогой Цинциннати — Атланта; эту дорогу построили вместо другой, которую разнес в щепы дядюшка миссис Камерон, генерал Уильям Текумсе Шерман, во время своего энергичного марша к морю.

Дети заполнили комнату, эти шестеро создавали такое впечатление, что их по меньшей мере дюжина. Племянница миссис Камерон, ее флегматичная дочь Марта, дочь Керзона, мальчик Герберт и Кларенс, некрасивый младший брат Адельберта Хэя, сын домашней знаменитости — Джона Хэя, американского посла при Сент-Джеймсском дворе. Миссис Камерон с непререкаемой властностью скомандовала:

— Девочки, марш в конюшню. Там есть коляска. Мистер Адамс, то есть дядюшка Дорди, привез вам двух пони. Мальчики могли бы поиграть в лаун-теннис в Плакли…

Читать дальше