Александр Филимонов - По воле твоей. Всеволод Большое Гнездо

Есть же у Константина достоинства, которые можно отнести к подлинно государственным: любовь его к украшению храмов, например. Сколько икон по его приказу оковано серебром и золотом и в таком виде возвращено церквам! Колокола дарит храмам, желая, чтобы в каждом приходе свой голос звучал — для красоты и благолепия. Днюет и ночует на литейном дворе, обсуждая с мастерами размеры колоколов и качество сплава. Это ему зачтется — народ любит государей набожных. Сами готовы ни во что не верить, колесу поклоняться, но уж чтоб государь был боголюбив. Это всем нравится.

Но еще больше всем нравится правитель, сочетающий с набожностью свою власть, и чем сильнее эта власть, тем лучше. Тем больше пользы для душевного блага самого государя. Вот пример: великому князю, едва он не попросил даже, а только намекнул, из Греции, из Фессалоник, привезли гробовую доску и сорочку самого святого Димитрия!

Для кого другого смогли бы греки расстаться с такой святыней? Да хоть тысячу икон оправь в золото, все равно подлинные сокровища духовные — мироточащая доска и благоухающая сорочка — перевесят все. Сильного государя Бог любит больше, чем слабого, пусть и набожного.

Вообще хоть и боялся себе в этом признаться великий князь, но, глядя на сыновей — и тех, кто повзрослее, и на остальных, — не мог ни в одном увидеть продолжателя своих дел, которому можно передать свой трон и умереть спокойно. Верно говорят: не дети, а внуки — наши подлинные наследники. Так, может, не о сыновьях Надо было Господа просить, а о внуках? Сыновья — ни один не повторяет великого князя, не говоря уж о том, чтобы превосходить отца в чем-то. А внуков увидеть вряд ли придется — даже старший сын не торопится сделать великого князя счастливым дедом. Давно Всеволод Юрьевич оставил мечты, как вместе с сыновьями возьмет под себя всю Русскую землю и утвердит в ней единовластие своего рода, навеки прекратив распри и междоусобицы. Был доволен и тем, что на своей земле покончил с войнами да врагов так напугал, что не сунутся, пока он жив. А ведь не вечен. Стоит умереть сейчас, как враги поднимут головы, набросятся со всех сторон. Это должно быть и младенцу Святославу ясно. А Константин знай твердит: живи, батюшка, сто лет, а большего и не нужно. Не понимает. Хотя не может не видеть, что творится на Руси — там, куда полкам великого князя долго добираться.

А на Руси действительно творилось страшное. Обрел наконец желанную силу князь Роман Мстиславич Волынский, заняв галицкий стол после смерти Владимира Ярославича. Учредил Роман единое княжество, став сразу хозяином и Галича и Волыни. Сделался богат неизмеримо, потому что уничтожил всех бояр, которые не хотели его, да и взял их имущество. А галицкие бояре много чего имели. Говорят, князь Роман вдоволь натешился, войдя в Галич. Живыми в землю закапывал бояр, рубил на куски, вешал по всему городу и снимать не давал. Вот до чего себя можно довести, если, кроме власти над людьми, ни о чем больше не думаешь.

Но не один он такой властолюбивый оказался на Руси. Тут же нашлись охотники до золотого галицкого трона — князь Рюрик Ростиславич да Ольговичей ненасытное племя — дети Святослава и старого Игоря Северского. Забыли Ольговичи о том, что по договору, утвержденному великим князем Владимирским, должно им с Романом жить в дружбе. А Рюрик на бывшего своего зятя давно зуб точил. Вот и сговорились — Романа из Галича выгнать, а имение его поделить между собой. Собрались у Рюрика в Киеве, предвкушали, наверное, легкую победу, обильную добычу. Почему действительно не освободить галичан от князя-злодея? Галичане за него сражаться не станут, а освободителей своих отцами назовут.

Да только Роман оказался умнее и хитрее всех. Прознав про заговор, он первым делом послал к великому князю, напомнив ему, что при жизни Владимира Ярославича он был покровителем сего злосчастного князя, а стало быть, не откажет в покровительстве и преемнику — Роману. Это — долг великого князя, которого Роман Мстиславич признает своим господином и клянется ему в верности.

Такой Роман великому князю был выгоден, прежде всего как усмиритель Ольговичей и неугомонного Рюрика. Покровительство ему было обещано — все равно что даровано, и теперь он мог никого не бояться: все южные города признавали господство владимирского князя, а в Переяславле сидел сын Всеволода Юрьевича — Ярослав. Роман собрал войско сильное, нанял черных клобуков и подошел к Киеву — как раз когда в княжеском дворце Рюрик с Ольговичами уже договорились: кому сколько чего перепадет, как Романко-пес будет изгнан.

А жители киевские не стали сопротивляться Роману: люди всегда чувствуют сильного государя и отдают ему предпочтение перед слабым, хотя бы тот был и добр и великодушен. Рюрик же не был ни великодушен, ни добр. Князь Роман торжественно въехал в Киев и позволил заговорщикам, затворившимся в Верхнем городе, унести ноги.

Великий князь, дав Роману благословение на захват Киева, хотел от галицкого князя важной услуги. В то время половцы, отпугнутые от владимирских и рязанских пределов, принялись грабить Византийскую империю. Греки, не зная никого, кто бы мог им помочь, кроме великого князя Владимирского, бывшего к тому же греком по матери — сестре покойного императора Мануила, просили его о помощи. Оказывая благодеяние Роману, Всеволод Юрьевич потребовал от него взамен защитить империю от поганых. Князь Роман охотно принял это предложение. Еще бы! Совсем недавно прозябал в безвестности, никому не был нужен, и вот — перед ним уже трепещут русские князья, а иноземные ждут от него защиты. Как прекрасно подойдет сильному князю галицкому слава освободителя христианского мира от поганых язычников! Роман усадил в Киеве во всем покорного ему двоюродного брата, луцкого князя Ингваря Ярославина, и двинулся на юг. Разбил там половцев, успевших обосноваться во Фракии и осаждавших Константинополь, пожег их многочисленные вежи, освободил тысячи пленников, в том числе и русских. Даровал всем свободу — победа в блистательном походе сделала его великодушным. Слава князя Романа гремела по всей Византии, а это не могло не быть приятно великому князю, да и выгодно тоже — пусть весь мир слышит о силе русского оружия! Да, князь Роман Мстиславич был подлинный союзник, понимавший, что служба, исполняемая им для великого князя, только добавляет ему самому славы и величия. Ни Рюрик, ни Давид, ни тем более Ольговичи этого никогда не понимали.

Они ничего не поняли, даже когда Роман торжественно возвратился в Галич. Успех Романа в Византии мало их занимал, а то, что в Киеве находится Ингварь Ярославич, никогда ранее не смевший об этом мечтать, да и права на Киев не имевший, по их мнению, они приняли за Романову слабость. Уверенные в том, что Роман не сможет их наказать, дети Святослава — Всеволод, Глеб, Владимир, совокупив свои дружины с Рюриковыми, чуть ли не всю казну истратив на то, чтобы нанять половцев, взяли Киев приступом.