Нина Малышева - Школа мужества

И вот — митинг. Собрались в тесный круг, чтобы не пропустить ни слова. Передние ряды присели, некоторые легли, давая возможность всем не только услышать, но и увидеть небольшую фигуру Михайлыча. Стояли только крайние и постовые. Докладчик подробно, доходчиво объяснял причину поражения Декабрьского вооруженного восстания.

— Сейчас, — говорил он, — перед нами стоит главная задача: техническое, военное обеспечение революции, большая, кропотливая агитационная работа среди солдат.

Митинг был коротким. Оберегали Михайлыча, о приезде которого как-то стало известно полиции. Уже разошлись многие рабочие, ушел и Михайлыч, а ребята не двигались с места. Молчали, словно бережно укладывая в свою память все, что узнали здесь.

Осведомители выследили самых активных участников митинга, и полицейская машина заработала. Арестована Клава Кирсанова, вслед за ней Арсений Зайков, Маруся Калугина… Ивана схватили на улице.

Когда его вызвали на допрос к следователю, он увидел Кирсанову, которая держалась спокойно и изучающе посмотрела на Ивана.

Один за другим следовали вопросы:

— Имя… Звание… Занятие…

Следователь, указывая на Кирсанову, спросил:

— Кто это?

— С этой девицей я не знаком.

— А вот я тебя видела, — все с той же усмешкой сказала она.

— Где? Когда? — насторожился следователь, и она подробно, скорее не для него, а для Ивана, чтобы подготовить его к начатой ей игре, рассказывала, как она не рез наблюдала за курсантами, которые часами простаивали у епархиального училища.

— Вот этот, — продолжала она, — и есть самый главный соблазнитель. Слышала, как он божился, что Вы-краст какую-то монашку.

И тогда он, входя в ее игру, спросил:

— Тебе, что, завидно?

— Я вас о деле спрашиваю! — стукнул по столу следователь. — Когда эта девица приходила к вам на курсы?

— Я ее не видел.

Вошел человек, что-то нашептал следователю и вышел. Следователь, перебирая бумаги, молчал. Иван потом узнал, что человек, который только что был здесь, вернулся с его квартиры, ничего не найдя там. Но и сейчас ему было ясно, что настоящих улик у следователя нет.

На другой день Ивана освободили. Он шел, не замечая улиц, невидящими глазами смотрел на прохожих. Долго бродил вдоль Камы, и, наконец, взглянув на часы, уверенно направился к дому.

— Наконец-то! — приветствовали его товарищи.

— Начальство меня потеряло? — спросил он.

— Начальство ничего не знает, — сказал Саша, — знаем только мы.

— Что же вы знаете?

— На другой день, после твоего исчезновения, — начал свой рассказ Саша, — пришел какой-то человек в потрепанной рабочей одежде, сказал, что видел, как тебя арестовали, и пришел узнать, не осталось ли у тебя каких-либо бумаг, которые могут тебе повредить. Мы показали твою тумбочку, и он быстро-быстро стал перебирать книги, записи. Тут я обратил внимание на его руки, нежные такие, как у барина. У рабочих такие не бывают. Шепнул Аркадию, чтобы он ничего лишнего не болтал. А человек этот и кровать твою обшаривал, потом про девушку спросил, описал ее: точь-в-точь ту, которая к тебе летом приходила.

— Что же ты ответил? — спросил Иван.

— Сказал, что не видел.

— А я, — начал Аркадий, — посмеяться решил. Говорю: к нему со всего города девчонки бегают, разве упомнишь. Он ни одной не упустит. У меня — тоже отбил. Вернется — я с ним рассчитаюсь.

Иван не выдержал, рассмеялся:

— Ты, Аркадий, я вижу, артист.

— Мы ничего про тебя не сказали, — завершил свой рассказ Саша.

— Что же вы про меня знаете?

— Думаешь, не догадываемся, с какими девушками ты встречаешься? Сам же нас на собрание приглашал.

— Чего ж не пошли?

— Ты нам дело настоящее дай, а то — собрание…

— Так на собраниях и говорят о настоящем деле Приближались экзамены, Ивана больше никто не беспокоил, но он мучительно переживал оторванность от всего, что было дорого ему, от тех, с кем был связан весь этот тревожный год. Наконец, он решился проверить известные ему адреса, но условные знаки предупреждали об опасности, и он вынужден был проходить мимо.

А там подошли экзамены. Иван сдал их успешно, получил звание: «Учитель начального училища» и направление — в село Фоминское Махневской волости.

До Махнево был долгий путь поездом, а до Фоминки нужно было еще брать лошадей.

— Из Фоминки мы, Лаптев Федор Васильевич, — представился возчик. — А вы, извините, кто будете?

— Учителем к вам еду, — ответил Иван, назвав себя.

В дороге возчик разговорился, даже советы Ивану давал:

— Вы перво-наперво явитесь к Павлу Ивановичу Реутову — он у нас главный воротила. Строг, всех непослушных в солдаты отправляет.

— Кто же он сам-то? — спросил Иван.

— Волостной писарь.

— Мне директор школы нужен, а не писарь.

— Да вы не серчайте, Иван Михайлович. Директор школы сейчас все одно в Екатеринбурге, а на квартиру определяет Павел Иванович.

Реутов Ивану не понравился: тучный мужик в огромных очках, с гусиным пером за ухом. Он не спеша посмотрел бумаги, для чего-то взял перо, потом снова водворил его на прежнее место и определил нового учителя на жительство к Таисии Васильевне Новоселовой.

В дверь постучали. Вошла немолодая, аккуратно одетая женщина, с подобранными в высокую прическу седеющими волосами. Представилась:

— Директор школы Агния Ивановна Золотавина.

Иван предложил ей стул.

— Расскажите мне о себе, — сказала она просто.

— Иван Михайлович Малышев, родился в 1889 году, окончил Пермские педагогические курсы…

— Хорошо, что приехали. Плохо у нас с учителями, не задерживаются. А вы-то, Иван Михайлович, надолго?

— Поживем — увидим.

— Ну что ж, завтра приходите в школу, там обо всем и поговорим.

На другой день Агния Ивановна рассказала о школе, созданной в 1876 году учителем Александром Ивановичем Мартыновым, о трудностях, которые пришлось ему преодолеть.

— Оттого и стал он самым уважаемым человеком на селе, — продолжала она, — возненавидел его Реутов, житья не давал. Пришлось ему уехать в Махнево, а через год и умер.

И начался первый школьный год. Дни летели быстро. Иногда Иван после уроков бродил с ребятами лесом, полем, рассказывал «Царя Салтана», «Бориса Годунова», читал Тургенева, Чехова. Называл ласково: Колюша, Дашутка. Всякое у них дома бывает: многие едят не досыта, у иных отцы пьяницы.

Долго приглядывался новый учитель к Агнии Ивановне, пока не пришла твердая уверенность: это свой человек. Так оно и оказалось. Но встречались не у нее. Жил наискосок от школы в ветхом домишке, почти на краю села, портной, по происхождению зырянин, Павел Савванеевич Кочев. Еще в молодые годы перебрался он с братом неведомо почему из Вологодской губернии, да так здесь и остался. Шитьем он почти не занимался, больше охотой на уток да рыбалкой, но по старинке называли его портным. Заказчиков к нему ходило немало: кто за рыбой, кто за утками, а кто и по портновскому делу уговорит. Для конспиративной квартиры место было удобное.