П. Васильев - Суворов. Чудо-богатырь

«Что бы это могло значить?» — мысленно задавал себе вопросы молодой поручик. Не находя ответа, он решил сейчас же после обеда разыскать маркизу…

На душе у него было неспокойно.

Батальон австрийской пехоты, выбив остатки турецкой армии из монастыря св. Самуила, расположился в нем на отдых.

Надо отдать справедливость австрийцам, они почтительно отнеслись к православной святыне и, прежде чем отдыхать, привели в порядок храм и уничтожили следы недавнего пребывания неверных.

На монастырский двор были перевезены денежные ящики и поставлены часовые. Командир батальона, убедившись, что все в порядке, готовился уже отправиться в занятую им келью, как ему доложили, что адъютант принца, поручик фон Франкенштейн, желает видеть арестанток.

Майор немедленно пошел навстречу молодому офицеру и сам провел его по темному коридору к одной из келий, у дверей которой стоял часовой.

— Здесь, — сказал майор. — Чертовски хороша, и не будь я комендантом, я первый способствовал бы ее побегу… Положим, она шпионка, да много ли она принесла вреда, побили же мы турок, несмотря на ее шпионство… Походатайствовали бы вы, фон Франкенштейн, перед принцем…

— Она арестована не принцем, а генералом Суворовым.

— Жаль… а впрочем, Суворов мне не начальник…

— Что вы этим хотите сказать?..

— То, что я могу, не опасаясь его гнева, быть более вежливым с маркизой и ее компаньонкой… Я сперва выделил ей арестантское помещение… Ну, а если она не наша арестантка — ее можно перевести в лучшее место, вот хотя бы в эту келью, — указал он на дверь. — Не хотите ли, посмотреть, поручик, — и он толкнул дверь.

Келья, куда вошли майор и поручик, была больше и светлее других.

— Здесь, вероятно, жил настоятель, — сказал майор, осматривая комнату… — Э… да здесь и потайной ход, даже и не прикрыт. Очевидно, монахи уходили по нему от забравшихся в монастырь турок…

Говоря это, комендант прикрыл отверстие в подземелье большой иконой, заменявшей дверь.

— Быть может, в подземелье остались уцелевшие турки? — спросил фон Франкенштейн.

— Вряд ли. Это подземелье нечто иное, как подземный ход, ведущий за монастырскую ограду, — отвечал комендант. — Впрочем, в этом можно убедиться.

Он открыл дверь и спустился по каменным ступенькам в темный сырой проход. Поручик последовал за ним. Долго они ощупью пробирались по сырому и темному коридору, пока не показалась узенькая полоска света. Полоска расширялась все более и более, наконец, солнечные лучи ярким снопом ворвались в подземелье.

Комендант и его спутник вышли в овраг, находившийся далеко за восточной стороной монастырской ограды.

— Видите ли, я вам говорил, — сказал комендант.

Оба офицера молча возвратились в келью.

— Как же быть? Это самая лучшая комната, но в ней подземный ход… — задумчиво говорил комендант… — Впрочем, ничего. Арестантка не догадается, что этот образ служит дверью. Я переведу ее сюда. А теперь не угодно ли вам, поручик, пройти к прелестной арестантке, — закончил комендант, провожая молодого офицера.

Когда дверь за вошедшим к арестанткам фон Франкенштейном закрылась, майор потер себе руки с довольным видом…

«Ну, теперь приобрел себе влиятельного друга… Он ей покажет дверь, я отвечать не буду, не могу же, черт возьми, знать потайных ходов монастыря, в котором состою комендантом два часа… а в результате, в благодарность он выхлопочет мне полк».

И довольный своею находчивостью, майор отдал приказ перевести арестанток в новую келью, как только адъютант принца выйдет от них.

В небольшой и мрачной келье два часа уже содержалась маркиза со своей компаньонкой; сюда ее доставил Решетов по приказанию Суворова.

Молодая женщина металась из угла в угол, осыпая проклятиями и судьбу, и сэра Эдуарда Уильямса.

— Боже мой, Боже мой! Что делать? — повторяла она бессознательно.

— Молиться, — методичным тоном отвечала компаньонка.

— Молиться?.. Не могу… молитва не идет в голову… я забыла все молитвы… о, проклятие… проклятый предатель.

— Молитесь, маркиза, — тем же методичным, но строгим тоном продолжала компаньонка. — Предательница вы, Бог вас и карает за это.

— Да замолчишь ли ты, проклятая немка! Тебе хорошо так рассуждать, тебя не ожидает виселица.

— И вас она не ждет, — раздался мужской голос. В дверях показался фон Франкенштейн.

— Вы меня желали видеть, что вам угодно? — спросил он деловым тоном.

Маркиза упала перед ним на колени.

Молодой человек поднял ее.

— Успокойтесь и скажите, что вам угодно.

— Спасите меня, спасите от позорной смерти.

— Смерть вам не угрожает.

— Если не смерть, то ссылка в Сибирь, на Камчатку… Это хуже смерти!

Молодой офицер молчал.

— Спасите, умоляю вас… Спаси меня, и я твоя, — вскричала с пылающим взором молодая женщина и обвила шею офицера руками.

С некоторым чувством брезгливости фон Франкенштейн отнял ее руки.

— Послушайте, — сказал он по-итальянски, — спасти я вас не могу. Я могу помочь вам бежать, но с условием: вы навсегда покинете пределы не только России, но и Австрии.

— Я на все согласна.

— Я дам вам средства как на дорогу, так и на первые годы вашей жизни.

Молодая женщина с жаром схватила руку офицера и хотела поднести ее к губам, но он отдернул ее с брезгливостью, не ускользнувшей от маркизы.

Молодая женщина в смущении опустила голову.

— Вас переведут сегодня в другую келью. Обратите внимание на большой образ в раме. Это дверь в подземный ход. Никаких пружин и ключей нет: стоит только раму потянуть к себе — дверь отворится. Как только стемнеет — откройте дверь и идите по подземному ходу, он выходит в овраг. Там я буду ожидать вас с лошадьми. Мой камердинер отведет вас до ближайшего города, а там вы найдете проводника, который проводит вас до границы. Пока до свиданья.

В лагере союзных войск пробили вечернюю зарю…

С последним звуком горна на воздух взлетела ракета, и залп всей союзной артиллерии огласил окрестность. За залпом раздался новый залп, но более сильный, дрогнула земля, и тучи камней и кирпича понеслись в воздухе…

Все недоумевали…

Вскоре выяснилось, что взорвался монастырь св. Самуила…

В монастыре расположился австрийский батальон, и Суворов, стоявший со своим корпусом к монастырю ближе, чем австрийцы, поспешил с батальоном фанагорийских гренадер на помощь пострадавшим союзникам. Гренадеры беглым шагом направились к развалинам, они были уже совсем близко, как на дороге показался какой-то всадник, державший на руках другого, по-видимому раненого.

Суворов узнал в нем камердинера фон Франкенштейна. Сердце у старика дрогнуло, предчувствуя несчастье. Он дал шпоры коню.