Кемаль Тахир - Глубокое ущелье

— Сыну Эртогрула прежде отказал! Неужто отдал бы за Алишара? В ноги упал Алишар, умоляя, а отец мой этого не любит. Под конец совсем ошалел Алишар. Калым предложил. Отец помрачнел. Мы, говорит, не на базаре, Алишар-бей.

— Вот свинья! Неужто надеялся скрыть все от Осман-бея и избежать его гнева? Просто в голове не укладывается. Может, он вином опился в доме воеводы?

— Не знаю.

— Но где же это видано, чтобы человека сватом послали, а он за себя просил? — Она остановила коня.— А ну-ка посмотри мне в глаза. Недаром говорят: нет дыма без огня! Увивался за тобой этот негодяй Алишар? Хочешь выйти за Осман-бея, так не скрывай ничего. А дело твое скверное... Раз девушка позволила умыкнуть себя, никто ее замуж, не разобравшись, не возьмет. А Осман-бей и подавно.

— Смилуйся, сестрица Аслыхан! Ох, горе мне!

— Что пользы плакать-то? Отец мне всегда наказывает: «Пристал к тебе кто, тотчас должна мне рассказать, старшему брату, родственникам или на крайний случай моим друзьям. Все вы думаете своим умом да бабьими советами обойтись, чтоб мужчины головы свои в огонь не совали. А выходит только хуже. Такое пятно может лечь на женщину — караваном мыла не отмоешь!..» Так что говори правду!

— Правду говорю, сестра! Видел меня как-то Алишар в Эскишехире на свадьбе старейшины ахи. Вызнал через старейшину, согласится ли отец отдать меня за него. Отец велел отказ передать.

— Этому отказ, тому отказ. Чего хочет отец твой? Выдать тебя за сына какого-нибудь шейха?

— Алишару не отдал — знал его слабость к женщинам да к вину. А с тех пор как кадий Хопхоп заявился, стал Алишар в деревне деньги в рост давать.

— Да ведь это гяурство! Вера наша запрещает ростовщичество. Кто этим занимается, гореть тому вечным огнем в аду.

— Не ищи ты в них страха божьего. Выкопал и для этой пакости оправдание в коране кадий Хопхоп. Мало того, за долги заставил сипахские тимары да крестьянские земли на себя засевать, будто свои собственные.

— Да что ты! А султан узнает?

— Кто аллаха не боится, с султаном и подавно не посчитается. Вот мой отец и отказал им. Взбесился тогда Алишар, всякий стыд потерял. Стал подсылать в обитель к нам разных вещуний. Чего я только не натерпелась! Услышу, бывало, гости идут, не знаю, куда спрятаться. В отцовском-то доме! Золото посылали, бриллианты. Совали мне в руки разные амулеты, приворожки.— Она всхлипнула.— Если б не измучили меня... Разве решилась бы я своим умом...

— А не предал бы нас сват, отдал бы на сей раз тебя отец за Османа?

— Не знала бы, что отдаст, не послала бы весть.

— Откуда знаешь, что отдал бы?

— У матери выведала. «Что ж,— сказал отец,— если аллах повелит, пусть их женятся!»

— Какой же негодяй Алишар! Столько лет за друга и брата принимал его Осман-бей, а он змеем оказался.— Немного подумав, она сказала: — Все, что случилось с тобой,— дело рук Алишара! Кроме этой собаки, никто не решится поднять руку на дочь шейха Эдебали. Ну ладно, а что скажешь дома?

— Что же еще? Последую совету отца твоего, Каплана Чавуша. Расскажу все, как было.

— Правильно.

— Расскажу все. Пусть передаст Осман-бею.

Они оглянулись на стук подков. Их догонял Мавро. Балкыз, которой не терпелось поскорее попасть домой, пришпорила голыми пятками старую кобылицу.

Керим пытался догадаться: кто мог осмелиться умыкнуть дочь шейха Эдебали? И не причастны ли эти воры к убийству Демирджана и Лии? Погруженный в свои мысли, он не сразу заметил беспокойство на лице догнавшего их Мавро.

— Отстань немного! — негромко сказал тот, переводя дыхание.

Керим не понял.

— Отстать? Зачем?

Баджибей ехала задумавшись, отпустив поводья. Лицо у нее было мрачное... Керим укоротил повод, придержал коня. Конь, которого Мавро взял в деревне Дёнмез, был весь в мыле.

— Загнал скотину,— заметил Керим.

— Боялся, не успею нагнать вас до обители.

Керим огляделся: вот-вот должна была показаться обитель.

— Где же ты был до сих пор?

— Нашел в деревне коня и собрался было в дорогу, но пленник меня задержал,— тихо отвечал он, поглядывая на Баджибей, которая ехала немного впереди них.— Слава богу, теперь, кажется, выяснилось, кто наши кровники, Керим Джан! — И он коротко рассказал все, что знал. Начиная с приезда рыцаря Нотиуса Гладиуса в караван-сарай. О том, что произошло там ночью и утром, когда он ушел на охоту, Мавро узнал от пленника.

— Нечего теперь гадать, Керим Джан. Это они. Ночью рыцарь с сотником Уранхой говорили о каких-то конях. Пьяные были оба. Не понравилось это пленнику. Решил: проходимцы, не иначе.

Когда я утром на охоту ушел, проследил он за рыцарем. И если б сестра моя, Лия, не напугала френка отравленным кинжалом, прикончил бы его пленник.— Мавро вдруг ударил себя по колену.— Постой, постой! Ах, черт бы меня побрал!

— Что еще?

— Вспомнил! Еще в караван-сарае рыцарь Нотиус, услышав вопль монаха, прокатившийся по ущелью, спросил меня: «Собака Бенито, что ли?» Теперь тебе ясно?

— Нет.

— Я еще тогда подумал: откуда френк с далекого острова знает имя живущего в пещере монаха? Удивился, а потом позабыл об этом.— Он стукнул себя кулаком по лбу: — Ах, пустая моя голова! Ослеп, видно, я от его посул! Ведь потом делали вид, будто не знают друг друга. А пленник видел тюрка Уранху и монаха Бенито вместе. Вино они пили на дороге к Гремящему ключу... Погоди, погоди! Ах, чтоб меня разорвало, глупца!

— Еще что-нибудь?

— Ты Гремящий ключ знаешь?

— Нет.

— Рыцарь спрашивал у меня про этот ключ. А в знойную пору там всегда располагается банда Чудароглу.

— Ну и что?

— Как что? К кому краденых коней здесь отводят?

— Не знаю.

— А я знаю. Прямо к Чудару. Слава богу, Керим Джан, нашли мы наших кровников! Руку готов на отсечение дать! Пришли они коней воровать. Увидел рыцарь сестру с Демирджаном — яростью подавился: самого-то она отвергла... И еще пленник сказал: «По виду вроде похожи те, кто девушку украл, на тех, кого видел я в караван-сарае». Кто, кроме этих безумцев, поднимет руку на дочь шейха Эдебали? — Он помолчал.— Послушай меня, приятель! Вот что мы сделаем... Сегодня или завтра ночью я схожу к караджахисарцам.

— Брось! На кол посадит тебя Фильятос! Будь уверен — ни с чем не посчитается! К тому же есть твердый наказ Осман-бея: никому не ходить в земли караджахисарского властителя.

— Откуда Осман-бей узнает? Схожу и вернусь. Те, с кем говорить буду, не выдадут меня Фильятосу.

— Нельзя! Клянусь аллахом, скажу Осман-бею.

Мавро знал: Керим не станет зря давать клятвы. Задумался.

— Хорошо, не пойду, но давай договоримся.

— О чем?

— Ни слова об этих двух мерзавцах Орхан-бею.

— Почему?

— Он отцу расскажет. А Осман-бей подымет воинов. Нотиус и Уранха жестокие и, значит, трусы. Почуют недоброе — поминай как звали. Если даже Осман-бей заманит их в ловушку и прикончит — мы ведь все равно в стороне останемся...