Всеволод Соловьев - Приключение на даче

— Въ свѣтѣ встрѣчаются всякіе люди, — замѣтилъ Рачинскій такимъ таинственнымъ голосомъ, что у бѣдной Настасіи Ивановны забѣгали мурашки по кожѣ.

— Господи, да кто же вы? — простонала она.

— Кто я? — началъ Рачинскій, окончательно увѣрившійся, что передъ этой госпожей можно съ полнымъ успѣхомъ разыграть какую угодно сцену изъ самой нелѣпой мелодрамы. — Кто я?.. я тотъ, кого именно вамъ не слѣдовало такъ заманивать и хитростью оставлять на ночь въ этомъ домѣ.

— Милостивый государь, объяснитесь, что это значатъ ваши таинственныя слова… вы меня пугаете…

— И вы не догадываетесь?

— Я… нѣтъ не догадываюсь… Боже мой, да что же это такое?!

— Слѣды человѣческихъ ногъ, которые вы видѣли вчера подъ окнами — мои.

— Караулъ! — отчаянно вскрикнула Настасія Ивановна.

— Ни звука — или вы погибли! — проговорилъ Рачинскій, стискивая ей руку.

Она такъ и присѣла на полъ.

— Ну, нечего терять время въ пустой болтовнѣ! — продолжалъ онъ, — теперь ночи коротки, а я вовсе не желаю, чтобы меня поймали… Но неужели вы такъ и не догадались про меня… и даже встрѣтивъ меня здѣсь ночью… что-жъ, вы думали, что я стану даромъ простуживаться изъ-за соловьинаго пѣнья?!.

— Берите все! — едва выговорила Настасія Ивановна. — Берите все… только не убивайте насъ…

— У меня въ карманѣ пистолеты, — отвѣчалъ Рачинскій, — но я пущу ихъ въ дѣло только въ крайнемъ случаѣ… теперь же мнѣ нужно упрятать васъ въ безопасное мѣсто… я васъ запру въ свою комнату…

— Въ вашу комнату!.. ради Бога!.. что скажутъ!..

Но жестокій бандитъ ее не слушалъ: онъ рѣшительно впихнулъ ее за дверь и заперъ на ключъ.

— Если вы крикните или попробуете стучаться, — страшными голосомъ проговорилъ онъ, — я сейчасъ же въ васъ выстрѣлю.

И онъ вышелъ въ садъ.

Настасія Ивановна прислушалась — все тихо. Ея зубы стучали какъ въ лихорадкѣ, и она была совершенно увѣрена, что ея волосы разомъ посѣдѣли отъ ужаса. Но что же ей дѣлать? Она никакъ не могла рѣшить этого вопроса и вдругъ, совершенно даже неожиданно для себя самой, заорала благимъ матомъ, какъ будто ее рѣзали на части…

Анна Павловна въ пеньюарѣ и со свѣчей показалась на по рогѣ гостиной.

— Рѣжутъ, грабятъ, помогите! — вопила Настасія Ивановна.

Анна Павловна ничего не понимала и съ невольнымъ трепетомъ подошла къ двери.

— Что такое? зачѣмъ вы здѣсь? что съ вами? — опрашивали она.

— Мы пропали: у насъ въ домѣ шайка мошенниковъ! — простонала компаньонка.

— Вы съ ума сошли кажется!.. гдѣ же Рачинскій?

— Я заперта на ключъ… отворите двери…

Анна Павловна попробовала дверь — точно: заперта:- но ключъ здѣсь. Она отворила. Настасія Ивановна блѣдная, съ выкатившимися глазами разсказала ей все, что случилось и, несмотря на свой страхъ, все же многое отъ себя прибавила.

— Я ничего не понимаю, — повторяла испуганно Анна Павловна

— А я же вамъ говорила, я вамъ говорила, что наружность обманчива. Вотъ вамъ Рачинскій… а еще увѣряли, что хорошо его знаете.

— Но что же теперь дѣлать.

Настасія Ивановна, сначала нѣсколько успокоенная появленіемъ Анны Павловны, при этомъ вопросѣ снова представила себѣ весь ужасъ ихъ положенія и съ дикимъ крикомъ кинулась на балконъ.

— Куда вы? куда вы?

Но она ничего не слышала, она себя не помня побѣжала въ садъ, перелѣзла черезъ изгородь и пустилась къ станціи.

Анна Павловна въ недоумѣніи осталась на балконѣ.

«Но вѣдь этого быть не можетъ, — думала она, — да гдѣ же Рачинскій, онъ объяснилъ бы по крайней мѣрѣ»… Рачинскій стоялъ передъ нею, а она чувствовала какъ дрожитъ и теряется…

— Объясните, ради Бога, что все это значитъ? — выговорила она наконецъ.

— Сударыня, — началъ Рачинскій отчаяннымъ голосомъ, — я пережилъ бурную молодость… роковая страсть къ картамъ меня разорила… Я потерялъ все… Я былъ неспособенъ къ тяжелому труду и сталъ искать средствъ для легкой наживы… я заглушилъ въ себѣ совѣсть… Остальное вамъ извѣстно…

— Оставьте эти глупыя шутки! — не зная куда дѣваться прошептала Анна Павловна.

— Шутки! — продолжалъ Рачпискій тѣмъ же тономъ. — О! если бы это была шутка! Часто по ночамъ мнѣ грезятся дни моего счастливаго дѣтства; дни моей невинности — и я вскакиваю, покрытый холоднымъ потомъ, и рву себѣ волосы въ безсильномъ отчаяніи… Но каковы бы ни были мои заблужденія, въ одномъ чиста моя совѣсть — я еще не пролилъ человѣческой крови!

Онъ игралъ свою роль съ такимъ искусствомъ, что бѣдная Анна Павловна начинала дрожать все больше и больше.

— Зачѣмъ же вы сегодня не вспомнили о дняхъ вашей невинности? — проговорила она.

Рачинскій не выдержалъ и расхохотался.

— Нѣтъ, вы слишкомъ боитесь, — сказалъ онъ, — и продолжать съ моей стороны было бы безбожно. Пожалуйста простите меня. Еще минута — и вы навѣрное стали бы меня усовѣщевать и уговаривать перемѣнить образъ жизни, раскаяться, но вѣдь мнѣ нужно было только поквитаться съ вами… Комедія за комедію…

— За какую комедію? — спросила Анна Павловна, переводя духъ и отъ радости даже не сердясь на Рачинскаго.

— Да развѣ не было у васъ заговора, чтобы заставать меня переночевать здѣсь… ваша Настасія Ивановна мнѣ во всемъ призналась.

— Ну вотъ — теперь мнѣ приходится просить у васъ прощенія…

— Мы уже поквитались.

— Въ такомъ случаѣ пойдемте лучше въ гостиную здѣсь очень сыро.

Они зажгли свѣчи и заперли дверь на балконъ.

— Боже мой! да вѣдь не все еще кончено! — вдругъ съ ужасомъ вспомнила хозяйка. — А Настасія Ивановна! — вѣдь она побѣжала звать на помощь! Она притащитъ съ собою цѣлую станцію…

— Однако эта почтенная дѣвица выказываетъ необыкновенную храбрость, — замѣтилъ Рачннскій. — Помилуйте, я обѣщалъ всадить ей пулю въ лобъ, если она пикнетъ, а она побѣжала одна на станцію…

— Но подумайте только, какія сплетни начнутся… придутъ сюда, увидятъ насъ вдвоемъ, ночью… да вѣдь завтра же про меня всѣ сосѣди Богъ знаетъ что говорить станутъ…

— Да, я объ этомъ не подумалъ… а впрочемъ что же про меня сказать могутъ — я только исправляющій должность вашего сторожа и ничего болѣе…

— Перестаньте шутить — мнѣ не до шутокъ. Вы поставили меня въ такое затрудненіе — такъ вы же меня должны и выручить.

— Позвольте мнѣ не совсѣмъ согласиться съ вами, Анна Павловна, если я здѣсь, то никакъ не по своей винѣ — я только жертва заговора.

— Ну же, ну, придумайте что-нибудь скорѣе! — топнула ножкой Анна Павловна.

— У меня давно уже кое что придумано.

— Что такое? говорите!

— Нѣтъ, теперь не скажу; я боюсь, что вы не одобрите моего плана… И его выскажу только въ самомъ крайнемъ случаѣ…

— Ну, такъ я придумала… и все очень просто. Слушайте, вы будете продолжать разыгрывать вашу роль грабителя.