Александр Антонов - Государыня

— Князь Илья, отправь немедленно двух–трёх ратников к брату моему Василию. Пусть известят о смерти короля Александра.

— Исполню, матушка–королева, — лишь на мгновение глянув на лицо Елены, ответил Илья. — Что ещё ему передать?

— Пусть скажут гонцы, что на трон может встать принц Сигизмунд. Он ненавидит Русь и с первых же дней, как поднимется на престол, будет угрожать россиянам войной. Ещё накажи гонцам возвращаться не в Краков, а в Вильно. Мстится мне, что мы уедем туда.

— Исполню, матушка–королева, как велено, — повторил Илья, с тем и ушёл.

Он сделал наставления гонцам и благословил в путь двух побратимов — Глеба и Карпа.

— В городах не останавливайтесь, обходите их стороной. В селения заезжайте только за кормом. Пока вы в Польше, вам всюду будет грозить опасность. Возвращайтесь из Москвы в Вильно, мы будем там, а ежели нет, то всё-таки ждите нас.

— Всё будет путём, побережёмся, княже, — ответил Глеб.

И вот уже гонцы покинули Краков. Они уезжали без подорожных сум, чтобы не привлекать внимания. Илья снабдил их деньгами, дабы не бедствовали в пути.

Королева Елена два дня никого не принимала. Лишь на третий день она пригласила к себе канцлера Монивида и попросила его прояснить причины гибели короля, доложить, какие меры приняты для поисков отравителей.

— Злодеи должны быть наказаны. Вы понимаете, граф? Мы станем судить их, и судьями будут все депутаты сейма и рады. Убийцы заслуживают казни.

Монивид, однако, не проявил желания осуществить повеление государыни. Он признался в своей полной беспомощности.

— Матушка–королева, я не обещаю исполнить вашу волю.

— Почему же? Вы канцлер, и это ваш долг.

— Всё так, но вы, государыня, не знаете некоторых обстоятельств, предшествующих смерти короля.

— Ну так расскажите. Это тоже ваш долг.

— Я исполню эту печальную обязанность, государыня. Дело в том, что король вернулся в Краков не один. Говорят, что до города его провожали четыре сотни воинов. Кто они, откуда, неизвестно, и ускакали неведомо куда. На дворе Вавеля они были всего лишь какой- то час. В ночь и ушли. После них остались только две кареты и в одной их них сидел король, а в другой — молодая женщина.

— Кто эта женщина? — спросила Елена.

— В том‑то и дело, что никто не знает, кто она. Даже постельничий Мартын не видел её лица. Король вернулся в Краков ночью, она вышла из кареты в чёрном плаще, лицо скрывал капюшон. Так она проследовала с королём во дворец. Они поднялись на второй этаж, король увёл её в свои покои и спрятал в спальне рядом с королевской. Наутро король не выходил из своих покоев и провёл в них весь день. Пан Мартын накрывал стол для полуденной и вечерней трапезы, но даму тоже не видел.

— Может быть, её и не было? — снова спросила Елена. — Уж не досужие ли это выдумки?

— Ан нет, была, — уверенно сказал канцлер. — Утром, когда обнаружили мёртвого короля и все сбежались в спальню, были найдены её вещи и украшения. Ну и постель рядом с королём была смята, даже золотистые волосы нашли в изголовье. Позже я узнал, что её видел архиепископ Радзивилл. Он даже разговаривал с нею.

— Куда же она скрылась? И когда?

— А вот этого ни одна живая душа не знает, государыня. Наваждение, да и только, — развёл руками Монивид.

— Господи, я ничего не понимаю. Король умер с выражением счастья на лице. Так ведь не бывает, если его отравили злодейски!

— Я тоже так считаю, здесь, ваше величество, не обошлось без нечистой силы, — сделал вывод канцлер. — Всё загадочно, везде тьма, как ночью в еловой пуще.

Елена задумалась. Ум её оставался ясным, и она пришла к мысли, что Александру никто не угрожал и отравили его во сне. Помнила она, что Александра по ночам мучила жажда, а спал он счастливый и умиротворённый. Вот и ответ, решила Елена. Она видела такое выражение его лица в лучшие дни их жизни. А они у него всё-таки были, потому как он любил её. В те часы, когда она исполняла свой супружеский долг и отдавалась ему, он, насытившись, засыпал с блаженной улыбкой. И Елена сказала канцлеру:

— Граф Монивид, вы должны найти убийцу. Это не женщина, которая была рядом с ним. Его отравили во сне, но не она. Вы уж поверьте мне. Я её не видела, но догадываюсь, что он был счастлив с нею. Она, по–моему, тоже. Не привёз же он её во дворец силой. Он на подобное не способен.

Канцлер согласился, что размышления королевы не лишены глубокого смысла. Он‑то кое‑что знал о спутнице короля, о баронессе Кристине, племяннице князя Михаила Глинского, и, конечно же, она невиновна. Но кто из окружения короля мог совершить преступление? Монивид даже подозревать никого не отважился и себе не дерзал сказать правду. А она билась в глубине души, словно птица в клетке, рвалась на свободу. За то время, которое Вавель пребывал без короля, Монивид дважды был свидетелем того, как принц тайно примерял королевскую корону, не в состоянии удержаться от её притягательной силы. И созыв сейма явное свидетельство тому, что Сигизмунд намеревался потеснить брата, хотел добиться хотя бы малого и в отсутствие короля управлять государством. Но король вернулся, и жаждущий власти Сигизмунд не пожелал расстаться с мыслью о захвате трона. Было и другое свидетельство о причастности принца к смерти брата. Перед роковой ночью Монивид сказал Сигизмунду о необходимости поставить на охрану гвардейцев вернувшегося короля, однако принц отверг это предложение и ответ прозвучал с глубоким смыслом:

— Полно, граф, коней на переправе не меняют. Вот отоспится наш государь и распорядится сам. А пока будь спокоен: мои гвардейцы не уронят чести.

Монивид был тонким придворным и хорошо понимал, что сейчас ему нет никакой необходимости разоблачать принца. Он наследник престола, теперь у него никто не отнимет этого и улик против него у правосудия не найдётся. Монивид знал, что путь к престолу Сигизмунду открыт. Правда, был в Литве и Польше ещё один вельможа, который имел основания быть избранным королём. Имя тому вельможе — Михаил Львович Глинский. К счастью, — Монивид не мог сказать, для кого «к счастью», — умного могущественного князя Глинского и его братьев, под властью которых была половина великого Литовского княжества, депутаты польского сейма и литовской рады очень боялись. Ныне у них был повод ополчиться из‑за Кристины, отказать ему в претензиях на трон.

Монивид оказался провидцем: все потуги Глинского увязли в болоте. Не прошло и нескольких месяцев, как между Сигизмундом и Глинским вспыхнула непримиримая смертельная борьба. Почти половину земель государства охватило восстание против Сигизмунда, которое возглавлял клан Глинских. Но всё это произошло чуть позже.

А пока королева ждала от канцлера откровения. Она хотела знать, кого он подозревает в отравлении короля. Монивид, однако, остался верен себе и сказал, чтобы успокоить Елену: