Александр Антонов - Государыня

В пути Илья миновал заречное Коломенское, где в добрую пору отдыхала великокняжеская семья. И сам он бывал в нём не раз. Илья счёл, что там ему нечего делать, и к Николо–Перервнскому монастырю, который стоял на холмах за Москвой–рекой, не ринулся вплавь. Туда тати не могли сунуться, то была чтимая государем обитель. В село Беседы Илья тоже не захотел заглянуть: богатое село, там ревниво хранят государевы законы и не пустят на постой каких‑либо татей.

А вот Николо–Угрешский монастырь Илья не позволил себе миновать. То был монастырь–затворник. В нём находились многие новгородские опальники, постриженные в монахи, и они питали к государю если не ненависть, то уж горячую обиду. Илья не стал искать брод или мост, а ринулся с Казначеем в воду и переплыл реку. Вымахнул на взгорье, полем промчался к дороге — поискать следы от повозки, от копыт Орлика и Сокола. Однако, хотя и порезвился на дороге ливень, следов и в помине не было. К затворникам в Угреши никто не приезжал, заключил Илья. Но он всё-таки не миновал обитель, поскакал к воротам, поговорил с привратником. Его ответам внял и совет принял — побывать в скиту за селением Остров. Объехать его было грех.

Той порой тучи унесло на северо–восток, показалось горячее солнце. Одежда на Илье после многих купелей начала просыхать, и сил словно бы прибавилось. Но и голод стал донимать. Илья, однако, не дал ему воли и всё погонял Казначея. Выносливый ногайский конь, казалось, не знал усталости и мчал крупной рысью. А вскоре судьба показала Илье свой добрый лик, и в скиту за Островом ему не пришлось побывать.

Сразу же за этим селом, когда Илья выехал на дорогу в Арининское, он увидел на склоне холма, укрытого густыми кронами сосен, следы от копыт и колёс. Тянула экипаж пара кованых коней. «Да это же Орлик и Сокол! Как мне ваших подков не знать!» — прозвенело у Ильи в душе. Следы были свежими: кроны сосен спасли их от ливня. Сильно заёкало от доброго предчувствия сердце. «Вышел‑таки на след Еленушки Илюшка. Да теперь я тебя не потеряю!» — подумал с облегчением князь и помчался в сторону Арининского. Однако в версте за сельцом Илья потерял след на развилке дорог. Он вдруг оборвался в огромной луже и за нею не возник, словно кони и повозка улетели. Илья остановился, спрыгнул с коня, в растерянности почесал затылок, перекрестился: «Свят–свят…» — не зная, что делать. Лесная дорога впереди лежала в первозданной чистоте. Ведя коня за уздечку, Илья прошёл вдоль дороги двести–триста сажен и ничего не понял. Вот и поворот на лесную Арининскую обитель. Недоброй славой была отмечена эта обитель, да то уже быльём поросло. В ней престарелые новгородские заговорщики коротали свой век. На дороге к обители виднелась лишь давняя глубокая колея от крестьянских колымаг: возили крестьяне питание монахам, словно по оброку. Загадка? Да отгадай её, как и то, куда мог пропасть след от Орлика, от Сокола и от тапканы. «Ой, неспроста всё это, не должно так быть!» — счёл Илья и подумал вначале, что нужно вернуться туда, где обрывался след, и там поискать разгадку.

Однако что‑то подспудное влекло к обители, что‑то прозвучало в душе, вещая удачу. И взор не отрывался от чащобы, где затерялась дикая обитель. «А будь, что будет, но логово не миную», — решил Илья, вновь вскинулся в седло и помчался по лесной дороге. В лицо бил терпкий смоляной дух, Илья глубоко вдыхал его, и это бодрило. Лес после мощной грозы оживал и тоже вливал в Илью силу. И он поверил, что день для него будет благодатным. Версты две лесного пути Илья промчал, казалось бы, в мгновение ока. Обитель возникла за соснами неожиданно. Илья даже осадил коня. Он ещё в дороге подумал, что ломиться в логово опальников ему нельзя. Ничего он один не сумеет сделать наскоком. Нужно было всё осторожно разведать, проникнуть за стены монастыря так, чтобы не спугнуть татей, ежели они там. А уж потом встретиться с ними лицом к лицу, и чья возьмёт. Да Илья был уверен, что одолеет татей, даже если их четверо, как пояснила Анна. На поясе у него надёжный меч, которым он владел отменно. Хорошую бойцовскую выучку получил он от отца и его могучего, ловкого гридня Афанасия. Тот учил Илью бою вместе со своим сыном Карпом, ровесником молодого князя.

Осадив коня, Илья свернул от ворот в лес и, прячась за кустами, пошёл вдоль остроколья, осматривая стену. Надо было знать, нет ли ещё ворот и калиток, тайных лазов или перелазов через остроколье. Он вёл за собой коня, не рискуя оставить его без присмотра. Да и знал, что конь понадобится. Так и случилось. Почти обойдя обитель, Илья не нашёл того, что искал, и отважился проникнуть во двор через остроколье. В задней части ограды, где, по догадкам Ильи, мог быть хозяйственный двор, он подогнал Казначея к самой стене, поставил его боком к ней, встал на седло и дотянулся до заострённых конов ограды. Ещё миг, и вскинул себя наверх, там перевалился, ожёгши остриями живот, и оказался на помосте, который тянулся вдоль стены. Илья посмотрел вниз на коня, прошептал: «Стой тут, Казначеюшка, жди меня» — и, замерев, осмотрел пустырь обители. Вокруг не было ни души. Илья спрыгнул на землю, в сорную траву и крапиву, пригнувшись, побежал к строению, которое, по его мнению, было конюшней. Там могли быть первые улики, может быть, кони и тапкана Елены. Он поверил, что всё так и будет, надо только незаметно пробраться в конюшню. Но в это время из кельи, ряд которых тянулся по северной стороне обители, вышел монах. Илья упал в траву и замер. Инок был в чёрной мантии с капюшоном, скрывающим лицо, подпоясан белым поясом. Для Ильи это осталось загадкой: почему белым, а не чёрным? По походке Илья догадался, что идёт не старец, а крепкий муж. Опять загадка. Среди иноков–новгородцев в обители были лишь старцы. Многажды Илья слышал, что Арининский монастырь вымирает. Идущий был высокого роста и косая сажень в плечах. «Ишь ты, силён Божий брат, — мелькнуло у Ильи, — а поговорить надо. Ой как надо! Да ты уж подожди меня, сейчас я возникну перед тобой».

Монах подошёл к конюшне, приоткрыл один створ, боком пролез в щель и скрылся. Илья вбежал в конюшню следом, остановился у дверей, пригляделся и крикнул:

— Эй, брат во Христе, ска… — и осёкся на полуслове: в трёх саженях от него стояла тапкана княжны Елены, спутать её с другой он не смог бы.

Монах уже был у тапканы. Он открыл дверцу и что- то доставал с сиденья. Окрик оказался для него неожиданным, и он повернулся к Илье, не прикрыв лицо. Князь увидел перед собой молодую разбойничью рожу. По–иному он не мог назвать лицо монаха. Тот зарычал и, сверкая оранжевыми глазами, двинулся на Илью, зыркая по сторонам и чего‑то высматривая.

— Стой! — крикнул Илья. — Стой, говорю! Он схватился за меч, обнажил его. — Говори, где дочь великого князя, или быть тебе без головы!