Александр Антонов - Государыня

Весть из Вильно от дочери Елены государь всея Руси Иван Васильевич получил вовремя. Два гонца, Карп и Глеб, хотя и шли разными путями, но добрались до Москвы с разницей в сутки. Первым пришёл Карп. Государь знал его в лицо, не раз видел при рынде Елены князе Ромодановском. Крепкий, краснолицый детина с рыжеватой бородой предстал перед великим князем в малом покое, где Иван Васильевич принимал гонцов с тайными вестями. Карп опустился на колени, поклонился и сказал:

— Государь–батюшка, раб божий, дворовый человек князя Ромодановского явился к тебе из Вильно с вестями.

— С грамотой али так?

— Слово привёз, батюшка, потому как грамоту недосуг было писать.

— Выкладывай слово. — Иван Васильевич подумал: «Ишь какие ратоборцы при доченьке стоят». — Да ты вставай, вставай. Любезен ты мне.

— Оно короткое, государь–батюшка. Литвины готовятся к скорой войне против тебя, уже и войско сбивают. Со всей державы к Смоленску тянутся обозы с кормом. Ратники в Вильно собираются и уходят к нашим рубежам.

С этими словами Карп поднялся с пола.

— А ведома ли тебе причина?

— Ведома, батюшка. Грамота твоя, кою привезли дьяки Вязмитин и Телешов, вывела их из себя. Прочитали не так, как должно.

— Знамо, не так прочитали. Не дерзнули бы с кулаками лезть. Что у тебя ещё припасено?

— Просил князь Илья передать, чтобы не замешкались со сбором рати, чтобы к Можайску выдвинули полки, какие есть.

— Спасибо Илье за совет. А как моя дочь, Алёнушка, держится? Не пошатнулась ли она в вере? Допекают её там иезуиты и супруг теснит. Страдаю я за неё, сердешную.

— Матушка–Елена тверда духом и православие укрепляет по всей Литве. Знать бы тебе, батюшка, как встречали её в городах по окоёму Руси, порадовался бы. И это она побудила послать нас к тебе.

— Кого это — вас?

— Вдвоём мы уходили из Вильно. Воин Глеб ещё в пути по иной дороге, но с тем же.

— Вот что! Ладно, приму и Глеба. Сладко мне слушать вас про Еленушку. Теперь иди отдыхай, славный боярский сын Карп. Честь тебе окажут моим именем. — Иван Васильевич позвонил в колокольчик, вошёл дворецкий, и он сказал ему: — В бане помыть боярского сына Карпа, напоить, накормить. Его побратим Глеб появится, веди ко мне.

Как в Литве, на другой же день по прибытии Карпа помчались гонцы во все русские земли аж до Новгорода с повелением великого князя собирать полки да быстро идти с ними в Москву. Первыми исполнили волю государя тверские князья. Князь Даниил Щеня привёл под Москву в село Хорошево вооружённую тверскую рать, в которой состояло много бывалых воинов. Да и сам воевода Даниил Щеня отличался храбростью, силой, бойцовской сноровкой, а главное — воеводской смекалкой и недюжинным умом. Следом подошёл полк во главе с перемышльским князем Иваном Воротынским. Сборы московской рати уже завершились, когда в пределах стольного града появилась новгородская рать, которую возглавлял сам наместник Новгорода Юрий Захарьич, отменный воин и тоже человек большого ума. С ним пришёл брат Яков Захарьич герой в сечах за Брянск и Путивль.

Иван Васильевич был доволен сборами войска: не замешкались. И воеводами остался доволен. Такие не посрамят чести русского воинства. Он напутствовал их:

— Идут на нас литвины, охочие до русских земель. Надеюсь, что не пустите их за рубежи державы, побьёте их, где следует бить ватажников.

— Так и будет, батюшка–государь: побьём, где встретим, и вспять погоним. С нами меч Александра Невского, — сказал за всех бойкий на слово Яков Захарьич.

Лазутчики уже приносили вести из Литвы. Там войско двигалось к рубежам России. 3 мая Иван Васильевич повелел главному воеводе Даниилу Щене вести полки к заставам, дабы упредить вторжение литовского войска на русские земли.

Позже российские историки писали: «Кампания 1500 года была проведена блестяще. Русская армия действовала на трёх направлениях. Первых больших успехов достигла юго–западная группировка, которой командовал новгородский воевода Яков Захарьич. Уже в мае пал Брянск, через три дня пал Путивль. Переход же князей Семёна Стародубского и Василия Шемячича означал передачу почти десятка крепостей в междуречье Десны и Днепра. Тогда же под руку Москвы отдались князья Трубецкие (из Гедиминовичей) и Мосальские (из Рюриковичей). Часть сил, включая полки вновь перешедших князей, была затем направлена в помощь ратям, действовавшим на западном направлении. Здесь и произошли решающие события, определившие не только исход кампании, но и войны в целом».

Скупые строки истории не раскрывали всего величия духа русских ратников в той скоротечной войне. К тому же, то величие могли и не заметить. На западном рубеже русские войска без особых усилий овладели Дорогобужем. Московская рать опередила литовцев при подходе к городу. Русские заняли его благодаря отваге горожан, тайно собравших отряд ратников и в час подхода московского войска пленивших всех литовских воинов, которым надлежало защищать Дорогобуж. Трудно сказать, как развернулись бы события под городом, если бы горожане не взяли верх над литовским отрядом и если бы Даниил Щеня подошёл к Дорогобужу всего на четверть суток позже. Когда гетманы Острожский и Радзивилл приблизились к городу, их дозоры доложили им, что он уже в руках русских воинов и вокруг него стоит рать. Гетманы не отважились идти на сближение с ратью Ивана Васильевича и ушли на западные рубежи реки Ведроши. Там были заняты оборонительные позиции. Даниил Щеня не замедлил подойти к расположению литвинов вплотную.

Два войска, заняв позиции, несколько дней почти не беспокоили друг друга, лишь изредка отважные литовские конники делали набеги с целью узнать, велика ли русская рать. Но русские воины не дремали и отбивали набеги храбрецов, не допуская обозреть стан русского войска, которое располагалось на восточных берегах реки Ведроши. За набегами литовцев следил сам воевода Даниил Щеня. Он хорошо знал вражеские повадки и по всей линии расположения своей рати выставлял плотные дозоры. Каждый день с наступлением сумерек больше сотни воинов бдительно следили за передвижением врага по западному берегу Ведроши. Помогало русским воинам то, что ночи становились всё короче: в эту пору раннего лета заря с зарёй сходились.

В таком молчаливом противостоянии нервы слабее оказались у литвинов. Вечером 13 июля, спустя пятнадцать дней после начала бесплодного стояния, великий гетман Константин Острожский собрал в своём шатре гетманов и князей на совет. Строгий, суховатый в обращении, он не стал освещать предполагаемый ход кампании, сказал просто, коротко, по–военному:

— Мы пришли на Русь не на прогулку, а чтобы наказать русов за то, что они дерзновенно посягают на наши земли, навязывают нам свою волю. Потому завтра ранним утром с рассветом устроим им сечу. Наши мечи решат, кому властвовать на этой земле. Теперь говорите, вельможные паны, если не всё мною сказано.