Михаил Козаков - Крушение империи

Они выбрались из канавы в темнеющую чащу кустарников, оставив Ваулина одного.

Он сделал несколько шагов по вязкому дну канавы и на изгибе ее натолкнулся — сразу же — на распластанное тело мертвого человека: висок его был проломлен и залит кровью. Мертвец лежал в одном нижнем белье: его ограбили…

Оглядываясь по сторонам, Ваулин нагнулся над трупом: это был шустрый, косоглазый шпик!

В следующую минуту Сергей Леонидович бежал уже по проезжей дороге к Политехническому. И ему с трудом потом удалось вернуть себе свой обычный шаг, чтобы не обратить на себя внимание встречных прохожих.

…Итак, косоглазый подкарауливал его на лесной дорожке, а второй шпик — дожидался на перекрестке? Вот оно что!.. Третьего пути не было к Ваниному домику: возвращаясь домой, он обязательно попал бы в руки охранки.

Сергей Леонидович понимал, как счастливо избежал опасности. И только ли одной этой? А разве не мог он подвергнуться участи убитого и ограбленного шпика, если бы не этот случайно повстречавшийся дезертир с рыжей щетиной и колючими бровями? Кто из них стал убийцей: этот ли парень, спасший, быть может, ему жизнь, или его спутник по скитаниям — сиплоголосый солдат «Митрич»? А может быть, один другого стоит?

Как ни был занят мыслями о самом себе, долго еще не мог отделаться от мрачных впечатлении: все время перед глазами маячило окровавленное лицо убитого охранника.

…В десятом часу вечера он постучался в подвал на Лиговке. У входа — кривыми буквами вывеска: «Сапожник».

— Кучеров дома? — спросил он, когда открыли дверь.

— Не приходил еще с работы Кучеров.

Хозяин — черный, лохматый инвалид на деревяшке — окинул Сергея Леонидовича маловыразительным, полусонным взглядом.

— Я подожду его, — сказал Ваулин, спускаясь по ступенькам в комнату.

— Ждите, — односложно разрешил хозяин.

— Вася, кто там? — раздался из глубины комнаты вялый женский голос.

— Человек, — все так же кратко ответил он. — Спи.

Сапожник проковылял к своей низенькой табуретке, обитой на сиденье куском просиженной, ввалившейся кожи.

На полу, у его ног, валялись колодки, башмаки, оторванные каблуки с торчащими в них гвоздями. Рядом, на стуле, — ворох кожаных кусочков, заплаток, сапожные инструменты. Небрежным взмахом руки он все это сбросил со стула и молчаливо придвинул его к незнакомому гостю, а сам занялся набивкой подошвы на чей-то порыжевший, потрескавшийся сапог.

Керосиновая лампочка на столике бросала вокруг мелкий, зыбкий свет. В конец комнаты он почти не доходил. Там, придвинутые вплотную друг к другу, стояли две кровати: поперек их разместились ко сну жена сапожника и двое ребят.

В тишину сонной, душной комнаты входил только (очевидно — привычным, нисколько не тревожащим ее стуком) короткий, мягкий и глухой удар сапожного молотка, да верещали на стене «ходики» с фунтовой гирькой на веревочке. Сам хозяин был безгласен, словно камень.

Когда Сергей Леонидович, вынув папиросы, закурил, сапожник, перегнувшись в его сторону, все так же молчаливо протянул руку к коробке, взял папироску и прикурил от лампы.

— А поздно приходит Кучеров? — решился в этот момент заговорить с ним Сергей Леонидович.

— Бывает разно, — последовал ответ, и — опять молчание.

— А дождусь я его сегодня? — возобновил Ваулин неудавшуюся беседу.

Сапожник, держа гвоздик во рту, развел только руками. Сергей Леонидович решил больше ни о чем не спрашивать — ждать.

Так, в молчаливом ожидании, прошел добрый час.

Ваулин ничего с утра не ел, — томил голод, по всему телу растеклась усталость. Когда же придет, наконец, «Кучеров» — Андрей Петрович?!

Он работал теперь не то слесарем, не то механиком в какой-то маленькой ремонтной мастерской, а где она, какие сегодня часы он занят в ней, да и сразу ли должен возвратиться домой, — ничего этого Ваулин не знал.

А если не удастся его сегодня повидать, — как будет тогда с ночевкой? И конверт с паспортами, надо ему на всякий случай передать, — не носить ведь «железки» в кармане!

«Ходики» показывают начало одиннадцатого, — того и гляди, сапожник скоро выпроводит его и уляжется спать.

Думая обо всем этом, Сергей Леонидович незаметно для самого себя задремал, Откинувшись на спинку стула.

Он не слышал короткого стука в дверь и того, как поднялся, чтобы открыть ее, ковылявший на деревяшке хозяин.

— Тс-с-с!.. — приложил тот палец к губам.

«Кто?» — одними бровями спросил Андрей Петрович, не переступая порога.

Бровям ответили приподнятые плечи сапожника, но — ничего определешюго: кто его знает…

«Буди!» — так понял сапожник громовский жест, а сам Андрей Петрович решил постоять в тамбуре.

Сергей Леонидович проснулся, ощутив легкий хлопок по коленке:

— Извиняюсь, не ночлежка это и не вокзал!

— Простите меня, — вскочил Сергей Леонидович. — Не пришел ещё Кучеров?

— Пришел! — сбежал вниз по ступенькам Громов, узнав голос своего приятеля. — Что случилось? Чего так поздно, Леонтий Иосифович?

Ваулин покосился в сторону хозяина. Лохматый черный человек, глубоко зевая, ухмылялся теперь.

— Ну и загадку дали! — заговорил он совсем другим тоном. — А я думал: может, шпичок приплелся да овечкой прикинулся.

— Спасибо на добром слове, — усмехнулся Сергей Леонидович. — Неужто сходство нашли? Шпичок? Оттого и молчали?

— Оттого и молчал.

— Горе для него — молчать, — кивнул на сапожника Громов.

— Незаметно что-то! — сказал Ваулин.

— Э, кто бы знал! Заговорить может человека — такой это любитель до разговора. Но, когда надо, — подавится своими словами, а молчать будет! Артист Вася!

— Как наказывали вы мне: партийное послушание — понимаю это дело!

— В организации? — тихо спросил о сапожнике Ваулин.

— Шестой год знаю, — ответил Громов. — Велел я ему: никуда, калека, не рыпайся, угол сдавай — кому я скажу. Слушается меня! Вашего Ваньки Ольга — сестра приходится ей, — показал он рукой на свернувшуюся калачиком на кровати спящую хозяйку. — Всю семью, знаю… Ну, да разве о том разговор? — прервал Андрей Петрович самого себя. — Что стряслось?

Они отошли в уголок, и Сергей Леонидович, как мог кратко, рассказал о сегодняшних злоключениях.

— Та-а-к… — протянул в раздумье Громов. — Стараются, сукины дети, гончих выпустили. Но кто только нюх дал? — вот что!.. Ишь ты, на вас облаву замыслили. Почуяли, твари!

Он стал вдруг хвалить, что бывало с ним редко, Ваулина за вчерашнюю речь, за ясность и правильность позиции и, прищурив глаз, посмотрел на Сергея Леонидовича:

— Факт, — вожак… Все районы так и говорят: «вожак», беречь надо.

— Верно? — искренно удивился, но и обрадовался, взволновавшись, Ваулин.

— Угу. А сказать правду? — прищурил в очередь другой глаз Андрей Петрович.