Михаил Козаков - Крушение империи

Папка № 0072061 лежала в портфеле и вместе с ним доставлена была на квартиру Лютика.

Из портфеля она перекочевала в один из накрепко запирающихся ящиков массивного бюро павловских времен, где историк и военный обозреватель, Петр Михайлович Лютик, хранил немало ценных и еще не обнародованных документов.

Предварительное дознание по этому делу велось так.

Следователь . Вы знали и раньше Пантелеймона Кандушу?

Федя Калмыков . Знал, но не так давно. Совершенно случайное знакомство, товарищ следователь.

Следователь . И вы тогда же знали, с кем имеете дело?

Калмыков . Конечно, нет! Об этом я узнал только в конце прошлого года, но с тех пор я его ни разу не видел.

Следователь . От кого узнали?

Калмыков . Мне об этом сказала… моя хорошая знакомая.

Следователь . Кто именно?

Калмыков . Высланная из Петербурга под надзор полиции Людмила Петровна Галаган. (Не мог упрятать счастливую улыбку при упоминании ее имени.)

Следователь . А департаментского чиновника Губонина вы не знали?

Калмыков . Откуда же? Естественно, нет!

Следователь . Теплухин знаком был с Кандушей?

Калмыков . Мне казалось раньше, что нет.

Следователь . Раньше? А теперь?

Калмыков . Теперь мне кажется многое странным. Да и не только уже странным, товарищ следователь.

Следователь . А что именно?

Калмыков . Одно то, что арестовали мы этих людей в его квартире… Почему они оказались там, да еще приехали с запиской от него? Затем я вспоминаю об одном письме…

Следователь . Каком?

Калмыков . В Петербурге как-то Кандуша в пьяном виде бахвалился, показывал мне письмо… То есть не показывал, а читал письмо, якобы адресованное ему, а на самом деле оно было адресовано Ивану Митрофановичу Теплухину. Почему это письмо оказалось у него?

Следователь . Можете вы подозревать Теплухина в причастности к охранке?

Калмыков . Это было бы чудовищно! Он был революционером прежде, на каторжных работах…

Следователь . Расскажите, как произошел арест.

Калмыков . Чей?

Следователь . Губонина и Кандуши.

Калмыков : Вкратце вы уже знаете из протокола, обставленного в пикете на Фундуклеевской улице, в редакции «Киевской мысли». А было это так… Когда я увидел Кандушу, каюсь — я попятился назад от неожиданности. Я ничего не понимал, но в то же время скорей почувствовал, чем понял, что нельзя дать ему улизнуть. Я, представьте, вынул вот этот браунинг и что-то крикнул… и довольно громко, вероятно. Кандуша остановился на одном месте, а на мой крик прибежала из соседней комнаты теплухинская экономка.

Следователь . Губонин не вынимал оружия?

Калмыков . Нет.

Следователь . Как он держал себя?

Калмыков . Насколько мне помнится, он все время оставался сидеть на диване, не двигался с места.

Следователь . Игра на спокойствии… та-ак. Продолжайте.

Калмыков . Я потребовал от экономки, чтобы она сдала мне немедленно все ключи от парадной двери и сама вышла на площадку.

Следователь . И что же? А ключи от черного хода?

Калмыков . Нет.

Следователь . Не догадались в тот момент?

Калмыков . Как видите, обо всем догадался… Я знал, что в квартире нет черного хода.

Следователь . Ага… Ну, дальше.

Калмыков . Она тряслась вся, но выполнила мои указания. И довольно проворно.

Следователь . Чем вы объяснили ей всю сцену?

Калмыков . Напугал, что это громилы!.. С браунингом в руках я отступил в прихожую, потом в открытую уже дверь выскочил с ключом на площадку, захлопнул и закрыл на ключи парадную дверь.

Следователь . Никто из них не пытался вам помешать?

Калмыков . Кажется, Кандуша метнулся куда-то в сторону, но это мне не помешало выскочить за дверь.

Следователь . Ну, и как же дальше?

Калмыков . Я кликнул народ со двора, люди привели солдат с улицы. Дальнейшее вы знаете.

Следователь . Еще один вопрос. Вы знаете адрес госпожи Галаган? Где она теперь?

Федя смущенно заулыбался:

— А что собственно?

— Имеется возможность, вероятно, поставить ее в известность об одном немаловажном для нее обстоятельстве, — глядя вбок бесцветными, водянистыми глазами, осторожно сказал следователь.

Федя (горячо). Вот оно что!.. Вы допрашивали уже обоих. И Губонина?..

Следователь . Неужели думаете, коллега, за четыре дня не успел?

Федя . И что же?

Следователь (не отвечая на вопрос). Где она живет?

Федя . Сейчас — здесь, в Киеве.

Следователь . Где именно, будьте любезны?

Федя . Тарасовская, тридцать восемь…

Следователь (взглянув на лежащий перед ним листок). Та-ак. В том же доме, где и бы? А номер квартиры?

Федя (подчеркнуто спокойно). Номер?.. Номер — один.

Следователь . Значит, в той же квартире, где и вы?

Федя (с той же интонацией). Да, значит!

Следователь . Давно?

Федя . Второй день. Она приехала из провинции, из деревни… Ну, а что такое, товарищ следователь?

Но тот уже не счел нужным продолжать допрос, — протянул длинную костлявую руку на прощанье: она оказалась твердой и жесткой в рукопожатии.

— Мы, вероятно, через день-другой уезжаем из Киева, — сказал Федя, стараясь вызвать следователя на разговор.

— Добрый путь вам, коллега. А кто это «мы»?

— Людмила Петровна и я.

— Учту, — кратко ответил следователь и погрузился в какие-то бумаги, лежавшие у него на столе.

— До свидания… — криво усмехнулся Федя.

Следователь был из новых — назначенных Общественным комитетом из адвокатского сословия, пополнившего теперь прежнюю магистратуру.

Федя знал это и, выйдя за дверь, почему-то обиделся на него:

«Скотина, юридический крючок!.. Что за тайны? Мог бы сказать мне, зачем ему нужна Людмила? Кажется, революцией поставлен на место, а не Щегловитовым! Так какие же тайны теперь могут быть от другого революционера — от меня? Хорош гусь, нечего сказать! Был бы на его месте какой-нибудь рабочий — ей-богу, убежден, совсем другой разговор был бы!..

Я ему: «товарищ следователь», а он морщится, нос воротит, неприятно ему… Формалист! Кадет!

Впрочем, он не мог бы утверждать, что тот действительно морщился при слове «товарищ» или вел себя как-нибудь плохо. Но раздражало, вызывало насмешливое к себе отношение впалолобое, удлиненное лицо этого человека, и неприятны были выдвинутые вперед и собранные, как для свиста, его губы.

«Карикатура!» — мысленно издевался над ним Федя, вспоминая только что оставленного следователя.

Вчера утром, едва он успел одеться, нежданно-негаданно приехала Людмила Петровна.