Юрий Лиманов - Святослав. Великий князь киевский

Святослав заметил, что к боярину Вексичу подошёл холоп и что-то прошептал ему на ухо.

Вексич тут же встал и вышел.

Святослав насторожился. Прошло какое-то время, Вексич не возвращался. Князь сидел как на угольях: должно быть, стряслось нечто такое важное, что боярин, нарушив обычай, встал из-за стола вперёд своего князя.

Наконец Вексич вернулся, подошёл к Святославу, склонился и, хотя в шуме пира его вряд ли кто мог услышать, указал шёпотом:

— Боярин Пётр сообщает с гонцом из Киева: великий князь Ростислав при смерти. Со дня на день ожидают кончины. Уже соборовали...

— Все мы смертны, — вздохнул Святослав.

Вексич продолжал стоять над князем, ожидая распоряжений. Святослав еле заметно улыбнулся ему и отрицательно покачал головой.

— Что повелишь, князь?

— Ничего, боярин, — невозмутимо ответил Святослав.

— Ты хочешь сказать, что не поедешь? — с нескрываемым удивлением спросил боярин.

— Истинно так.

— И то верно, князь, не след с поминального пира уезжать.

— Я и вовсе не поеду, боярин, — сказал Святослав и добавил: — После пира приходи в библиотеку. Пусть и боярин Ягуба придёт.

Гости разошлись.

Князь Святослав с княгиней Марией поднялись в библиотеку. Там их уже ждали Вексич и Ягуба. Старый боярин сидел на лавке, а молодой нетерпеливо расхаживал вдоль полок с книгами. Князь заботливо усадил Марию на стольце, а сам сел рядом с Вексичем.

— Ну что, други, не узнаете своего князя? — спросил Святослав. — Удивляетесь, почему не скачу во весь опор в Киев, а сижу тут с вами в тиши библиотеки?

— Да, князь, не понимаем тебя, — признался Вексич.

— Там же под предлогом похорон княжеский съезд соберётся! — воскликнул Ягуба.

— Потому-то я и не поеду, что там соберётся княжеский съезд. Ибо, — князь назидательно поднял палец, — что делают на подобных съездах после смерти великого князя? Утверждают нового и перераспределяют столы. Если ты приехал — значит, одно из двух: или ты не уверен, что крепко сидишь на своём столе, или мечтаешь о новом, получше. Я же не поеду, потому что хочу показать всем: я на своём столе сижу крепко, никакой силой меня не свергнешь и подтверждения моих прав мне не требуется. А нового стола я не ищу. Своим отсутствием в Киеве я вывожу Чернигов из лествичной очереди, говоря всем: власть в Черниговском княжестве дело внутреннее, Ольговичей!

— Может, полки к южной границе послать? — после долгого молчания предложил Вексич.

Подумаю... — А как же похороны, батюшка князь? Как ни суди, а твой троюродный брат умер, — вздохнула княгиня Мария.

— И об этом подумаю. Скажусь больным... Сына Владимира пошлю вместо себя. — И вдруг улыбнулся: — Авось его там кто засватает. Давно бы пора оженить молодца.

— Ох, давно... — согласилась со вздохом Мария.

— А ты чего молчишь, Ягуба? Небось думаешь: а как же великий Киевский стол, но спросить боишься?

— Мои мысли читаешь, князь, — склонил голову Ягуба.

— Ныне в Киеве пусть другие за великий стол бьются. Те же Ростиславичи — Роман и Рюрик. Они моложе, но к столу ближе.

— Не столь уж и молоды, — вставил ворчливо Вексич. — Рюрик, если память мне не изменяет, родился как раз в год твоего вокняжения на Волыни.

— На год раньше, — уточнил Святослав.

— И не так уж и близки они к столу по лествичному праву.

— Зато к сердцам киевских бояр они ближе, — сказал Ягуба.

— Вот тут ты прав, Ягуба. — Князь умолк и задумался.

Он давно уже внимательно присматривался к братьям Ростиславичам, особенно к Роману и Рюрику. Молодые, напористые, изворотливые, они долго сидели в Смоленске, где укрепился ещё их отец, основав епархию, поставив епископа и возведя кафедральный собор. Став великим князем, он расчистил, им и путь к Киеву! А стол в Смоленске передал прямо сыну Роману по завету Мономаха: «Всяк да держит отчину свою». Их преимущества Святослав понимал, напрасными надеждами не обманывался и события не торопил. Об этом не раз они говорили с Петром и Марией, так что для неё его слова отнюдь не явились открытием в отличие от Ягубы.

— Так что, полагаю я, в ближайшие годы в Киеве пойдёт бесовская чехарда великих князей. Я в ней участия принимать не намерен. Всякий плод созреть должен.

— Мудро рассудил, князь, трудно с тобой не согласиться, — сказал Вексич и подумал, как его давнишний воспитанник ясно и стремительно мыслит и как трудно ему, уже старому боярину, за ним поспевать.

— Вот и порешили, — заключил Ягуба.

— Не спеши поперёк князя беседу завершать, — бросил раздражённо Святослав. — Есть у меня к вам ещё одно дело.

Все приготовились слушать.

— Скажите-ка мне, помнит ли кто княжну Евфросинью Ярославну? — спросил Святослав, пряча хитрую усмешку в тронутые сединой усы.

Оба боярина оторопело уставились на князя.

— Сестру твоего зятя Владимира? — уточнил Вексич, пытаясь понять, к чему клонит Святослав.

— Да.

— Конечно, помним, — подтвердил Ягуба. — Она ведь была на свадьбе княжны Болеславы.

— Ну и как, хороша ли она?

Бояре переглянулись недоумённо, потом посмотрели на Марию — она прятала улыбку в уголках рта.

— Ну что ты, князь, играешь с нами, как кошка с мышатами? К чему всё это? — обиженно спросил Вексич.

Святослав рассмеялся:

— Ох и нетерпеливые вы у меня! Я ведь вопрос вам задал.

— Что тут спрашивать, — развёл руками старый боярин. — По мне — так хороша.

— Чудо как хороша! — уточнил Ягуба.

Святослав посмотрел на Марию.

— А что ты, матушка княгиня, думаешь? Как на твой женский взгляд княжна Евфросинья?

— О чём тут думать, одно слово — красавица.

— Приятно, когда все согласно думают, всегда бы так. А у меня вот мысль появилась — не женить ли нам князя Игоря на Евфросинье Ярославне?

— Побойся Бога, что ты такое говоришь! Он ведь только что овдовел! — воскликнула княгиня Мария.

— Да уж, князь, — с укоризной сказал Вексич, — не время ему о женитьбе думать. Видел ли ты, как он, безутешный, рыдал у могилы?

— Не век же ему рыдать, боярин. Все рыдают, а токмо вослед жене ни один вдовец ещё не прыгнул. Так что вы подумайте, други, поразмыслите.

Ягуба промолчал. Вексич стал прикидывать, что даст ям с князем устройство этой свадьбы, кроме укрепления дружеских отношений с Осмомыслом Галицким. Озабоченность на его лица проявилась столь ясно, что Святослав «просил:

— Что хмуришься, старый друг? Или выгод не видишь? — Не вижу, — откровенно признался Вексич.

— А ты, Ягуба?

— Я и вовсе запутался, князь.

— Вы, наверное, её земли вспоминаете да деревеньки считаете. А выгода-то в ином. Игорю всего шестнадцать с небольшим, а он уже муж, воин, боец. Младший братец Всеволод ему под стать, таким же бойцом подрастает. В половецкую бабку наши пошли, как сухой камыш вспыхивают, раньше ума действуют. — Святослав помолчал, внимательно вглядываясь в лица жены и соратников. — Небольшую волость Игорю я уже выделил, с ним же живёт и Всеволод. Неудивительно, что братья вот-вот захотят мечом себе престолы выкроить. Из чего, спросите? Из Черниговского княжества — первый ответ. Но я им в Черниговской земле затевать свару не дам, не для того почитай четверть века к отчему столу шёл. Не для того казну копил, полки собирал, и дружину растил. Они хоть и молодые да дурные, но это-то понимают. И ринутся они на другие княжества, начнут усобицу, в которую мне же и придётся встревать на их стороне, поелику я — их старший двоюродный брат, вместо отца. И вовлекут они княжество в междоусобную драку, в коей нет ни победителей, ни побеждённых, а лишь потери да смены престолов. А что хуже всего, поставят под удар и мой отчий Черниговский престол. Вот я и подумал, а не лучше ли нам опутать бойцовского петуха красной девицей? Пока начнём ссылаться гонцами с Галичем, потом послами обмениваться, пока смотрины да сговор, то да сё — Маша обряд лучше знает, — год пройдёт, а то и больше. Я за этот год укреплюсь и тогда к свадьбе смогу Игорю даже княжество выделить, например Путивль для начала. Красавицу жену и престол он из моих рук получит, на какое-то время успокоится. Или не так?