Александр Антонов - Монарх от Бога

- Сын мой, царь Симеон, перед тобою не старче, а глава Восточной православной церкви патриарх Николай.

- Прости, святой отец. Я ведь с тобой незнаком.

- Бог простит. Но я с тобой знаком, и, когда ты был пятилетним царевичем, я крестил тебя. А путь я перекрыл по одной причине: иду навстречу тебе с миром.

- Ишь какие заковыристые дорожки у судьбы. Встретил крестного отца, а он мне препоны чинит. И зачем мне мир, если я сильнее Византии? Вот как уйдёт Багрянородный за Босфор, оставит мне Царьград, тогда и наступит вечный мир.

- Я знаю, что ты смелый и честолюбивый царь. Но ты не ведаешь того, что когда-то на этих землях властвовал ещё более честолюбивый властелин, царь Александр Македонский. Он жаждал завоевать весь мир.

А что получилось? Он погиб в тридцать три года, съедаемый жаждой власти.

- Мне нет дела до какого-то Александра Македонского, не слышал я о нём. Я Симеон Болгарский и хочу быть властелином Византии.

- Зная твою жажду, потому зову в колесницу поговорить по душам. Сойди с коня, не бойся.

- Это я-то боюсь?! Нет во мне страха, и душа моя глубоко в груди - твои словеса не дойдут до неё. Скажи мне лучше, по чьей воле сюда пришёл? По воле Лакапина. или Багрянородного?

- Я пришёл сюда по воле Господа Бога. И не отказывайся поговорить со мной. Я сообщу тебе такое, отчего душа твоя приблизится к сердцу. А оно у тебя доброе.

- Ишь, ты всё знаешь. Ладно, святой отец, уважу твою старость, присяду, послушаю тебя. - Посмотрев на воевод, сидящих в сёдлах за спиной, Симеон сказал им: - Велите войску спешиться. Отдыхайте, принимайте пищу. - И сам сошёл с коня, поднялся в колесницу патриарха, сел рядом с ним, положил ручищи на колени: - Говори, святой отец, что тебе от меня нужно? Да не тяни время, дорого оно.

- Говорю. Сказал же я, что сердце у тебя доброе. Прими же им всего одно слово - «мир». И тебе и нам нужен мир.

- Зачем сильному мир? Разве ты не понял меня? Я сильнее многих других, и потому все должны быть подвластны мне.

- Ошибаешься, сын мой. Почему же ты, сильный, позволил властвовать в твоей державе легатам папы римского?

Царь Симеон нахмурился. Патриарх Николай разбередил его застарелую рану. Больно стало. За двадцать с лишним лет своего царствования он так и не добился независимости своей церкви от папы римского и его церкви. Семь пап сменилось за это время на престоле Западной церкви, и все они считали Болгарию своей епархией. Слышал Симеон, что сейчас в Риме на престол сел новый папа, Десятый Иоанн, некий итальянец из Тоссиньяно, - так и он уже прислал в Софию не одну буллу. А его легаты заполонили храмы Болгарии. Они властвуют, как у себя дома. Даже патриарх Павел у них в услужении, как дьячок. И, будучи честным человеком, царь Симеон признался:

- Ты прав, святейший, мордуют нас папские легаты. Всё на свой лад хотят переиначить. Патриарх Павел жалуется мне, словно немощное дитя. А я потворствую римлянам и, что делать, не придумаю.

- Пока я только сочувствую тебе. Но ты должен знать, что христианство пришло к вам из Византии и я крестил первых христиан в царских теремах. Вот и выходит, что римским легатам ты потворствуешь и не гонишь их по законному праву сильного и справедливого, а на нас хомут задумал набросить. Не к лицу тебе, сильному царю, быть на побегушках у римских легатов. В шею их гнать нужно.

- Чего уж там, заслуживаю упрёка. - И царь Симеон загорячился. - Да ты дай совет, святейший, как их выгнать из державы, на кого опереться? Потому и хомут хочу на вас набросить, что сам с петлёй на шее пребываю. Легаты ведь и мне голову морочат: дескать, властвовать тебе надо в Византии, тогда церковь едина будет. Вот откуда оно, моё честолюбие.

Патриарх погладил могучую руку царя своей мягкой и лёгонькой рукой, сказал доверительно и тепло:

- Болгары и греки - народы одной веры, православной, потому как же нам не помочь братьям по вере в трудный час. И я от чистого сердца зову тебя во дворец Магнавр, тут до него недалеко. Соберёмся там миром и обсудим злосчастье, постигшее Болгарию. И поверь моему слову, что и капли твоей чести и чести Болгарии не будет ущемлено. Ведь у нас с Болгарией и мирный договор в почёте пребывает.

- Подожди, святой отец. Это как же так, прямо сейчас и ехать? С коня на пир? - опешил царь Симеон.

- Самое время ехать, сын мой, царь великой Болгарии. И совет мой прост. Ты оставь здесь войско на отдых. День-другой постоят - не страшно, не зима. Возьми с собой по пути сына Петра. Он вроде бы с сотней воинов мимо нас проезжал. И заявимся нежданно-негаданно в Магнавр. То-то дивно будет!

- Морочишь ты мне Голову, святейший. Как можно войско бросить? И к врагам своим в пекло голову сунуть? Нет, я пойду с воеводами посоветуюсь.

- Сходи, сын мой, обязательно. Они у тебя умные и дельное посоветуют. Но добавлю к сказанному, что тебя в Царьграде ждёт великое величание, а какое, ты узнаешь только в храме Святой Софии.

- Ой, святой отец, с огнём играешь! Случится что со мной, мои воины в твоём стольном граде всё с землёй сравняют.

- Усмири свой гнев, сын мой, мы не варвары, чтобы обманывать и быть жестокими. Иди и советуйся…

Царь Симеон сошёл с колесницы и направился к своим воеводам, которые кучкой стояли неподалёку. Николай Мистик зорко наблюдал за ними. Он видел, что царь показывал на строй крестного хода и воеводы с ним в чём-то согласились. И догадался патриарх, что царь готов ехать в Константинополь, но повелел воеводам всех священников и монахов вместе с клиром оставить при войске в заложниках. Тут патриарх ничего не ног поделать. Опережая события, он велел вознице ехать вдоль строя своей паствы, чтобы сказать им слова утешения, укрепить их мужество во временном пленении.

Царь Симеон не спускал глаз с патриарха и, как только тот направился к пастве, велел стременному подать коня, поднялся в седло и поскакал к Николаю.

- Святой отец, ты торопишься отправить их домой? Так нет же! На то есть моё слово. Никто из них не уйдёт из болгарского стана, пока я не вернусь из Царь-града.

- Не волнуйся, болгарский государь. Я хотел сказать своим детям лишь о том, чтобы они набрались терпения и мужественно перенесли тяготы временного пленения. К тому же они не божьи птицы, им нужен хлеб насущный.

- Не беспокойся: мои воины не скупы и накормят голодных.

- Вот и славно.

- Буду надеяться, что меня там не задержат на неделю.

- Ты вернёшься к войску завтра после полудня.

- Тогда в путь. И вот что: говори пастве нужное, а я двух воевод возьму, и мы поскачем.

И прошло совсем немного времени, как патриарх донёс своё слово до паствы, а царь позвал двух воевод, Ботева и Стоянова. Маленький кортеж, сопровождаемый только стременными, направился в Константинополь. В пути царь и его свита встретили царевича Петра с сотней воинов.