Александр Антонов - Монарх от Бога

Колесницы проехали площадь и в начале широкой улицы остановились возле серого мраморного особняка, недавно отреставрированного. У дверей стояли два стража.

- Живёшь, как в военное время, - заметил Константин.

- Да, Божественный. У нас ведь нет крепостных стен.

Вскоре гости Амбракия сидели в трапезной. Было выпито коринфское вино за здравие императорской четы, за благополучие семьи Амбракия. И для всех неожиданно Багрянородный произнёс:

- Хочу исправить свою ошибку. Когда мы ехали к Коринфу, я сказал епарху Амбракию, что ему должно завтра ехать за Орестом. Так вот я решил, что поеду в зону восстания сам и там завершу план замирения. К тебе, Амбракий, просьба: приготовь к утру для моих гвардейцев триста коней.

- Божественный, я смогу это сделать лишь в том случае, если оставлю без лошадей полицейских и воинов гарнизона. У меня останется только пятьдесят конных воинов.

- Вот и хорошо. Они выступят с нами…

На другое утро триста пятьдесят воинов и Константин Багрянородный в колеснице выступили в направлении небольшого городка Мантенея, в котором ещё совсем недавно властвовала пелопонесская «царица» Данилида, а теперь стоял над округой её сын, сатрап Орест. Багрянородному очень хотелось увидеть места вокруг Мантенеи: здесь прожил десять лет его дед Василий, где-то в предгорных долинах он пас табуны лошадей, а на мантинейском гипподроме одержал свою первую победу в скачках.

Приближался Божественный и ещё к одной цели, которая давно манила его на Пелопоннес. В Адрианополе старожилы рассказали ему, что в ту пору, когда Василий служил во дворце Магнавр, приехала в Адрианополь молодая и красивая гречанка. Назвала себя Элидой, сообщила, что она дочь Василия Македонянина и ищет его. Она была ласкова, обаятельная и словно бы завораживала людей своими черными прекрасными глазами. В Адрианополе её полюбили и сказали, что если она думает найти своего отца, то ей следует ехать в Константинополь. Зная, что Василий большой любитель конных скачек, она каждый день после полудня появлялась на гипподроме. Вскоре она познакомилась с молодыми наездниками, узнала, кто из них любимец императора Михаила. В один из осенних дней Элиду свели с Василием и Элида поведала, что она его дочь. Всё рассказанное ею совпало с тем случаем в жизни Василия, когда он, работая в конюшнях Данилиды, познакомился с молодой и красивой гречанкой, ключницей «царицы». Оба они были молоды, и свела их не любовь, а жажда полноты жизни. Они отдавались друг другу в любой свободный час и с жадностью поглощали наслаждения, которые доставляла им близость. Потом они неожиданно расстались, потому что Василий уехал в Адрианополь и после скачек не вернулся.

Спустя восемнадцать лет перед Василием появилась прекрасная девушка и назвалась его дочерью. Было узнавание друг друга: черты их лица совпадали. Память Василия сохранила ему те дни и ночи, какие подарила ему красавица Малея. И Василий признал Элиду своей дочерью.

В первый же день встречи отца и дочери на гипподроме появился император Михаил, и, когда он увидел Элиду, сердце его зашлось от нежности к ней. Василий не решился представить императору Элиду как свою дочь, да она того и не заметила. А после скачек уже в сумерках осеннего дня женолюбец Михаил и Элида незаметно ушли от Василия и с гипподрома. Элида привела императора в свой домик, наградила его нежностью, обаянием, любовью - всем до пресыщения. Умиротворённые радостями жизни, они пили вино, и вновь ласкали друг друга, и тешились. Потом усталый Михаил уснул, а Элида, поставив рядом с ним полный кубок вина, тихо удалилась.

Императора Михаила нашли мёртвым только на третий день, и то по чистой случайности: уличные собаки учуяли тление тела и собрались к домику, лаем потревожив округу.

Элида исчезла из Константинополя и благополучно вернулась домой к своей госпоже в Мантенею. С той поры и до недавнего времени красавица Элида была наложницей сына Данилиды, Ореста. Она никогда не была дочерью Василия. Та девочка вскоре после рождения умерла, и Данилида велела Малее воспитать другую девочку, внебрачную дочь своей подруги.

Теперь Элида доживала свой век в Мантенее. Её-то и хотел увидеть Багрянородный. Он надеялся на чистосердечное признание Элиды. Надежда эта была призрачной, но всё-таки ютилась в душе Багрянородного. В случае чистосердечного признания, он с чистой совестью мог бы дополнить правдой жизни пергамент о Василии Македонянине.

Наконец на другой день к вечеру Багрянородный и его маленькое войско добрались до Мантенеи. Константину стало волнующе радостно, когда они с Еленой увидели гипподром, на котором выступал его дед. Багрянородный попытался зримо представить красавца наездника на пегом неказистом жеребце. И ему это удалось по той причине, что он хорошо помнил отца, похожего на своего отца. «Вот только силой они разнились», - вспомнил Багрянородный слова одного из старожилов.

Замок «царицы» Данилиды путники увидели за несколько стадиев от городка. Он возвышался на холме западнее Мантенеи и был похож на хорошую крепость. Вокруг замка в глубоком рву плескалась под ветром вода. Мост через ров был поднят, и Амбракию стоило большого труда докричаться до стражей, чтобы они опустили мост и открыли ворота. Но, опустив мост, стражи позволили подойти только одному епарху. Лишь после переговоров с епархом ворота были открыты и императору с воинами разрешили въехать во двор. Приезжих, однако, ждало разочарование. Дворецкий сказал, что «царевич» со своими воинами охотится в горах за восставшими рабами.

- Экая досада, - посетовал император.

Он уже думал о том, что завтра с утра отправит помощников на поиски пресловутой Элиды.

- Придётся вам, Акрит и Геометр, послужить истории, - сказал Багрянородный своим спутникам.

- Это нам в удовольствие, - отозвался Геометр. - Может, она по-прежнему красива, как в юности…

В маленьком городке все хорошо знали друг друга, и потому помощники Багрянородного нашли Элиду быстро. Она жила на окраине Мантенеи в неплохом доме, построенном ей Орестом, воспитывала внука и внучку сына, которого нажила в общении с «царевичем». Геометру не пришлось полюбоваться красой Элиды: её скрыла паутина старости. Однако она была подвижной, словоохотливой и без капризов отправилась с Акридом и Геометром в замок своего бывшего возлюбленного. Когда Элиду привели в покои, где находился Багрянородный, он усадил её к столу, и они некоторое время сидели молча, рассматривая друг друга. Лицо Элиды увяло, потеряло краски, но глаза оставались жгучими и притягивали к себе. Беседа их оказалась короткой.

- Элида, помнишь ли ты своё путешествие в Константинополь?

- Да, Божественный, хорошо помню.