Луис Пинедо - Испанская новелла Золотого века

Однако, благоразумно предвидя подобную опасность и не чувствуя себя достаточно защищенным, дон Лопе в сопровождении слуг, захватив лучшие свои драгоценности, покинул крепость, и хотя, несмотря на лечение, раны по-прежнему мучили его, двинулся на запад и шел, не останавливаясь ни днем ни ночью, пока не пересек границу Португалии, где первым делом вновь принялся за лечение, оказавшееся (ввиду большой задержки) столь длительным и чреватым столькими опасными ухудшениями, что не раз уже донья Хуана, так и не успевшая надеть вожделенный подвенечный наряд, думала, что прежде ей придется надеть вдовий. Однако вышняя воля, избавившая ее от стольких опасностей, спасла ее и на сей раз; и вот настал день, когда наши влюбленные смогли вкусить от сладкого плода супружества — достойной награды за столь тяжкие испытания.

В очень короткое время дела дона Лопе в Кастилии потерпели такой ущерб, так пошатнулись, и столь ужасны и чужды благородной мести были нанесенные ему оскорбления, что не подобает их здесь описывать; да и было бы несправедливо из уважения к чести тех, кому и кто их нанес, увековечивать их в печатном слове; скажу лишь, что доброе имя дона Лопе оказалось столь запятнанным в глазах многих, что, будучи вынужденным вступиться за него, он предоставил мирным переговорам идти своим путем, а для себя избрал тот единственный, к которому обязывал его закон рыцарства и тяжесть причиненных обид.

И вот он обратился к правившему тогда в Португалии королю дону Хуану Третьему [96] Хуан Третий — король Португалии (1521–1556). , под чьим покровительством жил в стране, прося дать изволение на поединок с братьями Паломеке; и хотя в Испании стали уже понемногу забывать те дьявольские злодеяния, его высочество, вникнув в справедливость и серьезность выдвинутых причин, и по просьбе королевы доньи Каталины, благоволившей дону Лопе, дал ему сорок дней сроку, назначив местом поединка город Эвору, где в то время пребывали наследники престола. И когда в один и тот же день в разных концах Кастильского королевства — в Толедо, а равно в Бургосе, Вальядолиде и Севилье — был оглашен вызов дона Лопе, в котором он обращался к братьям в выражениях малопочтенных, предлагая биться с ними в одиночку или вместе с рыцарем, который пожелает взять его сторону, вся Испания тут же начала полниться слухами о его отваге, а город Эвора — бесчисленным людом, спешившим отовсюду взглянуть на поединок. Братья же не особо обеспокоились; напротив, полагая, что каждому из них, прими он вызов, хватит сил и отваги довести месть до конца, они тоже стали готовиться со всей тщательностью и предусмотрительностью.

В те поры, после того как дон Хуан де Падилья был разбит в столь памятной битве при Вильяларе [97] Хуан де Падилья (1484–1521) — кастильский дворянин, возглавивший восстание комунерос. В битее при Вильяларе потерпел поражение и был обезглавлен. и произошло немало прочих событий, воспетых самыми серьезными авторами, в Кастилии, а особенно с появлением там непобедимейшего Карла Пятого [98] Карл Пятый (1500–1558) — император «Священной Римской империи» (1519–1556), испанский король под именем Карлос I (1516–1556). , воцарился мир и порядок, дабы упрочить который, его величество, предвидя плачевную участь и погибель двух родовитых семейств, пожелал окончательно примирить их, устроив все так, чтобы заклятые враги вернулись из Португалии довольные и с почестями, а для того почел за благо написать об этом предмете своему шурину, королю дону Хуану, каковой, не менее к тому стремясь, попытался всеми возможными способами отговорить дона Лопе от его затеи; однако, поскольку бесчестье, и без того тяжкое, стало достоянием молвы, все уговоры оказались тщетны; тогда его высочество, недовольный этим, отдал тайный приказ, чтобы ни один из его подданных (хотя многие идальго и кабальеро собирались это сделать) не посмел выступить на стороне дона Лопе, полагая, что то, к чему не вынудили нашего героя королевские просьбы, заставит сделать его теперь сила обстоятельств.

К подобному же средству прибегли и в Кастилии, что, однако, не смутило отважного дона Лопе, который, хотя и видел, что его кастильские друзья медлят, а португальские скованы нерешительностью, не пал духом и точно в назначенный день и час выехал на ристалище, чью пышность и причудливые наряды знатных дам я, чувствуя, что мое перо непривычно робеет, обойду молчанием и, заранее извиняясь в том перед читателем, приступлю к дальнейшему рассказу.

Тяжело было на сердце у прекрасной доньи Хуаны, чьи слезы, хоть она и скрывала их от мужа, подобно пению божественного Орфея, могли бы растрогать даже бесчувственный камень. Ибо не только ожидание сурового поединка приводило ее в трепет; не меньше боялась она, зная доблесть и силу своих братьев, что, не подоспей дону Лопе помощь, жизнь его может оказаться в смертельной опасности. И все же, удерживая рыдания, она сама помогала мужу надевать доспехи и, не доверяя слугам, собственными руками затягивала ремни, укрепляя в сердце дона Лопе дух неустрашимой отваги.

И вот, снаряженный нежными руками своей супруги, дон Лопе появился на ристалище, окруженный слугами, и в сопровождении нескольких португальских дворян, выехавших с ним в знак уважения к его старинному роду и прочим доблестям; не было недостатка в ярких значках и знаменах, а доспехи дона Лопе и его щит блистали на солнце ослепительным блеском.

Конь под ним был серой масти, не особо статный, но смелый и спорый в деле; и, объехав ристалище со своей свитой и друзьями, выразив почтение дамам и судьям, поскольку их величества присутствовать не пожелали, наш кабальеро выехал на середину в тот самый момент, как на поле показались его противники, которые, желая явить не только свою отвагу, но и свое могущество и богатство, казалось, собрались скорее на веселую свадьбу, чем на кровавую битву, ибо столь пышны и многоцветны были одежды их слуг, знамена и плюмажи, что тут же снискали им у всех одобрение и расположение. Щиты их, поделенные на четыре поля, соответственно золотых и лазурных, были украшены по краю насечкой, что придавало им еще большее великолепие; каурые красавцы жеребцы из Кордовы были под стать своим отважным наездникам, на чьих щитах и значках красовался славный герб их древнего дома.

Затем, когда противники разъехались, было решено немедля начать поединок; однако мужественной натуре братьев претило сознание того, что у них есть определенное преимущество, хотя по правилам они могли биться вместе или же прийти один другому на помощь в трудную минуту; и вот наконец, после некоторых споров, так как каждый хотел быть первым, они договорились, и дон Фернандо уже ожидал звука трубы, как вдруг на поле выехал рыцарь в боевых доспехах, и все замерли, ожидая, что произойдет далее; рыцарь же, не останавливаясь, подъехал к месту, где сидели судьи и, самым учтивым образом их приветствовав, поднял забрало и обратился к ним с такой краткой и столько же дерзкой речью: