Амитав Гош - Стеклянный Дворец

И лишь когда они вернулись в дом Илонго, Дину вспомнил, что собирался уехать в Пенанг. Он решил на время отложить отъезд, поскольку не мог уехать, не убедившись в том, что с Элисон всё хорошо. Он вернулся в Морнингсайд и стал ждать.

К тому времени, как на дороге появилась машина Элисон, солнце уже клонилось к закату. Дину стоял у двери и ждал. Облегчение от того, что она невредима, словно откупорило все тревоги этого дня. Он закричал, как только она вышла из родстера:

- Элисон... где ты была, черт возьми? Ты пропадала весь день...

- А что насчет тебя? - огрызнулась она. - Где ты был прошлой ночью?

- У Илонго, - вызывающе ответил он. - Я собирался уехать... в Рангун.

Она издала короткий смешок.

- Что ж, счастливого пути. Посмотрим, далеко ли ты уедешь.

- Ты о чем?

- Утром я была в Батерворте. На дорогах неразбериха. Не думаю, что ты бы уехал далеко.

- В Батерворте? Что ты делала в Батерворте?

Элисон подняла бровь и холодно произнесла:

- Не твое дело.

Она прошла мимо и поднялась по лестнице в свою спальню.

Дину несколько минут курил на крыльце, а потом последовал за ней по лестнице.

- Элисон, - он с раскаянием в голосе постучал в дверь. - Прости... Я просто волновался.

Она открыла дверь, на ней было белое сатиновое белье. Прежде чем он успел что-то сказать, она бросилась ему на шею.

- Ох, Дину...

- Элисон... Я просто обезумел... тебя не было весь день, и эта бомбардировка...

- Тебе не стоило волноваться. Со мной всё в порядке, я была далеко от бомб. Они целились в порт, а я находилась в другой части города.

- Но зачем ты вообще туда ездила? Аж до самого Батерворта? Зачем?

Она взяла его лицо ладонями и поцеловала.

- Расскажу тебе позже, - сказала она. - Давай сейчас не будем об этом. Просто порадуемся, что мы вместе и целы.

Прошло несколько часов, но Джаты один-один так и не получили приказов из штаба дивизии. Лишь после наступления темноты появился конвой грузовиков, чтобы перевезти их в другое место. Они поняли, что едут на север, но было слишком темно, чтобы разглядеть местность.

На рассвете Арджун обнаружил, что они встали лагерем на каучуковой плантации. Через несколько сотен ярдов зелень словно превращалась в плотную стену из круглых стволов с полосатой корой. Между пологом зеленой листвы над головой и ковром из опавших листьев под ногами, казалось, не было четкого света или тени. Звуки появлялись и исчезали непонятно откуда и куда, будто он проснулся и оказался в огромном лабиринте с крышей и полом из мягкой шерсти.

На утреннем инструктаже они узнали, что батальон теперь располагается поблизости от города Джитра, очень близко к северной оконечности Федеративных Штатов Малайи. Здесь полуостров сужался до тонкого перешейка, моста между Малайей и Сиамом, любой наступающей с севера армии придется протискиваться через этот перешеек, и именно здесь можно прервать ее гладкое продвижение. Джаты один-один вместе с несколькими другими батальонами сконцентрировались вдоль шоссе север-юг. Наступление японцев ожидалось именно по этой дороге. Вероятно, Джаты один-один составят первую линию обороны.

Арджун командовал третьей ротой батальона, они расположились в нескольких ярдах слева от шоссе. Харди был с четвертой ротой, на противоположной стороне дороги. По их флангам стоял Лестерширский полк с одной стороны и Четырнадцатый панджабский - с другой.

Сначала нужно было выкопать окопы, но местность оказалась обманчивой. Рыхлый суглинок было легко копать, не нелегко сохранить окоп. Почвенные воды начинали сочиться на непредсказуемой глубине. Рации стали барахлить, проблему отнесли за счет ландшафта: деревья мешали радиосигналу. Нельзя было положиться даже на связных: дезориентированные геометрическим лабиринтом плантации, они сбивались с пути.

Потом начался дождь. Он постоянно моросил, и это тоже усиливало впечатление запертой клетки с мягкой обивкой. Солдаты задирали головы и смотрели, как с неба падают капли дождя. Но к тому времени, как вода добиралась до них, ливень превращался в морось. С неба капало еще долгое время после того, как дождь прекратился. Солдаты посмотрели вверх и увидели, что небо прояснилось, но внизу всё равно шел дождь, час за утомительным часом, словно полог из листвы был намокшим матрасом, с которого медленно капала вода.

Когда земля превратилась в грязь, джипами и грузовиками стало трудно управлять. Их шины были предназначены для североафриканских пустынь. Пришел приказ, запрещающий въезжать на них на плантацию, теперь припасы приходилось таскать вручную.

На второй день после полудня подбежал Харди и спрыгнул в окоп. По его лицу Арджун понял, что друга распирает от новостей.

- Что случилось?

- Просто слышал кой-какие слухи.

- Какие?

- Что Первый хайдерабадский в беде под Кота-Бару.

- Что с ним такое?

- После первой атаки япошек аэродром охватила паника. Летчики, австралийцы, поспешно сбежали. Сержанты из Хайдарабадского тоже хотели уйти, но командующий им не позволил. Они подняли бунт, пристрелили пару офицеров. Их разоружили, арестовали и послали на работы в Пенанг.

Арджун осмотрел окоп, тревожно вглядываясь в лица солдат.

- Лучше держи это при себе, Харди.

- Просто подумал, что надо тебе рассказать.

Штаб батальона находился в глубине плантации, далеко в тылу от роты Арджуна. Вечером второго дня инженеры-сигнальщики проложили телефонную линию. Первый звонок последовал от капитана Пирсона.

- Контакт?

- Пока ничего, - ответил Арджун. День неуловимо угасал, медленно сгущалась мрачная, вязкая и моросящая темнота. В это самое мгновение темную стену впереди пронзила красная вспышка.

- Снайпер! - сказал сержант. - Пригнитесь, сахиб, пригнитесь.

Арджун метнулся лицом к воде, которая стояла в окопе на высоту лодыжки. Последовал еще один выстрел, а за ним еще один. Арджун нащупал телефон и обнаружил, что на линии тишина.

Теперь темноту время от времени пронзали вспышки выстрелов. Они звучали с разными промежутками, перемежаясь глухим грохотом мортир и треском автоматных очередей. Справа, оттуда, где находилась рота Харди, донесся звук бронетранспортера Брена. Он принес облегчение лишь на короткое время, потому что Арджун внезапно, со странным чувством слабости в животе, заметил, что пулемет бронетранспортера строчит слишком долго, словно солдаты запаниковали и не могли вспомнить, чему их учил Харди во время тренировок.

Теперь вражеские снайперы, похоже, пришли в движение, свободно разместившись вокруг их позиции. Шли часы, и окоп стал всё больше походить на ловушку, чем на убежище - прикованные к стационарной позиции, они были беззащитны перед мобильным противником. Потом они открыли ответный огонь, время от времени выпуская пулю, как цепной зверь, ходящий кругами на своем поводке и огрызающийся на неведомого мучителя.