Амитав Гош - Стеклянный Дворец

Как только он начал говорить, Арджун понял, к своему удивлению, что он талантливый оратор, похоже, имеющий опыт. Его голос наполнил пространство под навесом, слова отражались эхом от крыши - долг, страна, свобода. Арджун напряженно вслушивался и вдруг ощутил, что лицо покрылось испариной. Он опустил глаза и понял, что весь вспотел - пот катился с локтей и ног. У него снова начиналась лихорадка, как прошлой ночью.

Под навесом раздался оглушающий гул многочисленных голосов. Арджун услышал, как Харди ревет толпе:

- Вы со мной?

Последовала еще одна волна криков, прокатившаяся под крышей и эхом отразившаяся обратно. Солдаты вскочили на ноги. Несколько человек взялись за руки и начали танцевать бхангру, дергая плечами и притопывая ногами. Рабочие за ними тоже кричали - мужчины, женщины, дети - бросая в воздух разные предметы, хлопая и махая руками. Арджун посмотрел на Кишана Сингха и увидел, что его лицо раскраснелось от радости, глаза сияют.

Арджун беспристрастно отметил, что с тех пор, как они вошли под навес, всё будто изменилось, словно весь мир внезапно поменял цвет и облик. Недавняя реальность казалась непонятным сном. Неужели он и правда с удивлением смотрел с холма на индийский флаг в поселке кули? Но чей же еще там мог быть флаг? Неужели отец Кишана Сингха и правда получил награду во Фландрии? Неужели Кишан Сингх и правда тот же самый человек, за которого он всегда его принимал - самый преданный солдат, выходец из потомственной солдатской семьи? Арджун посмотрел на танцующих. Как могло получиться, что он так долго служил вместе с ними и понятия не имел, что они совсем другие? И как такое возможно, что он никогда не знал даже самого себя?

Вот так и начинается мятеж? В такое безрассудное мгновение, когда каждый перестает быть похожим на человека, которым был еще минуту назад? Или каким-то другом образом? Когда кто-то узнает незнакомца, которым всегда был для самого себя, когда понимает, что все клятвы в верности, все убеждения неправильны?

Но кому присягать сейчас, когда он чувствовал себя свободным? Он был военным и знал, что без веры, без верности, нельзя сделать ничего, по крайней мере, ничего важного. Но кому теперь присягнуть на верность? Старая Индия давно не существует, Британия построила империю и стерла ее с лица земли. Но теперь мертва и империя, Арджун это знал, потому что чувствовал, как она умирает в нем самом, где был самый твердый ее оплот, так кому теперь сохранять верность? Верность, народ, вера - эти понятия были столь же хрупки, сколь и важны, как ткань человеческого сердца - легко разрушить, невозможно восстановить. Как можно воссоздать узы, связывающие людей друг с другом? Это находилось за пределами возможности человека вроде него - выучившегося разрушать. Эта работа продлилась бы не один год, даже не десяток лет и не пятьдесят, это работа на целые столетия.

- Так что, Арджун? - внезапно перед ним опустился Харди, посмотрев в глаза. Его лицо триумфально пылало.

- Арджун. Что ты будешь делать? Ты с нами или против нас?

Арджун потянулся к костылю и встал на ноги.

- Слушай, Харди. Перед тем, как думать о чем-либо, нужно кое-что сделать.

- Что?

- Баки, командующий, мы должны его отпустить.

Харди безмолвно уставился на него.

- Мы должны так поступить, - продолжил Арджун. - Мы не можем быть ответственными за то, что он попадет в плен к японцам. Он справедливый человек, Харди, и под его началом было хорошо служить, ты это знаешь. Мы должны его отпустить. Обязаны.

Харди почесал подбородок.

- Я не могу этого допустить, Арджун. Он выдаст нашу позицию, наши перемещения.

- Вопрос не в том, что ты можешь допустить, Харди, - устало прервал его Арджун. Ты не мой хозяин, а я не твой. Я не прошу тебя. Я ставлю тебя в известность, что собираюсь дать командующему провизию и воду и позволить ему отыскать путь обратно к своим. Если ты захочешь мне помешать, тебе придется вступить со мной в драку. Думаю, некоторые солдаты встанут на мою сторону. Решай.

Харди едва заметно улыбнулся.

- Взгляни на себя, приятель, - его голос наполнился язвительным сарказмом. - Даже сейчас ты пытаешься лизать зад начальству. На что ты надеешься? Что он замолвит за тебя словечко, если всё пойдет наперекосяк? Хочешь получить страховку на будущее?

- Вот ты свинья, - Арджун бросился к Харди, схватив его за шиворот, замахнувшись костылем.

Харди легко увернулся.

- Прости, - резко сказал он. - Не стоило этого говорить. Тик хаи. Делай, что хочешь. Я пошлю кого-нибудь, чтобы показать тебе, где Баки. Только поторопись, это всё, о чем я прошу.

Элисон с Дину потратили час на уборку в темной комнате. Электричества не было, пришлось работать при свечах. Они отнесли вниз увеличитель, поддоны, упаковали отпечатки и негативы, завернув их в старую ткань и уложив в коробки. Закончив, Дину задул свечу. Они стояли в душной и теплой комнате, похожей на шкаф, прислушиваясь к ночному гулу цикад и кваканью лягушек. Время от времени слышался далекий прерывистый звук, похожий на лай, словно в спящей деревне потревожили свору собак.

- Пулеметы, - прошептала Элисон.

Дину дотронулся до нее в темноте, притянув к себе.

- Они очень далеко.

Дину обнимал ее, крепче прижав к себе. Он провел ладонями по ее волосам, плечам, по изгибу спины. Его пальцы задержались на застежках платья и медленно стащили одежду с плеч, а потом потянули Элисон вниз. Он опустился на колени и уткнулся в нее лицом, прикасаясь щекой, носом, языком.

Они лежали на маленьком свободном клочке на полу, прижавшись друг к другу бедрами, вытянув руки, их плоские животы соприкасались. По телам паутинкой растекались струйки пота, сливаясь, делая их еще ближе друг к другу.

- Элисон... что я буду делать? Без тебя?

- А я, Дину? Как насчет меня? Что буду делать я?

Потом они лежали без движения, подложив руки под головы. Он прикурил сигарету и поднес к ее губам.

- Когда-нибудь, - сказал Дину, - когда-нибудь мы снова будем вместе, и я покажу тебе настоящую магию темной комнаты.

- И в чем она заключается?

- Когда ты сам печатаешь... кладешь негатив на бумагу и смотришь, как она оживает... темнота превращается в свет. Когда я впервые это увидел, то подумал: на что похоже такое прикосновение? С таким полным поглощением?... Когда один предмет озаряется тенью другого?

- Дину, - Элисон провела пальцами по его лицу.

- Если бы я только мог прикоснуться к тебе так же... чтобы ты отпечаталась на мне... на каждой части моего тела...

- Дину, еще будет время, - она взяла его лицо ладонями и поцеловала. - До самого конца жизни, - поднявшись на колени, она снова зажгла свечу. Держа ее перед лицом, Элисон пристально всматривалась в глаза Дину, словно пыталась запечатлеть его в памяти.