Франтишек Кубка - Улыбка и слезы Палечка

Господин де ля Тур был статный человек лет пятидесяти, с лицом когда-то красивым, а теперь изуродованным до неузнаваемости. У него мало-помалу искрошился весь нос.

Дон Гонзалес вызвал сестру Клодетту и сперва с глазу на глаз, а потом публично, на монастырском дворе, стал допрашивать ее: с кем согрешила? Он предполагал, что отец ребенка — кто-нибудь из окрестных священников и что можно будет не только монахиню, но и этого священника передать светской власти для сожжения, как он в таких случаях обычно делал.

Однако Клодетта отвечать на вопросы решительно отказалась и упорно молчала. Дон Гонзалес прибегнул к пытке. Беременную девушку раздели, стали жечь ей ступни ног, соски, палить ее факелами с обоих боков. Вид пытаемой женщины с жалким беременным животом был так ужасен, что одного из помощников палача вырвало и он упал в обморок. Во время пыток Клодетта пронзительно кричала, но своего соблазнителя не назвала. Дон Гонзалес велел вылечить ее от ожогов и потом опять допросил наверху, в замке, куда ее привезли на двуколке смертников, так как ходить она уже не могла.

Он требовал от нее подробностей. Спрашивал, знает ли она своего соблазнителя в лицо, когда он приходил к ней — днем или ночью, горячее у него семя или холодное, не употреблял ли он ее more bestiarum [206] Звериным способом (лат.). , гладкая у него грудь или косматая, не лизал ли он ее шершавым языком, горькая или сладкая у него слюна. На все эти вопросы она не давала ответа и просила только, чтоб ее сожгли, так как выдать своего соблазнителя она не может.

В конце концов, после новых пыток, она крикнула палачу в самое ухо, что спала с дьяволом. Палач сейчас же передал это признание инквизитору, и тот прибежал в застенок, радостный, улыбающийся. Он велел пытку прекратить, посадить монашку в телегу и отвезти ее опять наверх, в замок.

Там дон Гонзалес узнал от Клодетты, что она имела любовные сношения с дьяволом много, много раз, что дьяволова любовь доставляла ей несказанное наслаждение и что она теперь рада умереть, так как все равно не может жить без его объятий. Она встретится с ним в преисподней и будет счастлива навеки! И, отвечая на дальнейшие расспросы испанского монаха, сообщила все подробности дьяволовых ласк и соблазнов, а когда кончила свое повествование, упала в обморок, от которого очнулась только на другой день.

Дон Гонзалес начал думать, как с ней быть. Сжечь ее необходимо, но плод ее тела не должен погибнуть вместе с ней, так как надо увидеть, как выглядит порождение дьявола. Ее отвезли обратно в тюрьму и стали ждать родов. И действительно, через восемь недель она родила. Ребенок был женского пола и такой хорошенький, так похож на всех детей на свете, что дону Гонзалесу стало ясно: это не семя дьяволово. Он сам быстро окрестил девочку, дав ей имя Мария. Нашли одну служанку в кормилицы, и получилось так, что грудной младенец на руках у этой женщины присутствовал при торжественном сожжении матери, до последнего мгновенья твердившей, что ее любил дьявол.

Но этим обязанности инквизитора не исчерпывались. Нужно было распорядиться насчет ребенка, будь он порождением дьявола или какого-нибудь развратного священника. Поэтому в приговоре над матерью содержалось и решение относительно дочери. Она будет воспитана в благочестии и строгих нравах, в доме приходского священника при храме святой Женевьевы, человека преклонных лет и известного своей добродетелью. А когда ей исполнится шестнадцать лет, точно в день ее рождения, она будет выдана за владельца замка, господина де ля Тур де Сен-Мишель, постигнутого по воле божьей тяжкой болезнью. Своей супружеской верностью она озарит тяжелую жизнь рыцаря и в то же время искупит грех матери перед богом и людьми. Если к тому времени господин де ля Тур, который еще молод, к несчастью, умрет, ее отвезут в страну басков и там запрут до самой смерти в монастыре, не разрешая постричься и надеть куколь. Это решение подтвердил сам де ля Тур, присутствовавший при казни сестры Клодетты в качестве представителя светской власти, которой принадлежит приведение в исполнение приговора по уголовным делам.

Шестнадцать лет наблюдал господин де ля Тур, как растет его суженая. Шестнадцать лет ей не позволяли говорить ни с одним мужчиной, кроме старого священника, и чуть не с четырнадцати лет господин де ля Тур требовал, чтобы служанки священника звали его, когда будут купать хорошенькую девочку. Только после того, как она стала девушкой и принималась горько рыдать всякий раз, как господин де ля Тур желал присутствовать при ее купании, служанкам стало жаль бедную Марию и они сами прогнали господина де ля Тур, говоря, — пускай, мол, дожидается… И он дождался-таки.

На завтра было назначено торжественное бракосочетание дочери монахини с рыцарем, постигнутым особой проказой. Весь край хотел присутствовать на этой свадьбе, деревня и монастырь кишели приезжими, фокусниками, нищими, женщинами легкого поведения, явившимися на торжество, потому что господин де ля Тур пригласил много знати — графов и рыцарей, чтоб они видели, как он поведет к алтарю прекрасную, чистую девушку. Он твердо верил, что ее любовь исцелит его и что на месте отвалившегося носа у него вырастет новый, еще лучше прежнего. Одного только не мог понять рыцарь Ян: что никто ни из крестьян, ни из высших слоев не возмущается и все ждут этого события, как веселой забавы, как зрелища, вполне согласного с законами божескими и человеческими. Удивляло его также, что никто не жалеет несчастную девушку, хотя все говорят, что она не смыкает глаз ночи напролет, дрожит, как собачка на морозе, и уже несколько недель только пьет немножко воды, отказываясь от всякой пищи. Боится безобразного жениха и целые дни молит бога, чтоб умереть.

Но никто знать не хотел о ее страданиях, все только думали о славном пире с пьянством, обжорством и прочими наслаждениями телесными, до которых доходит дело на свадьбах между гостями и прочими участниками.

Венчать должен был сам епископ из Бар-ле-Дюка, в свое время подтвердивший решение о Марии и теперь дождавшийся того момента, когда она достигла брачного возраста. Он прибыл со своим причтом и остановился у господина де ля Тур. Правда, ему было противно смотреть на место, где у того когда-то был нос, а теперь зияла зловонная дыра; но еды было вволю, а господни де ля Тур де Сен-Мишель щедро жертвовал церквам всего округа. Он собирал также святые мощи со всего света. В Бар-ле-Дюке, в церкви, хранится его драгоценный дар — указательный палец святого Дени.

Пока епископ, его причт и жених готовились к свадьбе в замке, — внизу, в деревне, во всех корчмах монастырских и мирских было тоже весело. Начинялись колбасы, приготовлялось пирожное, вертелись на вертеле поросята, фаршировались миндалем индейки и до золотой корочки поджаривались на огне фазаны; играли скрипачи, бряцали струнами лютнисты, певцы пели свадебные песни, веселые и похабные. Фокусники показывали в трактирах свое искусство, предсказатели вещали по-вавилонски, по-ассирийски и по-магометански о будущем, астрологи пророчествовали по звездам, щлюхи валялись с батраками во рвах.