Николай Коншин - Граф Обоянский, или Смоленск в 1812 году
- Название:Граф Обоянский, или Смоленск в 1812 году
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Современник
- Год:1990
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Коншин - Граф Обоянский, или Смоленск в 1812 году краткое содержание
Нашествие двунадесяти языцев под водительством Бонапарта не препятствует течению жизни в Смоленске (хотя война касается каждого): мужчины хозяйничают, дамы сватают, девушки влюбляются, гусары повесничают, старцы раскаиваются… Романтический сюжет развертывается на фоне военной кампании 1812 г., очевидцем которой был автор, хотя в боевых действиях участия не принимал.
Роман в советское время не издавался.
Граф Обоянский, или Смоленск в 1812 году - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Не напоминай мне об этом, — отвечал Мирославцев, — что ж ты хочешь?
— Хочу спасти тебя от неудовольствия: будем играть; и я не сойду с места, пока не оберу этого нахала.
— Мы можем еще проиграть.
— Не можем, не можем, — повторил он с уверенностию, — решайся!
Кто не испытал в жизни, что в игре первый шаг только страшен! Надежда отыграться вспыхнула в его унывавшем сердце, заглушила укор его природной добросовестности, и он протянул руку негодяю, который, под маскою дружбы, был настоящим его грабителем.
Розовое утро сияло в открытые окна комнат Богуслава, первые лучи солнца рисовали золотые узоры по стенам, в зале стоял неубранный стол с вчерашними остатками ужина, окруженный стульями, из коих каждый был еще в той самой позиции, в какую привел его вчерашний седок; в комнате налево сидел за письменным столом человек пожилых лет, в белонапудренном парике, с длинной косой, в черном кафтане; перед ним лежала гербовая и вексельная бумага и большая разогнутая тетрадь, стояла чернильница, песочница и разные принадлежности письма; он почти дремал, навалившись на спинку кресел, и только вздрагивал и продирал зорко глаза, когда доходили до ушей его резкие голоса, от времени до времени раздававшиеся из комнаты, бывшей по правую сторону залы.
— Что-то мне заплатят они? — сказал он наконец, под нос себе, понюхав добрую щепотку табаку, чтоб освежить свои силы. — Уже девятый час, а у них все игра, и это я всю ночь так дежурю.
Вдруг громкий голос: «Я больше не играю, господа; прошу свести счет», раздался по комнате.
Пудреный господин встал, ясность просияла в глазах его, он поправился перед зеркалом, смахнул пестрым шелковым носовым платком пыль с своих чулков и башмаков и, понюхав еще раз табачку, подошел на цыпочках к дверям залы. Раздавшаяся в ушах его чья-то скорая походка из другой комнаты заставила его поспешно отступить от дверей, в которую тотчас за сим вошел Зарайский.
— Господин маклер, — сказал он вполголоса, — у вас есть с собой вексельная бумага на большие суммы?
— Есть, — отвечал сей последний, поклонившись в пояс, — у меня есть листы для написания векселей на десять, на двадцать пять и на пятьдесят тысяч рублей.
— Хорошо, — сказал Зарайский, — мы вас не задержим, подождите немного. Он воротился опять в комнату, где была игра.
— Граф Обоянский, — сказал он незнакомцу, — за мной остается семь тысяч червонцев — это, по нашему условию составляет двадцать одну тысячу рублей. Угодно ли будет вам получить от меня вексель на шесть месяцев: мои наличные деньги все уже у вас, и я ваш невольный должник.
— С удовольствием, полковник, — отвечал граф, — да к чему вексель? Разве вы сомневаетесь, что я поверю вам на слово?.. Подобное сомнение мне обидно.
— Деньги любят счет, граф; я сей час же напишу вексель. — С этим словом он вышел из комнаты.
Мирославцев сидел у стола; глаза его были мутны, лицо воспалено, он считал записанный на себе проигрыш, на конце счета стоял роковой итог — 25 тысяч червонцев.
— Господин Мирославцев, — сказал ему Обоянский, — я не забыл, что мы играли на кредит: позвольте мне считать вас своим должником; мы поквитаемся когда-нибудь. Я вижу, что вы увлеклись игрой и, кажется, проиграли более, нежели думали проиграть.
Мирославцев молчал.
— Ну, друг, — вскричал Богуслав, ударив его приятельски по плечу, — я не почитал тебя таким горячим игроком, никак не сел бы с тобой играть, если б мог предчувствовать, что ты способен так увлечься.
— Господа, — вскричал Мирославцев, встав со стула и обращаясь к ним обоим, — благодарю за прекрасный урок, жаль только, что он поздно уже дан мне: год назад он мог бы мне быть полезным. С позволения графа, я даю вексель на проигранную сумму, на полгода.
Зарайский вошел в это время в комнату с векселем в руках.
— Вот мой долг, граф, — сказал он, отдавая ему вексель, — Мирославцев, за тобой осталось три тысячи червонцев; веришь ли, милый друг, что это последние деньги, с которыми я должен уехать из Москвы.
— Не напоминайте, — сухо отвечал Мирославцев, — я не забыл, что вам должен; прошу пожаловать ко мне. Дайте мне возможность, господа, — продолжал он, обращаясь к прочим, — написать здесь мой вексель, я готов подписать его.
— Вот, милый мой, — сказал Зарайский, который, несмотря на видимую холодность Мирославцева, выдерживал с ним прежний дружеский тон, — вот маклер, которого я призвал, чтоб написать мой вексель; удержи его, если хочешь, он напишет и тебе.
Мирославцев вышел, не отвечав ни слова. Через четверть часа обещанный вексель был дан; Мирославцев холодно поклонился всем и вышел, сказав Зарайскому: «Вы сейчас получите от меня три тысячи червонцев». Через несколько минут камердинер явился с мешком золота и отдал его полковнику.
Читатели, конечно, замечают, что Мирославцев был обыгран на верное. Богуслав и граф Обоянский жили в этом самом трактире, так же как и упоминаемый отставной полковник Зарайский, мерзавец, обрекший свою жизнь бесчестной игре и посвященный многолетними опытами в ее бесконечные таинства. Обоянский после потери дочери вел здесь буйную и развратную жизнь в кругу записных повес, рассеивавших его мрачную тоску на свой лад; склонить его играть подобную роль, без сомнения, стоило бы труда, но Зарайский умел найтись.
— Послушайте, — сказал он, — Мирославцев знает меня за игрока, и я уверен, что против меня играть не станет ни за что — я предложу играть ему со мной, заодно, противу вас. Сообразите же: не пожелает ли он в таком случае воспользоваться моими способами к тому, чтоб вас ограбить? Это аксиома, а следствие, из сего выводимое: он должен быть наказан за это.
По совещании решено, что Зарайский будет играть пополам с Мирославцевым и проиграется в пух; если сей последний и заметит наконец обман, то уже будет поздно, проиграв много, он не остановится играть до последнего рубля, и тогда бастовать предоставлялось графу по своему благоусмотрению.
Мирославцев, лишившийся всего состояния так неожиданно, пришел в свои комнаты полубезумным. Прошедшая ночь, как ужасный сон, представлялась его воображению; он как будто не верил еще своему несчастию, сжатое сердце его трепетало судорожно. Первый предмет, поразивший его, был незнакомец, стоявший в передней.
— Чего ты хочешь? — спросил Мирославцев.
— Я золотых дел мастер, — отвечал сей последний.
Несчастный вошел в комнату свою: на столе, между бумагами, лежал портрет его жены, приготовленный для отдачи в обделку.
— Бедный друг мой, — воскликнул он, прижав его к груди своей, — я погиб и тебя увлек в мою погибель! Прости мне твое несчастие, ангел добродетели!.. Боже! Где я? Правда ли это?.. Убийцы, ужели они не пощадили меня до такой степени!.. Безумец, что я сделал!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: