Дмитрий Петров - Юг в огне

— Это черт знает что! — с возмущением вскрикнул Черемисов. Откровенно говоря, я не ожидал от вас такого ответа. Только что мы с командующим расхваливали вас…

— Вы напрасно горячитесь, товарищ начштаба, — спокойно перебил его Ворошилов. — Мне думается, что товарищ Буденный хорошо уясняет себе обстановку и имеет на этот счет свои соображения. Вот сейчас он их выскажет нам, а мы послушаем. Пожалуйста, говорите, Семен Михайлович.

— Говорить много нечего, товарищ командующий. Одно скажу: мы еще плохо воюем, учиться нам надо воевать. Первые успехи нам кружат голову, мы поддаемся им и увлекаемся, часто очень непростительно… делаем ошибки и не извлекаем из них для себя уроков…

— Правильно! — хлопнул по столу ладонью Ворошилов. — Я тоже так думаю. Вот до вашего прихода я все это высказывал начштаба… Совершенно справедливо, мы часто увлекаемся и из своих ошибок не извлекаем для себя уроков. Прямо боюсь, что белые нас втянули в ловушку и в этой ловушке начнут лупить… А начштаба мой радуется, как ребенок: «Ростов, говорит, через неделю возьмем!», «Фронт, кричит, раздвинули вширь и вглубь на триста пятьдесят верст!» Как бы эта радость не обернулась нам слезами. Мы даже не наладили как следует связь с восьмой и девятой армиями… А с одиннадцатой так ее и совсем нет…

— У меня имеются точные сведения, Климент Ефремович, — сказал Буденный. — Белые в районе Батайска подготовили до семнадцати кавалерийских полков…

— Вот видите, товарищ начштаба, — укоризненно посмотрел Ворошилов на Черемисова. — Я говорил вам, что белые никогда не смирятся с мыслью отдать нам так просто Ростов, они будут драться за него жестоко. Вот мои слова оправдываются… Нам до зарезу нужны крепкие резервы… Сейчас буду телеграфировать лично товарищу Ленину… Семен Михайлович, а белые не отрежут кавдивизию Городовикова?

— Они, товарищ командующий, безусловно, попытаются это сделать, ответил Буденный. — Но им помешает половодье… Полая вода залила все низины, а у Батайска в особенности… Но все-таки опасность такая есть…

Ворошилов, заложив руки за спину, задумчиво прошелся по комнате. Подойдя к окну, побарабанил пальцами по стеклу.

— А это, если я не ошибаюсь, едет Ермаков, — кивнув на улицу, обернулся он к Буденному.

Буденный подошел к окну. По улице, утопая колесами в вязкой грязи, тащилась тачанка, запряженная парой сытых вороных лошадей. В тачанке сидело несколько мужчин, в том числе и Прохор.

— Да, это он, — подтвердил Буденный.

— Легок на помине, — сказал Ворошилов. — А я как раз о нем думал… Не перебросить ли, товарищ Буденный, нам его военкомом к Городовикову, в четвертую кавдивизию?.. Там сейчас нет комиссара. Мусинова отзывает ЦК партии.

— Кандидатура подходящая, — проговорил Буденный.

В комнату вошел тот же чубатый Никодим в красных штанах и доложил Ворошилову о приезде комиссара Ермакова и ростовских рабочих, которые просят незамедлительно их принять.

— Попроси войти, — распорядился Ворошилов.

Никодим широко открыл дверь.

— Командующий просит вас, — сказал он.

В комнату вошли Прохор, Виктор, Рюмшин и еще двое рабочих.

— Садитесь, товарищи! — пригласил Ворошилов, когда вошедшие представились и поздоровались.

— Мы к вам, товарищ Ворошилов, по важному делу, — начал говорить Рюмшин. — Нас к вам послали ростовские и батайские рабочие просить, чтобы вы быстрее занимали Батайск и Ростов… Рабочие Ростова и Батайска подготовились к восстанию. Как только ваши части заберут Батайск и будут подходить к Ростову, так сейчас же все рабочие, как один, поднимутся и с тыла начнут бить белых. Измучились мы, товарищи, при белых. Никакого житья нет. Сажают нашего брата в тюрьмы, бьют, вешают… Журычева казнили…

— Журычев погиб? — огорченно воскликнул Ворошилов. — Я его знал. Замечательный человек был… Как жалко!

— Погиб, товарищ Ворошилов, — вздохнул Рюмшин. — Разве ж он один только… Многие погибли. Сейчас вот перед нашим уходом сюда контрразведчики разгромили нашу подпольную типографию… Арестовали многих подпольных работников… Товарища Елену арестовали тоже…

— Кто это? — осведомился Ворошилов.

— Руководительница подпольной организации была Клара Боркова. Вместо Журычева мы ее выбрали… Боевая женщина, стойкая большевичка.

— Значит, вы нас хотите поддержать? — спросил Ворошилов. — Поднимете восстание?

— Беспременно, товарищ Ворошилов, — твердо сказал Рюмшин. — Уже все подготовлено, рабочие вооружились, ждут сигнала…

Начштаба торжествующе взглянул на Буденного, потом перевел взгляд на Ворошилова.

— Вы говорили, товарищ командующий, о резервах, — весело сказал он. Вот вам они. Это, пожалуй, похлеще всяких резервов будет.

Ворошилов спросил у Рюмшина:

— А сколько рабочих может принять участие в восстании?

— Все выступят, — сказал старый рабочий.

— «Все» меня не устраивает, — сказал Ворошилов. — «Все» — это неопределенное слово. «Все» — это и десять, и сто, и тысяча человек… А вот скажите мне, сколько?

— Можно мне сказать? — попросил слова Виктор.

— Пожалуйста, молодой человек, — разрешил Ворошилов.

— Ростово-Нахичеванский подпольный большевистский комитет, — сказал Виктор, — рассчитывает на выступление около пяти тысяч человек.

— Вы в этом уверены?

— Я в этом убежден, товарищ Ворошилов.

— Как же не уверены, — заговорил снова Рюмшин. — Уверены так же, как в самих себе… Рабочие слово свое сдержат. Не для насмешки ж нас сюда, к вам, послали. С какими трудностями мы сюда пробирались.

— А как вы через фронт белых прошли? — спросил Ворошилов.

— Восемьдесят человек нас шло, — стал рассказывать Рюмшин. — Все с оружием. Но прошли благополучно, один только раненый… Застава белых нас обстреляла…

— Дело очень серьезное, — сказал Ворошилов. — Один решить его я не могу. Подождите до вечера. Соберем Реввоенсовет армии, обсудим… А как вы будете возвращаться с нашим ответом в Ростов? Все восемьдесят человек снова пойдете или нет?

— Нет, — ответил Рюмшин. — Мы останемся пока с вами, а в Ростов с ответом пойдет вот товарищ Волков, — указал он на Виктора. — Ему поручено принести ответ… Дадим ему в помощь двух рабочих.

— Никодим! — крикнул Ворошилов. — Устрой товарищей на квартиру. До вечера! — попрощался он с рабочими. — Товарищи Буденный и Ермаков, останьтесь. Поговорим…

Но решить этот вопрос Ворошилову не удалось. В тот же день белогвардейцы повели ожесточенное наступление. О Ростове уже не приходилось думать. Надо было хотя бы пока что удержать занятые позиции.

Солнце пробивалось сквозь черную тучу. На лугу паслось десятка полтора рыже-пестрых коров. Медленно переступая, они пощипывали молодую сочную траву, иногда задирая голову, призывно мычали. В чистом, влажном воздухе, то взмывая стрелой, то падая камнем, резвились, кувыркались звонкоголосые жаворонки. Тоненькое деревце с яркой листвой осыпала щебечущая, суетливо-жизнерадостная стая воробьев. Перескакивая с ветки на ветку на своих тоненьких ножках, подплясывая и трепыхая крылышками, маленькие забияки выводили свою несложную песню… Словно кем-то вдруг спугнутые, они срывались с деревца, с шумом исчезали и с таким же шумом возвращались.