Ирвинг Стоун - Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт

Но если Джесси была не уверена, то, как она убедилась вскоре, такой неуверенности не было у мужа: он хотел выдвижения своей кандидатуры, был готов участвовать в выборах и добиваться поста президента. Пережитые им оскорбления и несправедливости могут быть сметены одним ударом: он станет главнокомандующим. Он прогонит своих противников, корыстных людей, блокировавших ему въезд в Вашингтон; он поведет войну эффективно и решительно, быстро закончит ее, а затем направит все усилия на восстановление Юга.

Обо всем этом — о своих тайных надеждах, об отмщении и вознаграждении, о всех мыслях, какие мужчина может доверить только жене, — он рассказал ей. Поняв глубину его убеждений, его страстное желание стать президентом, более сильное, чем в 1856 году, она отбросила все свои сомнения.

— Очевидно, тебя могут выдвинуть демократы, если пожелаешь, — комментировала она, протянув ему пачку вырезок. В прошлом году Нью-Йорк выбрал губернатора-демократа Горацио Сеймура, и семь северных штатов перешли на сторону демократов в конгрессе. Если настроения избирателей будут в ноябре 1864 года теми же, что и сегодня, ты сможешь победить Линкольна.

— Нет, — твердо ответил Джон, — мы не можем вредить партии, которую помогали создать. Я никогда не буду перевертышем. Если война продолжится и следующей весной и мне предложат выдвинуть свою кандидатуру от собственной партии…

Внимательно изучив прессу за первые месяцы 1864 года, она заверила мужа, что ширятся выступления общественности в пользу его кандидатуры. На Севере и Западе во всех городах действовали клубы в поддержку Фремонта. Была даже учреждена газета «Нью нейшн», пропагандировавшая выдвижение его кандидатуры. 31 мая в Кливленде состоялся встретивший одобрение сторонников Фремонта съезд радикальных республиканцев. Джесси поехала в Кливленд, как она ездила за восемь лет до этого в Филадельфию, и узнала, что четыреста делегатов представляли практически все северные штаты. Участники съезда осуждали президента Линкольна за ограничение свободы печати и слова, за аннулирование Хабеас Корпус, [23] Хабеас Корпус (лат.) — начальные слова закона о неприкосновенности личности. за его уступчивость Югу и, самое главное, за неспособность покончить с конфликтом. Сидя сжавшись в последних рядах зала, убежденная в том, что Джону не следует иметь дело с этими обозленными раскольниками, она услышала предложение выдвинуть кандидатуру ее мужа на пост президента.

Возвращаясь домой со съезда в Филадельфии в 1856 году, она гордилась мужем, сейчас же ей было не по себе. Еще за день до возвращения в свой дом на Девятнадцатой-стрит она узнала, что выдвижение радикальными республиканцами кандидатуры Джона превратилось в серьезную угрозу для администрации Линкольна и против президента куется грозное оружие. Те органы республиканской прессы, которые прохладно относились к Линкольну, осмелели, поняв, что их кандидат оказался под угрозой. Кливлендская газета «Геральд» заявила, что кливлендский съезд был созван «лукавыми политиками из Нью-Йорка, зарвавшимися трусливыми немцами из Сент-Луиса, аболиционистами, личными друзьями Фремонта и теми, кто спекулирует на его имени». Джесси беспокоило и то, что выдвижение кандидатуры Джона импонировало южанам, видевшим в этом признак раскола в рядах республиканцев; нью-йоркская «Таймс» и другие газеты, стоявшие на позиции защиты Союза, писали о необходимости переизбрать Линкольна, поскольку его поражение явилось бы по сути дела признанием того факта, что его не следовало вообще избирать.

Джесси понимала, что кампания 1864 года будет более ожесточенной, чем кампания 1856 года, ибо, видя последствия войны, повсеместные смерть и разрушения, избиратели и пресса взбеленятся, пустятся на крайние оскорбления и клевету. Лишь немногие ведущие республиканцы считали, что Линкольн сможет победить кандидата демократов генерала Джорджа Б. Макклеллана; руководители избирательной кампании Линкольна потеряли все надежды, да и сам Линкольн смирился с грядущим поражением. Именно тогда сторонники администрации начали запускать пробные шары в доме Фремонта, убеждая Джона выйти из игры, предлагая ему важный военный пост, устранение его противников.

Джесси видела, что ее муж непреклонен: он не снимет своей кандидатуры, не пойдет на сделку. Сотню раз он говорил ей, что уверен в своей победе. Она понимала, что у него были все основания распрощаться с идеализмом и согласиться с тем, что цель оправдывает средства. Однако и она сама оказалась в таком же сложном положении, как в 1856 году, когда Джон сказал ей о выдвижении его кандидатуры демократами: она хотела стать первой леди, но не ценой одобрения рабства; теперь же больше, чем когда-либо, ей хотелось попасть в Белый дом. Но если есть риск подорвать республиканскую партию, посадить демократа в кресло президента, кончить войну умиротворением, оставляющим незыблемым рабство, не слишком ли это дорогая цена за успех? В 1856 году они одержали в пользу идеализма две победы; она считает, что они должны выиграть еще одну.

В начале сентября Джесси поехала в Эймсбери для встречи с Джоном Уитьером. В свои пятьдесят семь лет стройный, с темными проницательными глазами Уитьер стал в физическом и моральном смысле жертвой толпы, преследовавшей его за фанатическую верность делу отмены рабства. Его поэзия была пронизана глубоким религиозным убеждением, но это не мешало ему использовать свой практический опыт политического агитатора и основателя республиканской партии. По мнению Джесси, человек, редактировавший газеты, выступавшие против рабства в сороковые годы, опубликовавший в 1846 году проникновенные стихи «Голоса свободы», мог дать ей разумные советы. Холостой Уитьер жил в одиночестве в небольшом, увитом плющом домике, он непрестанно работал, насколько позволяло ему слабое здоровье, с тремя музами своей жизни: поэзией, политикой и свободой.

— Я приехала узнать: что вы думаете о политическом положении, мистер Уитьер? — спросила она. — Мне известно, как страстно вы поддерживали генерала Фремонта.

Уитьер задумался на минуту, убирая стопки старых газет и журналов с целью освободить для Джесси место на плетеном кресле перед камином. Налив две рюмки шерри и усевшись у ее ног на подушечку, он ответил:

— Я все еще поддерживаю генерала, но считаю, что выдвижение его кандидатуры от третьей партии будет роковой ошибкой.

— Почему вы так думаете?

— Потому что единственным следствием явится избрание генерала Макклеллана и компромисс с Югом; мятеж не будет подавлен, рабство останется неприкосновенным, и тысячи жертв окажутся напрасными.

— Мой муж думает, что сможет выиграть…