Ирвинг Стоун - Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт

Они прошли мимо старого стекольного завода, где делали лучшие стекольные изделия в стране. В большой мастерской работали около ста мужчин и мальчиков. Джесси и Джон наблюдали какое-то время за работающими, а затем побрели мимо свежевыкрашенных, увитых виноградной лозой коттеджей с широкими верандами, утопавшими в тени деревьев.

«Итак, его сила порождена его слабостью», — думала Джесси. Ее отец также не стал бы неукротимым и отважным бойцом, был бы простым, неприметным человеком, как все другие, если бы не был склонен к туберкулезу и не оказался на грани смерти. Невзгоды сделали Тома Бентона сильным, как и Джона Фремонта.

Джесси рассказала Джону об отце Тома Бентона, умершем от туберкулеза, когда дети еще были малолетними, об умерших от чахотки трех сестрах отца, а через год — двух его братьях. Тогда Том изучал право в Нашвилле, был принят в коллегию адвокатов и выбран в законодательное собрание Теннесси. Когда в 1812 году вспыхнула война, он пошел добровольцем в чине полковника, сражался под началом Эндрю Джэксона. Придя попрощаться с матерью, Том был вынужден признаться, что у него ранняя стадия чахотки, поскольку у него повышенная температура, кашель; мать могла судить по его истонченному скелету, что он не спит по ночам. Женщина-поселенка понимала, что может лишиться последнего и самого многообещающего ребенка.

— Это конец моим надеждам, — плакала она. — Том, оставайся дома, я уложу тебя в постель, стану ухаживать.

— Нет, мама, — ответил он, — с такой болезнью не шутят. Если я обречен, тогда лучше отдать последние несколько месяцев жизни сражениям за свою страну.

Том Бентон присоединился к своему полку и совершил переход на юг, навстречу английским войскам. И не собирался уступать смерти. Иконокласт по природе, с восприимчивым умом к любой радикальной мысли, кажущейся разумной, он считал, что чувствует себя лучше на свежем воздухе, подвергая свое тело испытаниям, которые все считали опасными для него. На рассвете и при закате солнца он купался в холодных реках, растирал тело грубым полотенцем, сбрасывал одежду, когда выдавалась возможность полежать нагим под солнцем, он не пил и не курил, прилагал невероятные усилия в поисках яиц и молока для утреннего завтрака и, вместо того чтобы нежить свое тело, буквально насиловал его в форсированных маршах. К концу лета он нарастил двадцать фунтов твердых мускулов.

— Страх заставил моего отца, — сказала Джесси. — Этот страх не ослабевал ни на один день в его жизни, и поэтому он не отступал от самодисциплины. Это не только спасло ему жизнь, но и превратило его в бойца. Подумай только, каким ценным человеком он стал благодаря своей храбрости, подумай о той работе, какую он проделал, как твердо противостоял своим противникам и никогда не впадал в отчаяние. Страх — дело хорошее, мой дорогой, он сделал моего отца сильным человеком. Он может сделать тебя великим человеком.

Джон прошептал с благодарностью:

— Ты добрая, Джесси, ты все понимаешь.

Джесси грустно улыбнулась:

— Я также использовала слабости, чтобы с их помощью создавать себя. Я боялась, что не дотяну до приличного роста, что, будучи женщиной, обнаружу свою слабость, что не смогу понять действительные проблемы и текущую борьбу. Именно поэтому я настойчиво училась и трудилась, чтобы не провалиться, чтобы мой отец и мой муж не считали, что мне не хватает рассудка, отваги и опыта быть их компаньоном.

Какая-то доля угрюмости сошла с лица Джона, его взгляд потеплел, а фигура распрямилась. И Джесси чувствовала, что и в ее жилах закипела кровь. Она остановилась у края болота, мимо которого они шли, обняла его за шею и поцеловала в губы. Это был поцелуй любви, веры и утверждения, такой крепкий, неизгладимый, что слова застряли в его горле.

Сухой осенний ветер срывал листья с платанов и тополей, когда Джесси и Джон вместе с мистером Николлетом и миссис Криттенден встретились в назначенный час в доме пресвитерианского священника, церковь которого посещала Джесси.

Ее опасения, что сенатор Бентон вновь ушлет Джона, усилились из-за чувства неопределенности, которое испытывал лейтенант и которое могло нанести ущерб их отношениям. Он заявил ей:

— Доверие — величайший дар одного человека другому.

Какой самый большой символ доверия могла бы она подарить ему, кроме как согласиться немедленно выйти за него замуж?

Они застали священника в его кабинете, высокого седого мужчину с худым, благородным лицом и необычайно большим ртом, как утверждали некоторые, самым большим, состоящим на службе Господу Богу. Он посмотрел на явившихся без уведомления и спросил не очень-то любезно:

— Что я могу сделать для вас?

Миссис Криттенден ответила без колебаний:

— Джесси Бентон и лейтенант Фремонт желают обвенчаться. Поскольку мисс Джесси принадлежит к вашему церковному приходу, мы, естественно, пришли к вам, чтобы провести церемонию.

— Прекрасно, прекрасно — пробормотал священник улыбаясь. Его взгляд перебегал быстро и неуверенно с лица на лицо. — Когда же мы можем ожидать появления ваших отца и матери, мисс Джесси?

— Не ждите их, они не придут, — оборвал Николлет.

— Не придут! — воскликнул священник. — Но я не понимаю. Они непременно захотят присутствовать на свадьбе мисс Джесси…

— Они хотят и не хотят, — ответила Джесси. — Видите ли, сэр, это тайная… э… свадьба, отец точно… он хочет, чтобы мы подождали еще шесть месяцев.

— Вы имеете в виду, что ваша мать и ваш отец не знают, что здесь происходит?

— Нет, сэр.

Выпрямившись во весь свой рост, священник сжал губы так, что его рот превратился в узкую щелку:

— Неужели вы думаете, что я навлеку на себя гнев сенатора Бентона? Полагаете ли вы, что я совершу тайную церемонию, зная, что ее не одобряет сенатор? Вы что, сошли с ума?

Наступила тягостная пауза, прежде чем он продолжил:

— Я не разглашу вашу тайну, мисс Джесси. Приходите с матерью и отцом, и я буду несказанно рад выдать вас замуж за лейтенанта Фремонта. Добрый день всем.

Огорошенная и разочарованная свадебная группа спустилась по ступеням дома священника.

— Что станем делать? — спросил лейтенант Фремонт.

— Попросим другого священника, — ответила миссис Криттенден, — кого вы могли бы рекомендовать, мистер Николлет?

— Попробуем нового методистского священника, он смекалистый.

Методистский священник не был лишен чувства осторожности. Он очень вежливо спросил:

— Вы пресвитерианка, мисс Бентон? Почему вы не пошли к своему пресвитерианскому священнику?

— Я была у него, — ответила Джесси.

— И?

— Он не хочет совершить брачную церемонию в отсутствие моих родителей.

— Это звучит необычайно здраво, — заметил священник, подморгнув глазом. — Пусть не говорят, что методист идет поспешно туда, куда боится вступить пресвитерианец.