Ирвинг Стоун - Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт

Джесси не считала это серьезной проблемой. Даже после выдачи индейцам соноранс половины золотого песка им останется около двухсот тысяч долларов. Это такие большие деньги, что их хватит на всю жизнь. К чему им миллионы, особенно если придется ради них уступить место в сенате Соединенных Штатов?

Она считала неразумным спорить с мужем на эту тему. Это может выглядеть как попытка навязать ему ее собственные ценности, склонить его к мысли, что коль скоро он член семьи Бентон, то быть сенатором Соединенных Штатов — самое важное в мире, и поэтому Джон Чарлз Фремонт, ранее не стремившийся в сенат, должен отказаться от открывшейся для него возможности стать одним из самых богатых и наиболее влиятельных людей в мире.

— Я не хочу давить на тебя слишком сильно, — сказала она. — Я всегда мечтала видеть тебя в сенате, но ты не должен подстраиваться под мои амбиции. В конце концов работу будешь выполнять ты, и только ты должен решать. Если ты хочешь попасть в сенат, мы должны написать самое убедительное изложение твоей политической философии, на какое только способны. Если же ты предпочитаешь остаться здесь и развернуть горные работы, тогда мы должны забыть о Вашингтоне. Лили и я переедем с тобой в Марипозу и построим там наш дом. Ты говорил, что нужны рабочие руки для шахт. Лучший способ привлечь их — основать жизнеспособную общину, с удобными хижинами, лавкой и школой для детей.

— Да, альтернатива именно в этом.

— В таком случае весь вопрос в ценностях. Что для тебя важнее?

Он длительное время молчал, упершись подбородком в грудь, ушел в себя и не замечал напряженного выражения надежды на лице жены.

— Я хотел бы испробовать и то и другое, — наконец сказал он, — думаю, что нам удастся. Я приму участие в выборах, и, если меня выберут, мы немедленно отправимся в Вашингтон. Когда наше судно прибудет в Нью-Йорк, я закуплю горное оборудование и пошлю его сюда. Я также попытаюсь нанять горных инженеров и отправить сюда для установки оборудования. По окончании сессии конгресса мы вернемся в Калифорнию и останемся там, как позволит время, чтобы понаблюдать за работами и ввести в действие систему.

Он с надеждой взглянул на нее:

— Как ты думаешь, Джесси, справимся ли мы, или я слишком честолюбив?

— Попытаемся, дорогой. Можем ли мы начать работать сейчас над ответом на это письмо?

— Нет, я слишком устал. Я хочу выспаться. Затем, в горах трудно следить за бегом времени, но, как мне кажется, прошел месяц с тех пор, как я обнял свою жену в последний раз.

— Всего месяц? — прошептала она. — А я сказала бы: год.

Весь следующий день они занимались составлением его демократической концепции свободного штата и ответов на вопросы, касающиеся Калифорнии. Завершив эту работу, он отправился на шахты, пообещав вернуться к Рождеству.

Опять Джесси осталась одна в своих комнатах с окнами, выходящими на Тихий океан. Рождество приближалось медленно; стояла сумрачная, ветреная погода, и ни Джесси, ни Лили не осмеливались выходить на улицу. Джесси зажигала полдюжины свечей в оловянных подсвечниках, которые Джон прислал из Сан-Франциско вместе с мебелью, и рассматривала картинки в иллюстрированной лондонской «Таймс». За два дня до праздника, когда она занималась таким делом, дверь ее комнаты вдруг распахнулась, в комнату брызнул дождь, и дверь тут же захлопнулась. Джесси рывком повернулась от огня и увидела Джона, прислонившегося к мокрой двери, запыхавшегося. Его сомбреро, лицо, туземный жакет были мокрыми, вода стекала с его высоких сапог, образуя лужицы на полу.

— Джесси, я не мог ждать. Я приехал из Сан-Хосе, чтобы приветствовать первую леди-сенаторшу из Калифорнии.

Она крикнула со своего места:

— Джон, тебя избрали!

— При первом же голосовании, — радовался он. — Я получил двадцать четыре голоса из тридцати шести. Уильям Гвин был выбран при третьей баллотировке. Мы отплываем в Нью-Йорк в Новый год.

Она вскочила с кресла, подбежала к нему, бросилась в его объятия и радостно поцеловала.

— Ты намокнешь, — смеялся он. — Я просто здесь, чтобы не натащить в комнату воды.

— Сбрось с себя одежду прямо у двери и иди к камину, согрейся у огня. Я сбегаю за сухой одеждой. Ты, наверное, устал. Ведь до Сан-Хосе семьдесят миль.

После радостного ужина с хлебом, кофе, холодной говядиной и бутылкой шампанского в ознаменование победы они растянулись на теплой медвежьей шкуре, упершись в нее локтями; плясавшее в камине пламя освещало их возбужденные лица.

— Мой дорогой, — шептала она, — каким счастливым будет для меня день, когда я увижу тебя в сенате! Я займу то же самое место на галерее посетителей, куда меня впервые посадил отец, чтобы послушать его выступление, а мне было тогда всего восемь лет.

— Для меня счастливый день будет тогда, — присоединился к ней муж, — когда увижу, как Мейли подает тебе утром чай в постель.

Позже в мерцании тлевших в камине углей они уснули на шкуре. На рассвете после чашки горячего кофе Джесси обняла мужа, и он снова уехал в Сан-Хосе.

В приподнятом настроении она послала Грегорио срубить вечнозеленое дерево на холмах над заливом и поставить его в жилой комнате. Не имея рождественских украшений, она перебрала свое имущество и нашла немного оловянной фольги, скатала из нее мягкие шарики и подвязала их к концам веток. Оловянные подсвечники она закрепила на более толстых сучках, а затем вставила в подсвечники красные и желтые свечи. Открыв для ланча банку сардин, она попросила Грегорио вырезать из жести различные фигурки, сделать в них отверстия. Потом попросила его собрать обрезки металла около строящегося отеля, который был подведен под крышу. Грегорио сделал из этого металла звезды и полумесяцы, а Джесси покрасила их синей и красной краской, перед тем как повесить на дерево.

Джон вернулся в канун Рождества с подарками для всех: для дочери он привез прекрасную куклу из Китая, для Джесси — мягкую красную кашемировую шаль и первую коробку изготовленных в Калифорнии конфет.

Полная хлопот неделя между Рождеством и Новым годом была волнующей. Джон искал агентов для работы на шахтах. Из Марипозы пришли индейцы саноранс и забрали свою половину золота. Джесси занялась упаковкой имущества, нужно было сдать на хранение мебель, которая потребуется для дома в Марипозе, когда они вернутся туда и построят его. Она прошлась в последний раз по комнатам, вспомнила с горечью, каким неясным было будущее, когда они приехали сюда пять месяцев назад.

Пароход «Орегон» вошел в гавань Монтерея в ночь на Новый год, сделав залп из орудий, чтобы известить пассажиров на берегу. Под проливным, невиданной силы дождем они добрались в сопровождении Грегорио и другого индейского боя, которые несли их багаж, до береговой линии по улицам, превратившимся в грязевые потоки. Джон посадил Джесси в весельную лодку, Грегорио нес Лили. Два индейских парня везли их в лодке под дождем в кромешной тьме.