Ирвинг Стоун - Первая леди, или Рейчел и Эндрю Джэксон

— С Индейской Королевой я создам конюшню, — сказал он Рейчэл.

— Из бревен или же из чистокровок?

— Из того и из другого. Я уже выбрал подходящее место, там будет хороший выпас и много воды. Между прочим, я прослышал, что у братьев Андерсен не хватает средств закончить строительство беговой дорожки в Кловер-Боттом.

Они стояли на холме участка Эрмитаж, который возвышался над небольшой группой принадлежавших им хижин. Она уловила возбуждение в его голосе.

— А у нас есть средства?

— Ты толкаешь меня на покупку? Ты считаешься скупым членом нашей семьи.

— Я консервативна, когда речь идет о накоплении денег. Что же касается удовольствий, я столь же радикальна, как каждый подписавший Декларацию независимости. Первым было твое заявление, что хочешь иметь чистокровных лошадей и собственную беговую дорожку. Думаю, что следует стараться получить то, что нам хотелось иметь с самого начала, а не подбирать все, что попадается по пути и что нам вовсе не нужно.

Он прижал ее к себе и быстро поцеловал, довольный тем, что она одобрила его желание.

Страстная любовь между ними вновь расцвела благодаря тому, что они оказались изолированными от окружающих и постоянно находились вместе. У Рейчэл было такое ощущение, словно они только что сочетались браком и приехали в свой первый дом сюда, в Эрмитаж. Как-то незаметно для себя она добавила бант к вырезу платья и украшения для прически, сделала дополнительную вышивку на ночном чепчике. Однажды Эндрю подошел к стене, отделявшей их спальню от небольшой комнатушки, и, постучав по ней, сказал:

— Я могу разобрать стену, если тебе хочется расширить спальню.

Она вдруг поняла, почему ей дорога эта соседняя комнатка. Она отличалась крепким здоровьем, ей было тридцать семь лет, и только вчера она слышала, что кузина Томаса Хатчингса родила первого ребенка в возрасте тридцати девяти лет. Надежда, которая вроде бы исчезла, никогда не умрет.

— Можем мы не трогать ее… хотя бы некоторое время?

— Конечно, я просто хотел сделать тебе приятное.

В начале марта, когда она работала перед домом, обрабатывая землю в саду, о разбивке которого думала еще зимой, она увидела спускающийся по дороге грубо сколоченный фургон в сопровождении нескольких всадников. В последних рядах она узнала Джона Коффи, обмякшего в седле, с опущенной головой. Он резко остановил коня, спрыгнул с него и быстро спросил:

— Где мистер Джэксон?

— В своей конторке. Что случилось, Джакс?

— Позвольте мне пройти к мистеру Джэксону.

Размашистыми шагами он быстро пересек двор и направился к хижине Эндрю. Остальные всадники не слезали с лошадей и избегали встречаться глазами с Рейчэл. Эндрю выбежал из своей хижины, схватил Рейчэл за руку и провел ее в дом.

— Дорогая, это… Сэмюэл.

Она заикаясь спросила:

— Сэм… Сэмюэл… но что?..

Умоляюще Эндрю взглянул на Коффи. Крупный мужчина постарался как можно мягче сказать:

— Мой друг объездчик… нашел его… в нескольких милях от дороги. Мы не знаем, как долго он пролежал там… и что случилось.

— Но он не… Джакс, Сэмюэл не умер!

— Боюсь, что умер. Застрелен. Мы не знаем, как и почему. Он был мертв уже целые сутки.

Эндрю поднял ее, упавшую в обморок, на диван и закрыл теплым стеганым одеялом. Сэмюэл, ее самый близкий и дорогой брат. Она знала, что из всех ее семи братьев именно Сэмюэл совершил длительную поездку в Харродсбург ради нее. Перед ее мысленным взором всплывал теплый взгляд его карих глаз, когда он сопровождал ее по Кентуккской дороге домой. Он был так счастлив со своей Полли и тремя чудесными малышами, так рад тому, что начал изучать право!

Сэмюэля похоронили на следующий день рядом с его матерью, так и не узнав, кто застрелил его и почему он оказался на такой отдаленной тропе. Он умер подобно своему отцу. Полли вернулась в дом родителей, но спросила Рейчэл, не возьмет ли она Энди в Эрмитаж. Маленькая комната по соседству с их спальней была быстро подготовлена для Энди. Он был резвым мальчиком, легко переходил на смех и так же легко — на слезы, обворожительно улыбался и обладал живым умом. С его приходом дом Джэксонов наполнился шумом и игрой, а сердце Рейчэл — любовью, которую она искала.

Вечером она и Эндрю относили Энди наверх, желали ему доброй ночи и смотрели, как он мгновенно проваливается в сон подобно камню, брошенному в пруд.

— Комната теперь занята, — нежно сказала она, — занята ребенком. Но не таким образом, каким я хотела бы или ожидала.

После паузы она спросила:

— Эндрю, не думаешь ли ты, что мы могли бы оставить у себя Энди… воспитать его как собственного сына?

Эндрю обнял ее за плечи:

— Я очень хотел бы. Мы поговорим с Полли.

Эндрю приобрел две трети акций ипподрома Андерсена. Коффи, ставший партнером торгового дома Джэксона — Хатчингса в Кловер-Боттом, подал заявку на оставшуюся треть. Эндрю прыгал от восторга:

— Мы построим таверну и конюшни для фермеров и торговцев, которые будут приезжать на скачки. А когда мы овладеем искусством выездки самых рысистых коней, станем делать деньги на игре.

На красивом лугу рядом с холмом, где могли стоять зрители и наблюдать за скачками, немедленно возобновилась работа. Каждое утро после завтрака Рейчэл и Энди шли к загону посмотреть, как Эндрю тренирует Индейскую Королеву. В полдень они отправлялись верхом в Кловер-Боттом — мальчик ехал на белом пони, — где Эндрю занимался постройкой таверны и натаскиванием молодого жокея Билли Филипса. Конюшня Эндрю уже пополнилась новыми жеребятами и резвыми кобылицами.

Было уже объявлено, что весенние скачки состоятся в Хартсвилле, но Эндрю решил к осени открыть ипподром в Кловер-Боттом. В конце апреля Индейская Королева должна была состязаться с призовым мерином Грейхаундом. Эндрю поставил тысячу долларов в банкнотах на Индейскую Королеву. Они выехали в Хартсвилл заблаговременно: на поездку в упряжке на дистанцию в тридцать миль требовалось не менее девяти часов, даже если пересечь реку у Грендерсонвилла на пароме Хаббарда Саундерса. Дорога пролегала по пастбищам, по полям зерновых, пересекала мелкие ручьи с каменистым руслом и прозрачной водой, а затем поднималась по травянистому склону.

Когда карета Джэксонов подъехала к ипподрому, там уже собралась большая толпа. Рейчэл поставила все имевшиеся у нее деньги на Индейскую Королеву, а потом предложила владельцу Грейхаунда Лазарусу Коттону пари: она ставит на кон пару своих перчаток против его трости. Их заезд не считался важным в этот день. Таким был более поздний забег, когда Грейхаунд должен был скакать против Тракстона, одной из наиболее известных лошадей Виргинии. И все же участие Джэксона вызвало интерес. Увидев свою сравнительно небольшую кобылу и сопоставив ее с Грейхаундом, Рейчэл вдруг засомневалась: